К нам вернулся ковид. А это значит, что суды могут вновь попытаться работать в дистанционном режиме. Весной, во время первой волны вируса, юридическое сообщество с энтузиазмом встречало перспективу судиться по интернету. За исключением адвокатов, ведущих уголовные дела.
Они ссылались на то, что уголовный процесс – это особое действо, происходящее «глаза в глаза» с обязательным живым участием и общением судьи, защитников и обвинителей. С адвокатской тайной и проч. Однако, представляется, что адвокаты прекрасно понимают, что в уголовном процессе всегда присутствует элемент спектакля, шоу. И этот элемент может быть немаловажным. А с экрана монитора «биополе» и харизма пассионарного защитника, исполняющего свою благородную миссию, действуют слабо. Нужен живой спектакль.
И как тут снова не вспомнить грандиозное шоу, в которое превратил процесс актёра Михаила Ефремова его адвокат Эльман Пашаев. Вся российская адвокатура дружно заклеймила Пашаева за позорный спектакль и за нарушения адвокатской этики. Ну, это понятно. Не совсем понятно, насколько искренне и логично адвокаты требовали крови Пашаева. Ведь защитники в уголовных процессах – люди неглупые, давно знающие, как устроена их профессия.
Действительно, суды, исходом которых были не судебные приказы на алименты, а приговоры, часто с «полной гибелью всерьёз», всегда были театральными действами.
Спектаклем был суд над Иисусом Христом, с Пилатом, театрально апеллирующим к мнению толпы и совершенно театрально умывающим руки, и сотнями зрителей-участников, кричавших: «Распни Его!»
Растянувшимся реалити-шоу были срежиссированные инквизицией процессы несчастных «ведьм» Средневековья, развлекавшие широкие массы европейского электората в течение трёх столетий.
Да и всякий интересующийся отечественной историей вполне представляет себе бесконечные приговоры, зачитывавшиеся «над лимонной Невою» под хруст снега и барабанную дробь, в тумане от дыхания тысяч жадных глоток людей, ничего не знавших про маски и социальную дистанцию.
В конце 19-го века продвинутая публика ездила на судебные речи знаменитых адвокатов, как на спектакли. Мэтры нынешней адвокатуры подчёркивают, что легендарный Фёдор Ники́форович Плева́ко никогда не нарушил бы адвокатской этики подобно Пашаеву. Но Фёдору Ники́форовичу не раз случалось являться в судебные заседания после чудесного обеда с хорошей выпивкой, однако при полном отсутствии подготовки к делу. И глядя в купеческие лица присяжных, г-н Плевако прикидывал, какой душещипательный эмоциональный экспромт позволит ему добиться оправдания. Потому что Фёдор Ники́форович был артистом, в не меньшей, а может быть и в большей степени, чем юристом.
Недоучившийся семинарист Иосиф Сталин вернул судебным процессам библейскую торжественность и театральность. И добавил невиданную раньше массовость показа. Его генеральный прокурор – Андрей Вышинский, был артистом старой школы и, безусловно, высокого класса. Тысячные демонстрации трудящихся, азартно и взахлёб требовавших смерти осуждённых «врагов народа» (кстати, знаменитых и прославленных), выстраивались во впечатляющую массовку, задуманную режиссером. Это были воистину мрачные и грандиозные «судебные шоу»
А потом появился телевизор, и совсем недавно – интернет. И наступили вегетарианские времена: вместо крови полился кетчуп. Каждый желающий получил возможность смотреть судебные шоу и судебные сериалы хоть всю жизнь подряд. Но люди прекрасно понимают, что им скармливают суррогат. Весь этот фастфуд и близко не стоит к живому уголовному процессу, где «кончается искусство», а «почва и судьба» кривятся недоброй ухмылкой федеральной службы по исполнению наказаний, так что по спине зрителя - невольный холод.
Думается, что адвокаты, единогласно, как на сталинских процессах, проклявшие Эльмана Пашаева, в глубине души не могут не отдавать себе отчёта в том, что безбашенный авантюрист сумел вернуть громкому судебному процессу так недостававшую ему театральность. Тем более, что рядом с Пашаевым сидел настоящий и неподдельный актёр – Михаил Ефремов.
