Константин Волков
для «Джаз.Ру»
8 октября 2020 Анатолий Герасимов мог бы отпраздновать 75-летие. Но он навсегда остался 67-летним: джазовый композитор, саксофонист и флейтист из Москвы, который прожил четверть века за пределами России и был известен по всему миру, ушёл из жизни в родном городе 25 апреля 2013.
Канал «Джаз.Ру» много писал о нём; большая часть того, что ценитель джаза должен знать про Герасимова, изложена в публикации от апреля 2019 — «Анатолий Герасимов. Единственный русский, игравший у Дюка Эллингтона».
Сегодня, в память о замечательном человеке и музыканте — фрагмент интервью, которое автор этих строк провёл с Анатолием Герасимовым в мае 1997 в прямом эфире московской средневолновой радиостанции «РаКурс», вещавшей в 1994-1997 годах.
Анатолий не особенно любил говорить, но понимал, что интервью — часть жизни артиста, причём часть необходимая. Из его лаконичных, отрывочных ответов несложно собрать портрет музыканта: добродушного, всем сердцем расположенного к слушателям и собеседнику, но при этом немногословного и, что называется, не краснобая. Впрочем, его музыка всегда говорила за него гораздо более подробно и эмоционально, чем его слова... Все музыкальные фрагменты в этой публикации взяты из альбома «Живой ракурс» (АrtBeat Music, 2012), исходный материал которого был записан в ходе выступлений Анатолия Герасимова в прямом эфире моей программы «Московский свинг» на той же радиостанции «РаКурс» в 1997 году.
СЛУШАЕМ: Анатолий Герасимов «Музыка на сегодняшний день»
Анатолий Герасимов — сопрано-саксофон, Антон Ревнюк — бас, Дмитрий Севастьянов — барабаны, Юрий Генбачёв — перкуссия, Валерий Белинов — гитара
Фрагменты из интервью Анатолия Герасимова. Радио «РаКурс», май 1997, программа «Джем-клуб» (ведущий — Константин Волков, далее КВ)
КВ: Как так получилось — приехал человек из какой-то России, где джаза как бы даже и нету, и вдруг раз — и начинает играть в оркестре Дюка Эллинтона?
АГ: Мы встретились, когда они были в России... по-моему, за год до того, как я уехал... или за два?
КВ: В 71-м...
АГ: ...И как-то поддерживали связь — то мне открытки пришлют, то да сё... и когда я выехал, то я послал открытку Мерсеру Эллингтону.
КВ: Сыну Дюка?
АГ: Да... О том, что я в Италии. И они были в Италии, потом оказалось, что искали там меня. А потом я приехал в Нью-Йорк, но как-то не хотел себя навязывать. А потом я чисто случайно шел около Rockafeller Center, и вижу — стоит Дюк. Подойти — не подойти? Сказать «привет»? Поздороваться? Ну, я подошел и... он меня вспомнил! Сказал: о, мы здесь играем, в Rainbow Room. Приходи!
СЛУШАЕМ: Анатолий Герасимов «В ожидании Алёши, часть 2»
КВ: И вы пришли?
АГ: И я пришел. На следующий день. И поиграл. Они мне говорят: ну, мы тебе позвоним. Я сказал: здесь все так говорят, «мы тебе позвоним»... Но почему-то они позвонили!
КВ: Как произошло, что вы предпочли оказаться... там?
АГ: Произошло это очень неожиданно и внезапно. Мы все хотели куда-то поехать, посмотреть, то да се... люди уезжали в то время в основном в Израиль... и вдруг в один прекрасный день приходит почтальон и приносит мне вызов в Израиль. И я подумал... не помню, два дня или день... и решил подавать в ОВИР («Отдел виз и регистрации» — подразделение Министерства внутренних дел СССР, занимавшееся в том числе выдачей разрешений для «выезда на постоянное место жительства»: свобода передвижения в СССР была сильно ограничена, разрешение на эмиграцию могли дать, а могли и не дать. — Ред.).
Сначала мне отказали, я пошёл на следующий день — и у меня все приняли. И где-то через три месяца я уехал. Все так скоропостижно случилось, что я не успел задуматься... В Тель-Авив меня, конечно, не пустили, потому что я не еврей. Я оказался в Риме...
КВ: Как и многие в те годы...
АГ: А потом в Нью-Йорке.
СЛУШАЕМ: Анатолий Герасимов «Аврора (посвящение Анне Х.)»
В: И как осуществилось вхождение в нью-йоркскую среду?
АГ: Я стал ходить — туда, сюда... Встретил много тех, кто был в Москве, из оркестра Тэда Джонса — Мэла Льюиса, кого-то еще, кому-то позвонил, пришел в тот клуб, другой клуб... даже стал работать на второй месяц...
КВ: Сколько продолжался этот период врастания?
АГ: Где-то год, даже меньше... Но это было тяжелое время. Где-то на второй месяц я подумал: куда же я попал?..
КВ: Что вызвало такую острую реакцию?
АГ: Сама атмосфера, образ жизни. Все-таки все чужое... Я жил в одном доме в Гринвич-Вилледж, там туалет был на дворе... то есть не на дворе, конечно — на лестничной площадке. Меня это очень поразило, я думал — в Америке такого не должно быть. Ванна стояла в кухне...
КВ: Чем вы вообще там на жизнь зарабатывали?
АГ: Старался музыкой. Не всегда получалось... Преподавал. В Нью-Джерси, в Джерси-Сити была такая... даже не музыкальная школа, а что-то вроде дома культуры... я там преподавал музыку детям, взрослым... где-то с полгода. Вообще я больше зарабатывал композицией, аранжировками... писал музыку для кино, для театра. Например, записывал музыку для документального... у нас это называлось — научно-популярного... фильма про использование солнечной энергии. Там у меня играл Джон Скофилд на гитаре. В конце 70-х, в 80-е легко было взять на запись хороших музыкантов. Так что я даже стал себя считать больше композитором, чем музыкантом.
КВ: Потом вы много жили в Европе, в частности в Париже.
АГ: Да. Я стоял на вокзале в Гамбурге и увидел поезд на Париж. Американцу — у меня американский паспорт — виза не нужна, я подумал: а почему мне не поехать в Париж? Поехал... и в результате провел там года три. Там я много играл с разными этническими музыкантами: бразильскими, африканскими. Только там погода очень плохая...
СЛУШАЕМ: Анатолий Герасимов «Время летит»
Понравилось? Ставьте лайк (значок с большим пальцем вверх) и подписывайтесь на канал, чтобы увидеть новые публикации!