Да, все «запрещённые» слова знают абсолютно все и совершенно спокойно употребляют. И только поручик Ржевский по своему анекдотическому невежеству мог удивляться, как это так, попа есть, а слова такого нет! Зачем запрещать то, что и так существует в языке? – спросите вы. А я отвечу: мат – это особая языковая функция. Если я одними и теми же словами буду говорить с вами на уроке о судьбе Пушкина, со своими детьми о походе на озеро и с хулиганами у подъезда, тогда исчезает сущность окраски языковых пластов. Каждому овощу – своё время, каждому слову – своя ситуация и своё употребление. А то получится…
И я рассказываю о сценке, свидетелем которой был в городе:
– Идёт впереди меня по улице семья. Парень лет двадцати пяти, его молодая жена и ребёнок – хорошенькая девочка с огромными бантами. Красивая пара, женщина в дивной мини-юбке (класс стонет, кто-то шепчет: «А он нормальный мужик, в натуре!»), муж в летнем костюме – всё чудесно! А дальше ещё чудеснее. Муж поворачивается к жене и говорит, нисколько не собираясь приглушить голос:
– С..ать хочу – просто за..бись!
Жена мило отвечает:
– Ну, и фули такого, вон в подворотне по…ы!
Маленькая девочка, слыша предмет беседы, кричит на всю улицу:
– И я тозе ссять хосю, и фули такого!
Мать дёргает дочурку за руку и говорит строго:
– Ты что какие слова кричишь!
Девочка непонимающе смотрит на маму, видит, что мать сердится, не понимает, в чём виновата, потом начинает плакать.
– Что, – спрашиваю я своих учеников предельно вредным голосом, – тоже хотите, чтобы ваша жена и дочь матерились? А фули такого, сейчас все так говорят? Или всё-таки хочется, чтобы моя, именно моя женщина, была милая и нежная? А бывает нежная с сигаретой, пахнущая пивом и с матом через каждое слово?
Ведь когда я употребляю матерные выражения, я или переживаю некий критический момент: в миг, когда ваша машина треснется о борт другой машины, или в придорожный столб, или в угол дома, вряд ли водитель скажет: «Вот, господа, и наступил тот роковой миг, когда всем нам полезно подумать о своей душе!» Да он, скорее всего, заорёт: «Всем песец!» – и мы его поймём.
Мат нужен, чтобы его не было в обыденной речи!
Я продолжаю долбить: сущность мата в том, чтобы нельзя было употребить его постоянно! Он для особых случаев!
Или, наоборот, я подчёркиваю специально для тебя, что мы с тобой одного круга, чужих нет, можно расслабиться, потрепаться в неформальной обстановке, давай по-простому, по-мужицки!
Или я демонстративно оскорбляю тебя, твою мать и всю твою родню вплоть до покойной прабабушки-старушки, божьего одуванчика, и тогда понятно, что никто не будет говорить: «Ах, простите великодушно мою резкость!» – теперь останется только правой в левый глаз!
Со мной яростно спорят, доказывая: теперь все матом так говорят, даже по телевизору (ох, как бы я хотел, чтобы вот эти высказывания моих учеников послушали «языковеды», объявляющие естественным употребление табуированной лексики в современном языке! У них такие мощные союзники – мои уголовники! Интересно, от такой поддержки сторонники безграничной свободы пришли бы в восторг или задумались бы? По-моему, даже не остановились бы, ведь они новое слово несут в массы!)
Дореволюционная деревня не материлась – великий русский филолог Бодуэн де Куртене, редактируя «Словарь» Даля, матерным словам даёт пометку «культ. неприличн.» И.А. Бунин в «Деревне» рассказывает, как мужик избил соседа:
– У меня дочь-невеста, – пояснил мужик, – а он в голос матом! Ну, я ему…
Мат стал открыто публичным, когда пришли в начальники маргиналы, порвавшие со степенной деревенской культурой. Это произошло после череды войн и революций, вот тогда, объясняя массе идеи и планы, посланец партии в деревне и на стройке вдохновенно матерился, причём это позволял начальник подчинённому – и никогда наоборот. Герой киноромана Ю. Нагибина говорит даже горделиво: «Я матом поднимал полки в атаку!»
Этимология – наука о происхождении слов – давно пришла к выводу, что русский мат – это память о специальном секретном, магическом языке охотников и воинов, и этот язык запрещено было использовать в быту, в обычной жизни – только на охоте, на войне, в мужской компании, именно поэтому «материться», то есть произносить магические слова, нельзя было при женщинах, иначе вся мужская сила пропадёт!
Но если так говорить постоянно, то тебе просто нечего будет сказать, когда ты попадёшь топором по ноге!
Когда учитель биологии, дама изящная в своих чувствах, делает в коридоре школы замечание: «Зачем вы ругаетесь, Сергей?» – тот искренне удивляется: «Да я и не ругаюсь, я ему объясняю!»
Выслушали, но остались при своих – ведь это он не ругался, он так разговаривает!
Тогда я захожу с другого конца и объясняю:
– Вот у меня бывший ученик (на мгновенный возглас с места: «Из какого отряда?» – отвечаю: «Из специализированного биологического класса школы, где я прежде работал») сейчас занимается невероятно интересными вещами: он исследует физическими методами воздействие присутствия человека на состояние электромагнитного и ещё какого-то поля, то есть при помощи приборов изучает, как речь человека, его движения, даже состояние психики влияют на энергетическую обстановку в помещении, скажем, дома.
Он убеждён, что сквернословие искажает состояние пространства, в котором находится человек, а постоянное воздействие мата искривляет силовые линии, меняется – и не в лучшую сторону – энергетика помещения. Особенно это тяжело для детей, которые не умеют воспринимать брань как не относящуюся к ним. То есть этот мой ученик утверждает, что матерная ругань действует не только на психику человека, на его настроение, но даже на его здоровье, на общее состояние окружающей среды.
И уж кстати, можно продолжить и так, предельно показательно, ведь мат – это ещё и неумение выразить свои чувства на более высоком или более низком уровне, это языковая бедность, речевая немощность, неспособность передать свои чувства ярко, образно, когда человек в любой ситуации остаётся в единственном ему доступном языковом пласте. Хотите невероятно показательный пример? Недавно один из учеников принёс фотографии – жена и дочка, девочка годиков двух, очаровательное создание с огромными удивлёнными глазами. Гордо показал и ласково прокомментировал:
– А это вот моя пи…дюшечка, уже выросла!
И это после всех моих разговоров об экспрессивных особенностях мата!