Превью: Это был странный рыцарь: машина-убийца на поле брани и почти монах среди друзей.
Ретроспектива: Идут Итальянские войны, в которые втянуто полевропы. В данном случае - французы против испанцев. Дела у французов плохи и единственная преграда, которая их пока выручает - река Гарильяно, которую испанцы не могут форсировать...
2
Пьер Баярд спал. Он едва открыл глаза, когда оруженосец передал приказ явиться в ставку. Рыцарь с хрустом потянулся, прислушиваясь к громкому весёлому хохоту, доносившемуся снаружи. Прицепив к бедру огромный бастард, рыцарь вышел из палатки и разглядел причину веселья. Сир Танкред, томимый скукой, сконструировал игрушечную баллисту. В нетерпении опробовать потеху он зарядил игрушку булыжником и выстрелил в сторону старого бородатого солдата, занятого козлиной похлёбкой. Провожаемый десятком глаз, камень со свистом описал плавную дугу и опустился в чашку принимавшего трапезу. Горячая похлёбка немедленно оказалась на одежде и бороде несчастного пехотинца, разразившегося отборной бранью. Всё это и послужило основанием бурного веселья.
– Что, Жан! – кричали солдаты. – Ну, вот ты и сыт!
– Ты что? – смеялись другие. – Не знал, что в итальянских лесах водятся каменные козлы?
– Кушай, кушай, Жан! – не унимались третьи. – Говорят, камневица укрепляет зубы и кости!
Поддавшись общему веселью, старый солдат, над которым шутили, уже и сам посмеивался, хоть и продолжал жестоко браниться.
Глянув мельком и даже не улыбнувшись, де Баярд направился к палатке маркиза Лодовико II де Салуццо. Пьер, облачённая в готический доспех, прошествовал мимо группы солдат, о чём-то жарко споривших. Завидев рыцаря, они прервали разговор и невольно распрямили спины, провожая одного из своих командиров почти влюблёнными глазами. Сидевший на корточках чей-то паж – будущий оруженосец, совсем ещё мальчик, поспешно вскочил и, открыв рот, с обожанием глядел на проходящего мимо рыцаря.
Став при жизни кумиром для товарищей по оружию, Пьер дю Террайль де Баярд – гордый и стальной человек, не имел и малой толики надменности и высокомерия. Достойных мастеров клинка хватало во все времена. Но людей, так удивительно сочетавших воинственность и наивысшие добродетели, едва ли можно быстро воскресить из памяти. Великодушный, умеющий сострадать, он был всегда готов протянуть руку помощи любому сотоварищу. Почти неправдоподобный, во многом романический герой, Пьер был любимцем всех без исключения – от простых оруженосцев до маркизов и герцогов, под чьим началом находился.
Худое и бледное, узким овалом лицо его с орлиным носом уже избавилось от остатков сна, но не налёта грусти и печали, характерных для этого рыцаря. Почти монашеская кротость на лице его, во многом обусловленная не то что глубоко религиозным сознанием и воспитанием, но прежде душевной простотой и добротой, удивительным образом сочеталась со стальным блеском чёрных, как уголь, глаз. Он видел смерть и был щедрейшим её дарителем. Но с детства впитав наставления уважать людей достойных, до последнего отстаивать честь и правду, имел более широкое понимание значения чужой человеческой жизни, никогда не отнимая её без чёткого для себя обоснования.
– Ваша светлость! – почтительно поклонился Пьер, входя в палатку.
– Входите, входите, шевалье! – несколько нетерпеливо, глухим надтреснутым голосом произнёс маркиз де Салуццо.
В палатке, помимо маркиза, находилось ещё двое начальников.
– Положение исключительное, дорогой шевалье, – продолжил маркиз. – Необходима вылазка за фуражом.
Лицо рыцаря почти не изменилось, но по едва заметным движениям уголков губ и обозначившейся складке на переносице де Салуццо понял, что Пьер не одобряет намерений командования. С характерной кротостью рыцарь лишь склонил голову.
– Но Гарильяно невозможно оставить без присмотра. Потому вы, де Баярд, остаётесь контролировать реку. Имейте в виду, вы будете без кавалерийского прикрытия! – распорядился Лодовико де Салуццо.
– Если противник узнает о вылазке за фуражом, Ваша светлость, любая осторожность не изменит худшего, что может произойти! – своим кротким спокойным голосом деликатно произнёс рыцарь, поклонившись.
Старый маркиз посмотрел на Пьера с тем молчаливо-снисходительным выражением, как смотрят на маленьких детей, не находя, однако, нужным тратить время на разъяснение очевидных глупостей. Но горячо любивший своего рыцаря за прямоту, честность и преданность, не раз доказанную, маркиз потрепал Пьера по плечу.
– Именно ввиду подобной опасности вы, а не кто другой, остаётесь, мой дорогой шевалье. Выступаем! – громко крикнул маркиз и быстрыми шагами вышел из палатки.
Продолжение следует