Когда я писала свой роман "Мама!!!" о детях первой половины 1990-х, включила в него сцену игры в "Цепи кованые". И с тех пор думаю: а современные дети в них играют? Не в пионерлагерях и под руководством важатых, а сами. Мы раньше сами во дворе объединялись для таких игр. А сейчас во дворах дети так развлекаются?
А отрывок с этой сценой - здесь. Школа, прозвенел звонок после первого урока. Самая красивая и всем нравящаяся девочка Анька врет, будто утром по радио объявили карантин и сейчас всех распустят по домам. Класс полным составом уходит из школы и от нечего делать играет в "Цепи кованые".
_____________________________________________________________________________________
— Так карантин? - Таир поставил портфель на ступеньку.
Саша уверенно ответила:
— Ну да! По радио объявляли.
— Да объявляли, объявляли. Вот, и звонка не было. Сейчас там всех оденут и выведут. Не будет второго урока, - Анька смотрела на всех и улыбалась.
Таир юркнул в толпу. Оксана Ермакова зычно спросила:
— И че делать будем? Домой же рано.
Остальные заволновались — да, всем рано, да, надо что-то делать. Анька радостно предложила:
— Давайте играть в «Цепи кованые»! Только я, чур, на команды разбиваю!!!
Она отбросила свой рюкзак под кусты в палисаднике. Все покидали свои следом и мгновенно окружили ее. Саша не встала в круг, она сделала вид, что возится с портфелем. Анька окрикнула ее:
— Ты играть будешь?
Саша обиделась: она не хочет со всеми, она хочет с Анькой. Но вышла из-за кустов, встала в круг, правда, рядом с Анькей, справа. Та повернулась к ней лицом и взяла за руку:
— Раз! — она подняла Сашину руку высоко и потрясла ею — значит, Саша в ее команде. Потом взяла Оксану, Марину, другого Киселёва, Максима, Роберта Жадоева, Максимку Мякишева, Настю Афанасьеву, Вагапову, Катю Науменко. Под конец еще зачем-то вытянула к себе Киру Петрову и Ваню Дылду. Всё, команда! Они разошлись на две шеренги. Анька стояла в центре, Саша держала ее за правую руку, Ваня — за левую. Шеренга напротив долго строилась, они не могли объединиться, выровняться в цепь. Вдруг в центр их линии ворвался Андрей Булыгин. Он вернулся, взял за руки Серёжу Колпакова и Лилю и встал строго напротив Аньки. Посмотрел на нее, как Саше показалось, как-то хитро-вызывающе. Тоже рыжий, только белесо-рыжий, он на Аньку совсем не походил, но очень ей подходил. Был такой же красивый, ловкий, весь приятный, с ним все хотели играть, как и с Анькой. С Булыгиным они сразу же построились, и он первым закричал:
— Цепи!
Их шеренга дружно ответила:
— Кованые!
— Разбейте нас!
— Кем из нас? — спросила их шеренга вслед за Анькой. Она хохотала.
Противоположная группа, как по команде «Равняйсь!», повернулась к Андрею. Все-все, разве что стоявший с правого края Таир как бы в растерянности смотрел в сторону.
Андрей поднял обе руки, отчего Колпаков и Лиля вздернулись за ним. Он потряс ими двумя и торжественно крикнул:
— Аней!
Та отпустила Сашу, улыбнулась, сделала несколько шагов для разгона, будто без этого ей не хватит места — они и так стояли друг от друга очень далеко, с трудом было слышно, что кричит вторая группа.
Анька разбежалась и врезалась в сцепленные руки Андрея с Серёжей Колпаковым. Андрей снова победно потряс руками — Анька осталась с ними, хотя ей нужно было пойти в конец шеренги. Началось препирательство, Колпаков и Лиля показывали в хвост, Андрей, в шутку или всерьез, замахнулся на Серёжу, тот все равно не хотел отпустить руку, тогда Булыгин поставил Аньку между собой и Гулей, а с Колпаковым стоять вообще передумал и отправил его в конец ряда, к Таиру. Колпаков постоял немного в раздумьях и взял Таира за руку. Булыгин с Анькой вместе смотрелись, будто из телевизора — такие красивые. Анька хохотала. Саша осталась с Ваней Дылдой и Оксанкой. Теперь была их очередь начинать. Закричал Ваня, который, несмотря на фамилию, был небольшого роста и очень походил на Булыгина, только не такой рыжий и не такой умный. Все началось по новой:
— Цепи!
— Кованые!
— Разбейте нас!
— Кем из нас?
На этот раз шеренга дружно, даже не посмотрев на Ваню, закричала «Аня!»
Анька второй раз засмеялась, второй раз взяла разбег и рванула на них. Саша была уверена, что Анька сейчас побежит к ней, чтобы забрать Сашу к себе. Но Анька неслась на связку Оксана — Кира. Те держались очень крепко — Анька осталась с ними и, всё так же хохоча, взяла за руки обеих. Саша сжалась. Каждый раз во время этой игры она одинаково боялась, что ее и выберут, и не выберут. Если выберут, что делать? Надо бить с силой, она пойдет на звено Гули. Потому что, только разбив цепь, сможет вернуться и встать рядом с Анькой. Не разобьет — останется там, где-нибудь рядом с Симаковым. Но она точно знала, что ее не выберут. Почему-то никогда не выбирали, пока в ее цепи не останется два человека. Учителя в летнем лагере, на физкультуре, любили играть с ними в эту игру, они говорили, что в ней выявляют самых сильных. Это неправда — остаются не сильные, а те, кого никогда не выбирают: ни разбивать, ни разбиваться о них.
Вот сейчас Булыгин снова завел всю шеренгу и снова вызвал Аньку. Она со смешком разогналась, побежала, но в последний момент резко сменила направление и замедлилась чуть ли не до шага. Все, казалось бы, Анька проиграла. Однако тут Саша увидела, как Салават отпустил руку Киселёва, у того она повисла в воздухе, а между ним с Салаватом проскочила Анька. Саша это точно видела, могла побожиться! Вся их шеренга крикнула удивленно «Уууу!», но никто ничего не сказал: ведь им это было выгодно. А вот Булыгин закричал на Салавата:
— Эээ, алё, ты че творишь? Она же сейчас уйдет. И кого-нибудь из вас заберет.
Салават довольно улыбнулся:
— А я хочу в ту команду.
Булыгин сплюнул:
— Ты, стратег хренов. Иди вообще из игры, раз не умеешь честно.
— Да я умею, — спокойно и всё с той же улыбкой тихо ответил Салават. — Я-то умею, но хочу к ним.
Он показал на шеренгу с Дылдой, Кирой, Сашей. Не к ней же он хочет. Наверное, ему надо к хулиганам. Сам тихоня и вдвоём с Киселёвым — закоренелые троечники. Он протянул Аньке руку, но та отвернулась и, не очень довольная, пошла назад, прямо в сторону Саши. Он побежал следом. Анька втолкнула Салавата между Сашей и Ваней, а сама встала с другой от Дылды стороны. Ваня руку Салавата тоже не взял, он посмотрел на него зло и сказал:
— Так стой!
Салават держался только за Сашу.
Снова игра. Ваня с Анькой начинают и вызывают Алёшу Симакова. Он толстый, даже не может разогнаться. Семенит на своих пухлых ножках, врезается в Сашу. Прямо лоб в лоб. И тут же протискивается между ней и Салаватом.
Булыгин начал, не дожидаясь, пока их шеренга подготовится. Он на этот раз, громко смеясь, даже не стал кричать: «Цепи кованые» — вся их шеренга сразу заорала: «Аню! Аню!» Та развернулась ко всем спиной и, сделав большой крюк, пошла в кусты, где бросила рюкзак. Саша побежала за ней.
— Ты чего?
— Я так не хочу.
— Как?
— Я играть хочу. Тебе-то самой интересно бы было так-то?
Анька показала на остальных. Та и другая цепочка тут же опустили руки и растерянно переминались: вроде, и не играют уже, но и не расходятся.
— Как так?
Только Саша задала этот вопрос и вдруг сама поняла — Аньке неинтересно, когда все вокруг нее крутятся.
— Как-как? Попой кряк! Прилипли, блин… «Аня, Аня…» А я так не хочу! — сказала она и полезла кусты.
Возле кучи портфелей и рюкзаков Саша нагнала Аньку. Та вытаскивала свой рюкзак с самого низа. Его легко было найти — он единственный из всего класса был не детский. Кожаный коричневый рюкзак с двумя квадратными карманами спереди, которые застегивались на золотистые красивые застежки. Его лямки, тоже кожаные, можно было соединять молнией в одну и носить через грудь или на плече, как сумку. Таких рюкзаков Саша на Лесобазе ни у кого не видела — остальные ходили с цветными портфелями-ранцами, у Андрея Киселёва был пластиковый дипломат. Рюкзак носила только Анька и уже не первый год. Сейчас она вытащила его, заваленный, нашла свой пакет со сменкой, засунула в рюкзак и надела его на спину. Потом попросила Сашу поправить ей лямки.
— Пойдем, — сказала Анька.
Саша двинулась за ней. Они, обдирая шапки, пролезли через заросли и выбрались уже у самой стены школы. Анька, вжавшись в нее спиной, потихоньку обходила здание. Если идти так вдоль стенки, то после нескольких поворотов можно выйти на запасную дорогу через старый школьный парк. Его давно не чистили, потому что по нему никто не ходил, — выход с этой стороны был очень далеко от пешеходного перехода. Парк порос мелкими деревцами. Они с Анькой пошли через эти жидкие заросли. Саша прислушалась: в «Цепи кованые» никто не играл, зато теперь слышен был какой-то шум и взрослые голоса.
— Бежим! — крикнула Анька.
Саша дернула ее за рукав и развернула к себе:
— А чего мы сюда ушли?
Анька оскалила свои большие квадратные зубы:
— Так нет никакого карантина. Я соврала.
— А че там сидеть-то?
Анька хихикнула и уже побежала, было, к дороге, но потом резко остановилась:
— Ды ты отряхнись и рот-то закрой, — она снова улыбнулась, а потом крикнула вдруг и показала за спину на школу: - Ааа, побежали!
Саша понеслась за ней и даже не посмотрела, что происходит на крыльце. Слышала только голоса. Это за ними. Быстрее, надо быстрее! Кофта у нее под шубой неудобно загнулась во время игры и перекрутилась, делать большие шаги было сложно, шапка давно намокла изнутри, мешок со сменкой разлетался из стороны в сторону и бил по локтю, но Саша бежала изо всех сил. Бежала, задыхаясь, спотыкаясь, не видя уже ничего от пота и не слыша ничего от шума собственного дыхания. Как же она любит Аньку!".
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Отрывок из моего романа "Мама!!!", книга выходит в октября
Подписаться на канал писателя и публициста Анастасии Мироновой