(из книги "Бархатное подполье", Декаденты современной России")
Мария Рунова,
модель, фотограф, журналист, участница движения
«Бархатное подполье»:
Познакомившись с Преображенским году этак в 2007-м, я вместе с родным журналом Penthouse со всей ответственностью (или безответственностью) поддержала идеи «Бархатного подполья».
Мысли Володи Преображенского по поводу создания некоего совершенно неформатного эстетического пространства сразу показались мне близкими.
И конечно же, было интересно проявить организаторские способности, помогая фестивалю в деле организации прессы. Наверное, это мой первый опыт пиарщика — привлечение на третий фестиваль дружественных журналистов. Коллеги, впрочем, не скучали и получили немало удовольствия от происходящего в «бархатном» микрокосме — это очевидно по вышедшим сюжетам и публикациям.
Наверное, неодекаданс более чем актуален в свете трагического слома
и упадка аналоговых ценностей, культурных традиций, технологий… Эпоха
индустриальная колоссально резко выродилась в постиндустриальную, нас зубодробительно отформатировали терабайты электронной информации, уж не
говоря о том, что родились мы в одном государстве, а продолжаем жить в дру-
гом. Масса дискурсов происходит в условиях сложнейшего микса века прошло-
го и нынешнего. Мы, дети 1980-х, застали виниловые пластинки. Родившиеся
в 1990-х понятия не имеют, что делать с проигрывателем или катушечным
магнитофоном. А я ловлю себя на мысли, что слушаю танго на бабушкином па-
тефоне и одновременно балуюсь векторной графикой и треплюсь в соцсетях.
Кстати, мало кто знает, что Владимир Преображенский — автор первой рус-
скоязычной песни про Интернет. На мой взгляд, именно появление глобаль-
ной Сети — прецедент для неодекаданса и его дальнейшей актуализации.
Хотелось бы сказать, что «Бархатное подполье», задуманное как курту-
азное мероприятие, на каком-то этапе имело аннотацию как фестиваль рок-
декаданса. «Подполье» действительно было связано с роком. Я, собственно,
про рок, который не только музыка, но и судьба. В определенный момент
то, чем ты занимаешься, мистическим образом сказывается на происходя-
щих событиях. Не надо, конечно, все это демонизировать, каждый из нас —
творец своей судьбы, все мы иногда отвечаем за безрассудное поведение
15
и к оллекцию вредных привычек. Скорее, фестиваль декаданса придал некое
объяснение, трактовку драматическим линиям наших частных жизней.
Порой я чувствовала себя маленьким демиургом, держащим в руках не-
кую хрустальную сферу, где беспрестанно что-то происходит — и со мной,
и с моими знакомыми. Это во многом напоминает картину Чюрлениса «Сказ-
ка королей» — помните две мужские фигуры в дремучем лесу? Короли дер-
жат на ладонях поднос с неким субъективном миром… Они живут в этой
хрустальной сфере, а также смотрят на нее извне с разных ракурсов. Если
раньше меня бы страшно угнетали личные фрустрации, то теперь даже в них
я вижу определенный смысл и красоту. Многие суеверно боятся декаданса
и его драматического материала. Хотя повторюсь: все что угодно можно объ-
яснить как угодно. Я большой противник предрассудков и суеверий, иначе
давно бы фатально ретировалась из нашего декадентского движения.
Декадентские фестивали лично для меня всегда были связаны с какой-
то личной историей, воспитанием чувств и, не побоюсь сказать, с романами.
На «Бархатное подполье», как бабочки на свет, слетались самые экзотические
и талантливые персонажи мужского и женского пола. Для кого-то бархатно-
амурные пересечения остались в виде яркого этюда, а кто-то из нашей пу-
блики совершенно точно создал семью. Лично я ничего не имею против того,
чтобы выйти замуж за московского декадента. Но пока, уж так получается,
довольствуюсь лишь играми в декаданс… Раскусанными в кровь губами, по-
тревоженной душой и допингом в виде приключений, жанрового хождения
по грани, любования со стороны остротой и искренностью моментов соб-
ственной жизни. Это любование бывает упоительным — нет ничего прият-
ней, чем долгими зимними вечерами обсуждать в тесном декадентском кругу
эротические шалости и чувственные экспириенсы.
Фото - М.Рунова
И конечно же, мы не мог-
ли не вспомнить с Владимиром Преображенским первые фестивали — я их,
к сожалению, не застала. Прерываю свой монолог и с удовольствием передаю
слово Маэстро… (мало кто знает, но этот псевдоним закрепился за Преобра-
женским еще со школы).
Владимир Преображенский,
автор и продюсер фестиваля «Бархатное подполье»:
Мой прадед, Геннадий Иванович Преображенский, работал, как сви-
детельствуют документы, «ответственным исполнителем Владимирского
граммофонно-игольного завода». То есть фактически трудился в индустрии
звукозаписи. Или еще определеннее — на музыкальном лейбле, как сказали
бы мы сейчас. Мой дед, Владимир Геннадьевич Преображенский, играл в пер-
вых джазовых оркестрах в Москве.
Я, Владимир Олегович Преображенский, в 1993 году создал свою первую
рок-группу «Летучий Голландец», в 2000-м — группу «Бостонское чаепитие»,
в 2005-м организовал первый фестиваль «Бархатное подполье», который
тоже начался, в общем-то, с музыки.
Или эротической фантазии? Хм… Возможно.
Помнится, я скомпилировал ради забавы музыкальный сборник, куда
поместил композиции очень разных, на первый взгляд, исполнителей.
Но только на первый взгляд. Сквозь определенный эстетический монокль
они вполне логично выстраиваются в единую картину: это группа «Оберма-
некен», Александр Ф. Скляр (с альбомом «Ведьмы и стервы»), группа «Пик-
ник», Владимир Веселкин, группа «Колибри», немного инфернальной готики
в лице Dead Can Dance и Lacrimosa… В этот же ряд я, разумеется, поставил
и «Бостонское чаепитие». И — о чудо! — оказалось, что все это выглядит на-
столько органично, как будто бы эти артисты только и ждали своего часа,
чтобы слиться в художественном экстазе. Я почувствовал невероятный при-
лив вдохновения и немедленно стал выстраивать визуальный ряд.
И вернулся… совершенно верно — к эротической фантазии. Я предста-
вил себя восседающим в роскошном дворце среди изысканных яств, напит-
ков, благовоний, исполняющим одну из своих самых медитативных песен —
«Новый эскапизм». А вокруг меня колышущиеся от любви тела, красивые
и стройные, и самые прекрасные в мире вздохи и всхлипы. Иными словами,
нечто среднее между сценами из фильмов «Калигула» Тинто Брасса, «Тихие
дни в Клиши» Клода Шаброля и известного эпизода из картины «С широко за-
крытыми глазами», который многим, как выяснилось позже, вскружил голову.
Рано или поздно мысль моя, капризная и безумная, привела к образу де-
кадентских салонов — тех, что были в золотые времена французских поэтов-
символистов в Париже или в эпоху Серебряного века в России… Но салоны
будут потом. А начал я с робкой попытки обнаружить людей, близких по духу,
с похожими эстетическими запросами. На одном известном музыкальном
портале был запущен «конкурс куртуазного декаданса». Определение, носив-
шее, несомненно, некий рабочий характер, так и прижилось.
Концепция конкурса была обозначена мною в выражениях, которые,
как я сейчас понимаю, звучали тогда, как оды Ломоносова среди хип-хоп-
вечеринки:
«В современной российской музыке назревает новая волна декадентской
куртуазности и интеллигентного эстетства. Усилиями ряда коллективов
(«Оберманекен», «Бостонское чаепитие» и др.), различных по музыкальной
стилистике, но близких по эстетике, образу художественной мысли, форми-
руется новое, «бархатное» подполье, навеянное сладкими снами Серебряного
века, капризностью и изломанностью французского символизма.
Данный конкурс призван обнаружить и донести до широкой публики но-
вые имена исполнителей и коллективов, в чьем творчестве присутствуют
особый эстетский лоск, свойственный дендизму, черты декаданса и куртуаз-
ности.
Для справки:
• эстетизм — 1) отношение к искусству как к предмету утонченного
наслаждения, доступного только избранной части общества (эли-
те); aisthetes (греч. ) — воспринимающий; 2) художественная манера,
представляющая изображаемое в тонких и изысканных красках;
• декадентство — в конце XIX — начале XX века общее название нереа-
листических направлений в искусстве, характеризующихся настрое-
ниями упадка, утонченным эстетизмом и индивидуализмом (словарь
С. Ожегова);
• куртуазный — в Европе времен Средневековья — изысканно вежли-
вый, благородный, любезный.
Для участия в конкурсе приглашаются коллективы, в чьем творчестве
указанные художественные принципы являются доминирующими».
Так или иначе, конкурс неожиданно вызвал нешуточный отклик, обру-
шив на меня тонны самой разнообразной музыки, крайне неоднородной и по
уровню исполнения, и по художественной ценности, и по стилю. Я услышал
и «куртуазный» металл, и не менее «декадентский», как его определяли ав-
торы, рэп, и, конечно, разнообразный шансон, джаз, романс…
Итак, 2004 год… Я томлюсь в суетной Москве, и в голове у меня ворох
идей, ярких образов, в которых отражаются персонажи любимых фильмов,
литературные герои, звучит прекрасная музыка. И постепенно, стихийно эта
декадентско-эстетская фантасмагория стала заворачиваться в некий клубок,
сгусток, пока в сознании не вспыхнуло заманчивое слово — «фестиваль»!
Никакого организаторского опыта у меня нет, если не считать смеш-
ных и безалаберных опытов организации собственных концертов. И слабый
голос здравого смысла, едва слышный за диким хором моих фантазий, под-
сказывал мне, что сделать фестиваль в одиночку, с горсткой сочувствующих:
а) безумие; б) самоубийство.
Увы, в конечном счете (простите, забегаю вперед!) именно так оно и было — делал я фестиваль фактически один, при бес-
ценной поддержке горстки верных друзей, от темы, впрочем, далеких.
А на тот момент, конечно же, хотелось взять в компаньоны тех, кто по-
опытнее и повесомее. И таковые нашлись. Один из них — известный москов-
ский музыкальный промоутер Тимофей Сахно (царство ему Небесное!), одна
из самых ярких фигур московского рок-андеграунда 1990-х и нулевых, кото-
рый делал концерты Леонида Федорова и группы «АукцЫон», Василия К., Оль-
ги Арефьевой, Федора Чистякова, группы «Оргия Праведников» и м ножества других арт-инди-рокеров разной степени известности. Ну кому, как не ему,
вышедшему из среды хиппи и слушающему хорошую, независимую музыку,
я мог «втереть» идеи про «куртуазный декаданс» и новое богемное братство?
Собственно, «куртуазный декаданс» — это и было то парадоксальное сочета-
ние понятий, которое хоть как-то определяло суть явления, которое я возна-
мерился явить миру. «А что, нормальное определение!» — помню, отозвался
невозмутимо Тимофей. И пообещал помочь.
С ним-то мы и обошли ряд московских клубов, пытаясь изложить идею
нового необычного фестиваля тамошней администрации. И даже в присут-
ствии внушительной и авторитетной фигуры Тимофея Сахно арт-директора
большинства музыкально-питейных заведений смотрели на меня взглядом,
каким, должно быть, взирали инквизиторы на несчастного Джордано Бруно,
вещающего о том, что Земля круглая. Это потом в столичной клубной жиз-
ни станут популярны и бурлеск, и всякие цилиндры с тросточками… А тогда
все это было большинству так же малопонятно, как какой-нибудь филиппин-
ский балет (если таковой вообще существует).
Купился на странную идею под названием «Фестиваль куртуазного де-
каданса «Бархатное подполье» только «Клуб на Брестской», вернее, его арт-
директор (по некоторым соображениям не называю имени этой замечатель-
ной барышни, потому что…). Сейчас расскажу смешной эпизод с ее участием,
за который, надеюсь, она меня простит. На переговоры мы прибыли в компа-
нии неких общих знакомых, за столом сидели какие-то вроде не посторон-
ние люди, творческая интеллигенция. Один из участников беседы, который
знал барышню давно, в минуты, когда она отлучалась по делам, все замечал:
«А девочка повзрослела! Однако…» — и расспрашивал ее дальше о жизни.
И в момент, когда дама с гордостью поведала что-то в духе «Я теперь жена
художника такого-то…», тот самый человек незаметно наклонился к моему
уху и, видимо хорошо зная упомянутого художника, со знанием дела проком-
ментировал: «Это она так думает…»
В общем, общение шло весело, творчески и, самое главное, увенчалось
положительным результатом — первый фестиваль «Бархатное подполье»
был назначен на 12 мая 2005 года.
Первому фестивалю предшествовал и ряд счастливых обстоятельств,
укрепивших меня в том, что мероприятие надо проводить.
Например, был такой добрый знак: как раз в это время вышла ставшая
впоследствии культовой книга «Денди» культуролога и историка моды Оль-
ги Вайнштейн. И это меня тоже вдохновило, дав возможность не чувствовать
себя «одиноким воином эстетизма, дендизма и декаданса».
Владимир Преображенский,
автор и продюсер фестиваля «Бархатное подполье»:
Как сложился состав участников фестиваля 2005 года? Должен сказать,
что перед первым «Бархатным подпольем» велись переговоры и с замеча-
тельной питерской группой «Колибри». Они приняли идею на ура, сказали
«да», были готовы приехать, но на тот момент бюджет у мероприятия от-
сутствовал как таковой. Тогда я был совсем бедным журналистом и не мог
себе позволить везти музыкантов из Питера. И вообще я был далек от денег,
как и всякой логистики… Такая же история и с группой «Пикник». Так по-
лучилось, что на тот момент я общался с Эдмундом Шклярским и Маратом
Корчемным, выполнявшим функции и бас-гитариста, и директора (так оно
и сохраняется, по-моему, до сих пор). И естественно, рассказал им про «Бар-
хатное подполье». Они были готовы принять участие в проекте, но… Все то
же самое: график гастролей, бюджет и прочие дела… Однако к моим амби-
циям легендарные музыканты отнеслись по-человечески, без всякого сно-
бизма.
Зато был Веселкин… Я помню, как мы вместе с родителями смотрели
по телевизору «Музыкальный ринг» (1986 год, если не ошибаюсь). На сцене
была группа «АукцЫон». Веселкин, будучи в то время шоуменом коллектива,
еще тогда меня просто сразил и шокировал (и вызвал предсказуемое отвра-
щение моих родителей): вакхические танцы, сумасшедшие прыжки в неве-
роятном сочетании с отточенными балетными фигурами, стояние на ушах
20
и финальный прыжок в толпу с фактически голой пятой точкой. По тем вре-
менам это было просто нереально, взрыв, бомба. Кадры с Веселкиным запом-
нили все. И вот, кажется, в 2004 году я пришел в клуб «Китайский летчик»
и увидел Владимира Веселкина в деле. Тогда, увы, уже мало кто узнавал его.
А мне было неважно, поет он или не поет; самое главное, что я увидел пер-
сонажа с совершенно нереальной термоядерной энергетикой. Веселкин бе-
зумно талантлив, запределен, он играючи организовывает любое простран-
ство в площадку для провокационного перформанса.
И конечно, Веселкин
порадовался, увидев мой искренний к нему интерес. Мы как-то быстро по-
знакомились после концерта. Владимир подарил мне какую-то архивную фо-
тографию, на которой ничего невозможно было рассмотреть, и оставил кон-
такт. Мы эпизодически стали общаться, созваниваться, где-то пересекаться.
И получилось, что ряд этих встреч, все эти события еще больше сподвигли
меня на проведение фестиваля куртуазного декаданса. Я понял: там должен
быть Веселкин, куда же без него!
Ну, а поскольку в название галантным месседжем приплыло слово «кур-
туазный», то стоит ли удивляться, что нехитрая эрудиция привела меня к ос-
нователю «Ордена куртуазных маньеристов» Вадиму Степанцову. Он согла-
сился выступить на «Бархатном подполье» со своим новым на тот момент
проектом «Бедлам-Капелла», акустическим, близким, собственно, к традици-
ям куртуазных маньеристов. Без грубой «жести», которой славится «Бахыт-
Компот».
Плюс ко всему к этому моменту я узнал, что есть такой замечательный
человек — Алеша Пальцев. Я с ним познакомился через небезызвестного Оле-
га Нестерова, продюсера и лидера группы «Мегаполис». Нестеров продвигал
весьма интересную музыку, которую позиционировал как альтернативный
шансон. Только-только вышел под лейблом «Снегири» первый альбом Але-
ши Пальцева, он назывался «ВертопрахЪ». На момент подготовки «Бархат-
ного подполья» планировался к выпуску второй. И я, конечно же, предложил
презентовать второй диск в рамках фестиваля, чему сразу обрадовались все
участники процесса.
То, что увидела в итоге публика в «Клубе на Брестской» в тот вечер,
не видел никто ни в России, ни даже в СССР. Притом что и «Оберманекен»,
и Владимир Веселкин хронологически действуют на рок-пространстве
с 1980-х годов, до этого они никогда на одной сцене не встречались. И тем
более со Степанцовым… Наверное, надо иметь богатое воображение, что-
бы совместить всех этих персонажей на сцене и в гримерке. Похожи они
были, как говорила одна моя знакомая, «как рыбка и птичка». То есть никак.
Но мне удалось обнаружить в их творчестве грани, которыми они явно со-
прикасались. А потом был сам фестиваль, напугавший и очаровавший всех
одновременно.
Как же все выглядело со стороны?
(Продолжение следует. Подписывайтесь на канал...)