Найти тему
МАЯ Килошенко

Французские корни архитектурного стиля Петербурга

Оглавление

Идя на работу или просто гуляя по Санкт-Петербургу, то и дело натыкаешься на людей со странным поведением. Их глаза широко раскрыты и взгляд зафиксирован. Они, словно восковые фигуры, замирают в неподвижной позе, и лишь замедленное дыхание позволяет отличить их от последних. Все, что происходит с ними, напоминает эффект от процедур SPA: мышцы тела расслаблены, разглаживаются морщинки и морщины на лице, изменяется его цвет. При этом люди плохо реагируют на посторонние шумы, а мороженое уже давно тает в слегка подрагивающей руке (вне зависимости от того лето или зима на дворе). Через мгновение это состояние сменяется восторгом в душе, блеском в глазах и возгласами «О! Ля-ля!», «Бэлле!», «Зер гут!», «Файн!», «Красота!». И ничего странного! Это не болезнь, и SPA здесь не причем. Это состояние транса (естественное для человека), в котором то там, то здесь постоянно оказываются жители и многочисленные гости северной столицы, вызванное, на мой взгляд, ничем иным как особенностями архитектурного стиля Санкт-Петербурга.

Культурные слои Петербурга. 2020. Фото М.Килошенко
Культурные слои Петербурга. 2020. Фото М.Килошенко

Творения русских зодчих мирно соседствуют с шедеврами архитекторов Италии, Германии, Голландии и Франции, создавая вместе неповторимый петербургский стиль. Связь между архитектурными сооружениями Петербурга трансцендентна (недоступна опытному познанию), что, собственно, и чувствуют горожане и туристы. С момента основания судьба Санкт-Петербурга находилась всецело в руках иноземных архитекторов. Уникальность архитектуры города в том, что и итальянцы, и немцы, и французы, и голландцы приехали в Петербург, жили и работали здесь одновременно. Они не только строили здания четырех различных архитектурных стилей рядом, но зачастую работали над одной и той же постройкой, причем каждый вносил в нее свои культурные и индивидуальные черты. Одни иностранные зодчие сменяли других в силу разных причин, и, оказалось, что к лучшему – город нельзя назвать ни итальянским, ни немецким, ни французским, ни голландским, потому что у города сформировался свой, петербургский стиль.

"Русский Версаль"

Сегодня Петербург – крупный мегаполис с исторически сложившимися пригородами - вспоминает о своих архитектурных корнях. На глазах современников воплощается замысел Петра I создать «русский Версаль» в Стрельне. На основе памятника архитектуры XVIII века – Стрельнинского дворцово-паркового ансамбля - создан Государственный комплекс «Дворец конгрессов». Четкость линий и классический облик сооружения – дань традициям градостроительства в Петербурге, заложенным еще при Петре I.

В 1716 году Петр Великий знакомится с энергичным французским архитектором Леблоном и приглашает его для урегулирования генерального плана новой русской столицы. Художник исключительного дарования Жан-Батист Леблон был наделен чисто французским умением соединять жизненную прозу и практический склад ума с огромным творческим размахом. Титулованный императором как «генерал-архитектор», Леблон сразу приступил к разработке генерального плана Петербурга и позже к составлению проекта грандиозного дворца, который Петр задумал строить в Стрельне.

Утверждение плана Петербурга. Изображение из открытых источников.
Утверждение плана Петербурга. Изображение из открытых источников.

Петр I был полон решимости «не останавливаться ни перед какими издержками по отношению к этому дворцу». Это должно было быть нечто значительным, вторым Версалем. Леблон постарался на славу. Его проект и поныне считается одной из самых очаровательных композиций, созданных французским искусством XVIII века. Особенно привлекателен центральный павильон с приставными колоннами, римско-дорическими внизу и ионическими вверху. Дорический антаблемент нижнего ордера продолжается в виде непрерывного фриза на обоих крыльях. Декорация всего здания очень благородна и проста, и только купол в центре убран скульптурой, вазами и лепными гирляндами.

Но дворец этот Леблону не пришлось строить. Истинная причина не известна. То ли Петр не совсем был доволен проектом, то ли этому помешала неожиданная смерть автора в 1719 году. Но год спустя в Стрельне состоялась наконец закладка дворца по новому проекту преемника Леблона итальянца Николо Микетти.

Автор: Ж.-Б. Леблон - [1], Общественное достояние, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=18476149
Автор: Ж.-Б. Леблон - [1], Общественное достояние, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=18476149

Леблон умер, оставив после себя массу начатых и не доведенных даже до половины работ. Но все же влияние его, по крайней мере, в первое время после смерти, утверждают искусствоведы, было весьма значительно, а кое-какие черты его архитектуры продолжали жить еще довольно долго. Нет никаких сомнений в том, что с формами Леблона считался его ближайший преемник Микетти. Рука Леблона ясно видна на зданиях Петергофа. Художник принимал участие в строительстве и перестройке Петергофского Большого дворца, Эрмитажа, Марли. Печать вкуса Леблона лежит на Монплезире – первом дворце, построенным Петром Великим в Петергофе.

Максимы архитектора Леблона

Но не только отдельные черты искусства Леблона отразились на дальнейшем строительстве Петербурга, а привились понемногу и некоторые из его «максиме для публичной комодите». В «Курсе архитектуры» Леблон настаивал на том, чтобы главный корпус большого особняка располагался между садом и двором, что дает, во-первых, возможность поставить его очень живописно, а, кроме того, избавляет его обитателей от уличного шума и нескромных взглядов служащих. Помещения для последних необходимо устраивать так, чтобы они ни в чем не стесняли господина, - кухню на север, а конюшни на юг, по возможности ближе к улице или на особом дворе, чтобы не приходилось ездить по главной части усадьбы. Лучше приносить кушанья в закупоренной посуде, чем иметь в доме кухонный чад. Эти и другие свои идеи Леблон применил к особняку, построенному им на Rue de Varenne в Париже в 1714 году. Для современных архитекторов максимы Леблона являются базой знаний.

К сожалению, в Петербурге постройки архитектора практически не сохранились, но город обязан Леблону значительной долей того упорядочения, которое шаг за шагом приближало русскую столицу к благоустроенному европейскому городу. У города есть корни, которые живы.

Печатается по Килошенко М. Французские корни Петербургского стиля//Российско-Французское сотрудничество. Ежегодное издание - СПб.: ИД "Торговля и промышленность". 2007. С. 40 -41.

Понравилась статья? Пожалуйста, ставьте лайки, делитесь статьей в социальных сетях и подписывайтесь на мой канал!

Еще больше о психологии личности, творчества и моды на моем сайте www.mayakiloshenko.com

Там же Вы можете записаться на мои авторские курсы, семинары и консультации. Добро пожаловать!