Автор: Николай Соснов
Тормоза взвизгнули так пронзительно, что у Паши Наумова закололо в висках. Престарелая патрульная «семерка», вместо отправки на запчасти спешно модернизированная под навязанный столичным начальством эксперимент, заскрипела всем корпусом, но выдержала. Колеса обрели надежное сцепление с горячим асфальтом, и машина остановилась. Рыжая корова, в которую едва не въехали полицейские, лениво подняла голову, флегматично посмотрела на бело-синий автомобиль с оранжевой мигалкой на крыше и осталась на месте, продолжая перегораживать поворот с шоссе на боковую грунтовку.
Сержант Ваня Сахарюк держался за руль, как утопающий за доску в бурном океане. Его круглое добродушное лицо, обычно румяное, словно наливное яблочко из советского мультфильма, сильно побледнело. Серая форменная футболка с черно-белым текстовыми принтами «Полиция» на груди и спине пропотела, хоть выжимай. Паша поставил мысленную заметку: пнуть автосервис насчет слабого кондиционера. Климат-контроль в «семерке» оставлял желать лучшего.
- Чуть не столкнулись, - пожаловался Сахарюк Паше. - Кто устраивает такие резкие повороты? Пока не повернешь, ни хрена не видно.
Паша сообщил подчиненному имена чиновников, отвечающих в районе за дороги. В качестве ответной любезности Сахарюк ознакомил лейтенанта с некоторыми подробностями личной жизни родителей этих чиновников.
- Ладно, - прервал его Паша. - Ты же деревенский хлопец, верно? Вылезай и отгони корову подальше. А я пока спрошу Надю, не заявлял ли кто о пропаже скота.
- Тут коров не пасут, кругом голые пустыри и свалки, да и далеко, - авторитетно заявил Ваня. - До ближайшего села пятнадцать километров ходу. Не должно быть здесь коровы.
- Верно, - согласился Паша. - Не должно. Выполняйте приказ, товарищ сержант.
Ваня обиженно выпятил губу, но отстегнул ремень, поправил болотного цвета бейсболку с серебристым госгербом, чтобы козырек получше прикрывал глаза от безжалостного июльского солнца, и, кряхтя, потянул свое дородное тело наружу. Паша с жалостью смотрел на напарника. Нормативы физподготовки недавно ужесточили, и пухлому коротышу Ване на этот раз их не сдать.
Реформы лихорадили МВД пятый год. Приход нового президента принес перемены настолько радикальные, что Наумов-старший, тридцать лет отслуживший патрульным на улице, слушая за ужином Пашины рассказы о подготовке в Институте полиции, потрясенно восклицал:
- Вот ведь мать, а?
Мать тихо улыбалась и подливала своим мужчинам борща. Ей нравилась парадная форма сына — зеленый китель с золочеными гербовыми пуговицами, того же цвета брюки с темно-синей боковой окантовкой, серая рубашка со стальными институтскими шевронами на рукавах и с зеленым галстуком, посреди которого серебрилась новая ведомственная эмблема — ладонь, выставленная в предупреждающем знаке. Гораздо лучше, чем прежний черный мундир мужа. Жаль одевал форму Паша очень уж редко. Говорил, что на занятиях в ней неудобно.
Наумов фыркнул. Еще бы! Их гоняли целыми днями с утра до вечера: с плаца в спортзал, из спортзала на тренинги по этике, оттуда на лекции по уголовному праву и семинары по криминалистике, а потом снова на тренинги по этике, на сей раз ситуативно-стрессовые, где решения приходилось принимать почти мгновенно. И долгие психологические тесты каждый день. Неправильный выбор означал тяжелую пересдачу. Несколько ошибок — можно забирать документы. С учебы не отчислят, но на службу в полиции после диплома рассчитывать не приходится.
По вечерам на плацу в пространных речах о новом облике полицейского ректор пояснял причину такой жесткости.
- Люди не должны видеть в нас силовиков, - вещал он, выпучив огромные глаза за толстенными стеклами модных итальянских очков. - Ни в коем случае! Защитников — да, но не государственных агентов с особыми интересами. Новый курс президента направлен на развитие народного самоуправления…
После двухчасового выступления ректора, завершавшего десятичасовой учебный день, несчастные курсанты мечтали уже только об ужине и койке. А ведь им предстояло еще готовить на завтра задания, каждому свои, и списать-то не у кого…
Паша вздохнул. Все равно студенческие годы с самоволками на парах по философии и естествознанию, веселыми праздниками и загулами на каникулах — лучшие. Пролетели они незаметно, как один длинный день, и вот актовый зал, строгое лицо отца, сияющая мама, неожиданный визит министра, поздравления, напутствия, прощальная вечеринка, стажировка, назначение,, звание и должность. Наумов и опомниться не успел, а уже лейтенант и младший участковый с собственным опорным пунктом в подчинении. Два городка, шесть селений, и необъятная земля русская между ними — его, Паши Наумова, сторожевая застава перед океаном преступности.
В первый день его вызвал в райцентр начальник — майор и старший участковый Суриков, седой красивый мужик, у которого почему-то дергался левый глаз. Он завел Пашу в кабинет — тесную каморку в конце длинного коридора — и указал на старый письменный стол:
- Семь лет назад здесь меня пытали, выбивая показания на невиновного человека. Я тогда и не думал, что однажды попаду сюда одним из командиров. А как узнал, сразу попросил выделить под кабинет эту комнату. Каждый раз, когда хочется ударить задержанного, я захожу сюда и вспоминаю, как на столе лежали «слоник» и чистый лист бумаги, а следак предлагал мне самому выбрать из них что-то одно. Так-то.
Паша вежливо поблагодарил руководителя за рассказ и постарался, как можно быстрее покинуть его кабинет. Солидный широкий стол из настоящего дерева, а не пластика или древесно-стружечной плиты, ему понравился, но было стыдно в этом признаться. С тех пор он старался пореже заглядывать к начальнику, благо тот предпочитал навещать подчиненных сам, чтобы оценить их работу на месте.
У Сахарюка не заладилось с коровой. Он раздобыл где-то прутик и по-пастушески стегал буренку, но Рыжуха напрочь игнорировала попытки сержанта согнать ее на обочину. Паша просканировал животное на предмет электронного клейма. Клейма не имелось. Лейтенант пробежал пальцами по сенсорной панели бортового компьютера.
- Да? - томно отозвалась Надя.
- Не «да», Толмачева, а «слушаю вас, товарищ лейтенант», - напомнил Наумов. - Разговоры ведь записываются. В конце месяца придут контролеры и всыпят нам горячих за неуставщину.
- Жарко, - отмазалась Надя. - Я экономлю силы для службы. И шли бы твои контролеры, Паша… к Деду Морозу. Хватит изображать шерифа. Что-то произошло?
- Не было с утра обращений о пропаже скота? - спросил Наумов, внутренне посмеиваясь над контрольной службой, которая обязательно подаст рапорт об этом диалоге. - Таких, которые еще не появились в компьютере?
- Только конокрадство на кооперативной ферме. Я послала туда Кульбаку с Литвиненко и маякнула в район. Опергруппа выехала.
- Ясно, - вздохнул Наумов. - Дай информацию всем владельцам скота, что по высланным координатам обнаружена рыжая корова без опознавательных знаков. Пусть проверят свой личный состав. Я ей сейчас временный индикатор поставлю.
- Поняла. Это все?
- Ага. Отбой.
Не успела Надя отключиться, как динамик бортового компьютера ожил вновь, и приятный женский голос сообщил:
- Диагностика окончена. Автомобиль пригоден для эксплуатации. Подробный отчет доступен в файле под номером…
- Спасибо, Ядвига, - прервал ее Наумов.
Каждый раз, общаясь с искусственным интеллектом, он чувствовал себя неуютно и предпочитал побыстрее закончить разговор. Министерство проводило эксперимент по оснащению участков и патрулей электронными помощниками, планируя в случае успеха заменить ими часть диспетчеров. Предположение, что компьютерная программа, даже самая продвинутая, может заменить, например, Надю, казалось Паше смехотворным, но от этого не становилось менее угрожающим. Что дальше? Робокопы вместо живых полицейских?
- Всегда пожалуйста, - вежливо ответила Ядвига и добавила:
- Рекомендую проверить тормоза у механика. На всякий случай.
- Заметано, - ответил Паша. - Отбой.
Паша выбрался из машины и подошел к Сахарюку, который бросил бесполезный прутик и примеривался не потянуть ли корову за хвост. Бить животное по-настоящему он не решался: видеосистема фиксировала происходящее. Не хватало еще нарваться на иск от зоозащитников.
- Отойди-ка, юный натуралист, - попросил Паша. - Освободи дорогу знатокам. Корова-то без клейма. Надо пометить это чудо природы.
Сержант охотно отступил. Наумов отстегнул зажим поясной кобуры и достал табельный «акимов».
Пистолет Акимова, стандартное оружие сотрудников патрульной службы, предусматривал два режима стрельбы. Из основного ствола велся огонь обычными пулями калибра девять миллиметров, а узкий и короткий подствольник выпускал на несколько метров игольчатые заряды с начинкой в виде наноразмерного радиомаяка. Оказавшись в живой ткани, маяк отправлялся в путешествие по кровеносной системе, так что удалить его не представлялось возможным. На сорок восемь часов помеченный объект терял всякую способность скрыться от полицейских детекторов в радиусе двадцати километров от себя. Обыкновенно этого времени с лихвой хватало на задержание. Потом энергия кончалась, и маяк бесследно растворялся в крови.
Паша перевел флажок на стрельбу из подствольника и прицелился в корову. Сахарюк вытер лоб одноразовым платком, скомкал салфетку, чтобы влезла в нагрудный карман, и поделился с начальством своими размышлениями:
- Раз постоянного клейма нет, значит, неучтенка. Тут каждую пятую единицу скота прячут от налогов и санитарного контроля. Скорее всего, ее держали в тайном коровнике где-нибудь на отшибе. Оттуда корову уперли скотокрады, но что-то по дороге не заладилось, и Рыжуху бросили на произвол судьбы. Никто за ней не приедет, вот увидишь. Это же все равно, как явиться с повинной в налоговую.
- Эх, Ваня, тебе бы детективы писать, - сказал Наумов и нажал на спусковой крючок. «Акимов» послушно выплюнул иглозаряд, красная метка под флажком сменилась зеленой, а Рыжуха не соизволила даже посмотреть на стрелка. - Ты мне лучше скажи: чем обычно подманивают коров?
- Так ведь хлебом, - с готовностью сообщил сержант. - Только у нас ни корки. Кстати, скоро обеденный перерыв.
Наумов взглянул на циферблат своих наручных часов и убедился, что время, действительно, приближается к четырнадцати ноль ноль. Механические часы швейцарской армейской марки Паше подарил отец, поэтому лейтенант не расставался с ними, несмотря на явный анахронизм. В эпоху кибертехнологий даже деловые люди перестали использовать дорогие часы в качестве элитного аксессуара. Теперь они стали признаком отсталости ретроградного образа мысли.
Между тем, от насилия Сахарюк перешел к уговорам.
- Что ты встала тут, как стойкий оловянный солдатик? - вопрошал он животное. - Не будь дурой, пойдем вон к тому деревцу. Я тебя привяжу, и мы с лейтенантом поедем кушать к минимаркету на развилке трех дорог. Там напротив есть обалденный пит-стоп для водителей. Блины подают с соусом на выбор: хочешь — сгущенку нальют, а могут и мед.
- Ладно, - у Паши от Ваниного рассказа засвербило в желудке. - Поставь перед поворотом запретительный знак и поедем к минимаркету. Только не в пит-стопе будем обедать, а в кафе. И есть ты станешь не блины, а салат. Иначе скоро в машину не влезешь.
Сахарюк обиженно поплелся к «семерке». Паша отечески улыбнулся: сержант был младше и по званию, и по возрасту на целых три года, и по уму. Не зря же он умудрился сглупить и попасть в последний армейский набор перед отменой призыва, хотя мог отмазаться, просто встав на весы в военкомате. Но обязательные медосмотры на тот набор отменили, а потребовать свидания с докторами Ваня не догадался. Из учебки его вернули: на новобранца не налезала форма самых обширных размеров. Сахарюк испугался и путем тренировок сбросил вес до уровня пригодности к полицейской службе, но на работе постепенно снова его набрал.
- Поторопись, - крикнул сержанту Наумов. - На грунтовке вижу автобус из Берестянки.
Действительно, вдалеке трудолюбиво пыхтела желтая рейсовая «газель». Сахарюк припустил к машине. Ядвига проявила неожиданную любезно открыла ему багажник и выдвинула пенал с набором знаков.
- Спасибо, золотце! - поблагодарил сержант кибера, когда они рванули по шоссе прочь от Рыжухи и назревающего скандала. - Сообщи гаишникам, что обнаружено препятствие для движения. Пусть подгонят кран и уберут эту чертову корову.
- Исполнено, - подтвердила Ядвига. - Но прошу в будущем обходиться без грубых и экспрессивных выражений.
- Конечно, - кивнул Сахарюк и подмигнул Паше. - Все, что захочешь.
Они почти добрались до развилки трех дорог, когда заговорила Надя:
- Внимание, экипаж номер один. Происшествие в минимаркете на развилке. Покупатель заявляет о краже его личного имущества. Вы — ближе других к месту и свободны, поздравляю.
- Зашибись, - Сахарюк заметно приуныл. - Слушай, Наденька, а нельзя сразу скинуть на район или область? Я уже настроился на тарелку свекольника.
- Не лодырничай, Ваня, - вмешался Наумов. - По правилам это наш вызов. Надя, есть подробности?
Обычно из магазинов о кражах сообщала охрана, а подозреваемыми становились как раз покупатели, пытавшиеся пронести мимо кассы палку колбасы или шоколадку. Заявление от клиента о воровстве — просто экзотика какая-то.
- Кидаю запись звонка, - сказала Надя. - Удачи, ребята, отключаюсь, у меня на другой линии женщина, к которой ломится бывший муж.
Прослушивание аудио ничего не прояснило. Дребезжащий старческий голос пространно рассказывал, что в минимаркете его обокрали и требовал прислать полицейских. Вот только его речь повторялась, словно заезженная пластинка, и Надины попытки узнать детали отскакивали, как бильярдные шары от борта. Как ни прицеливайся кием, попасть невозможно, потому что лузы запаяны наглухо.
- Блин, я так и не врубился что именно у него сперли, - пожаловался Сахарюк, прокрутив запись в четвертый раз.
- Наверное, кошелек с наличкой из кармана, - предположил Наумов. - Старики, бывает, еще ходят за покупками с купюрами. Особенно те, кто привык хранить сбережения под матрасом.
- Я думал, как криминальная профессия, карманники давно вымерли, - удивился сержант. - Им же нечего воровать. Наличности на руках почти не осталось, гаджеты все на строгом учете…
- Не вымерли, - наставительно заявил лейтенант, - а поменяли профиль на хакерство. Теперь они используют сканеры для перехвата паролей во время транзакции. Может, и нашего дедушку так подловили. Ладно, что зря языком чесать? Сейчас допросим потерпевшего и посмотрим видеозапись.
- Ох, жрать-то как хочется! - заныл Сахарюк, выруливая на пустую парковку перед модульным магазином из стеклопластика и металлопанелей. Объемные буквы над входом обещали «24 часа» обслуживания в сутки. Рядом, в блочном домике поменьше, кафе «Ассоль» приглашало на бизнес-ланч.
Паша и сам оголодал, а возиться предстояло, возможно, не один час. Пока то да се, да протокол, да опергруппа…
- Вот что, Ваня - сказал он сержанту. - Я пойду разберусь что к чему, а ты пока сходи в кафе и возьми обеды на вынос. Себе салат овощной какой-нибудь, только строго без лишнего жира и теста. А мне гречневой каши. Мяса и выпечки мне тоже не бери. Так и быть, поддержу твои усилия по сбросу веса личным примером правильного питания. И не вздумай по-быстрому умять кусок пиццы. Узнаю — переведу в другой экипаж. Кстати, чай не забудь.
Перед уходом Сахарюк состроил такую хитрую рожу, что Паша понял: сержант обязательно воспользуется полученной свободой, чтобы скушать недозволенное. А если и нет, то доберет дома. Ну и черт с ним! Если человек себе враг, помочь ему невозможно.
- Эй, Наумов! - заговорила рация. Судя по тону, Надя явно рассердилась. - Дед опять звонил. Орет пуще прежнего. Кончайте там лодырничать. Я же вижу на карте, что вы уже подъехали к магазину.
- Так точно! - ответил Паша, взял из оперативного комплекта куб робосекретаря и отправился в минимаркет.
Ему не пришлось искать участников скандала среди полок с продуктами и шампунями. Прямо у входа между алкогольным шкафом и витриной с шоколадными батончиками располагался красный терминал автоматической кассы. Рядом с ним двое сотрудников торговой точки — белокурая девушка-менеджер в коричневой униформе со светло-зеленым воротничком и пожилой плотный охранник в синей камуфляжной «цифре» — пытались угомонить лысого седобородого мужчину в желтой клетчатой рубашке и классических костюмных брюках черного цвета. Пенсионер упрямо тыкал пластиковой картой в терминал и чего-то требовал у девушки. За спиной у него нервно каталась роботележка для покупок, в которой лежали шесть рулонов туалетной бумаги, десяток яиц, пачка овсяных хлопьев и двухлитровая бутылка минералки. Двое покупателей — по виду молодые супруги из Средней Азии — с раздражением следили за конфликтом, выглядывая из-за стеллажа с хлебом.
Паша недолго служил участковым, но прошел хорошую стажировку и научился, как следует действовать в случаях подобных этому. Дед явно относился к людям, которым вреден душевный подход, они от него наглеют. Нет, только жесткое соблюдение правил и перевод ситуации на официальную почву способны заткнуть им рот хоть на минуту.
- Ядвига, детка, работаем по плану «Формалин», - сказал Паша вполголоса.
- Принято, - ответила закрепленная в ухе гарнитура.
Паша с подчеркнуто громким стуком водрузил робосекретаря на один из столиков перед терминалом и козырнул, прикоснувшись пальцами к бейсболке.
- Полиция, лейтенант Наумов, значок номер 75935, - объявил он. - Есть желающие проверить сканером штрих-код удостоверения? Нет таких. Отлично. Тогда кто из присутствующих Мудрый Анатолий Альбертович?
Старик в желтой рубашке очнулся и забормотал:
- Я, это я, послушайте, лейтенант, здесь настоящая клоака, надо немедленно задержать персонал…
- Минуточку, - остановил его Паша. - У вас будет возможность высказаться и дать показания. Сначала я должен идентифицировать вашу личность. Пожалуйста, предъявите паспорт или другой документ со штрих-кодом.
- Чего? - переспросил Мудрый. Лицо старика покраснело. - Я не понял, вы меня собрались обыскать? Я же говорю, меня обокрали, похитили деньги…
- Ядвига, пожалуйста, идентифицируй заявителя по внешности и голосу, - попросил лейтенант. Он хотел есть и не собирался терять время на препирательства со сварливым дедом.
Включился робосекретарь. Из динамика раздался голос Ядвиги. Тон помощницы сменился с дружелюбного на сухой и суровый. Она подтвердила:
- Да, это он. Вывожу регистрационный лист.
Принтер зловеще зажужжал, распечатывая длинную портянку с полным текстом аудиозаписи обоих звонков Мудрого в полицию. Менеджер и охранник, точно завороженные, наблюдали, как формируется свиток.
- Порядок! - Паша ловко выхватил бумагу и достал из бокового лотка авторучку. - Прочитайте и распишитесь, Анатолий Альбертович!
- Что вы мне суете! - завизжал старик, отталкивая регистрационный лист. - Я этой ерунды читать не стану! Вы меня совсем не слушаете!
В минимаркет заглянул взмокший от пота кавказец в белой рубашке с кожаной дорожной сумкой на плече. Оценив обстановку, он вышел вон. За ним последовали и супруги. Белокурая девушка проводила несостоявшихся покупателей жалобным взглядом.
- Сейчас выслушаю. Но необходимо сначала оформить подтверждение, что вы и есть то самое лицо, вызвавшее полицию на место происшествия. Потом я приму от вас заявление, - терпеливо объяснил Наумов. Он подумал, что надо ускорить процесс, не то начальству прилетит иск от владельца точки за срыв торгового дня. Не факт, что суд удовлетворит жалобу, но шефы все равно придут в ярость.
Дед, тем временем, дошел до температуры кипения и явно приближался к нервному срыву. Ему хотелось говорить, а не возиться с бумажками, и упрямство молодого полицейского доводило до белого каления. Паша в свою очередь догадывался, что стоит только Мудрому распахнуть шлюзы красноречия, и они простоят тут без толку до вечера.
- Давайте не будем препираться, - миролюбиво предложил он Мудрому. - Наденьте наушники, и прослушайте содержание вашего сообщения диспетчеру. Если это оно, то распишитесь и перейдем к протоколу.
Ход сработал неожиданно хорошо. Пока старик под присмотром охранника наслаждался звуком собственного голоса, Наумов отвел в сторонку и опросил менеджера Лену.
- Да никто у него не воровал! - возмутилась Лена. - Просто при оплате карточкой произошел сбой. У нас скидка по акции, а банк почему-то не учел ее и снял деньги со счета по полной цене. Я ему русским языком говорю: обратитесь в банк с чеком, они вернут. А он ни в какую, орет, что его обокрали, и давай звонить в полицию…
- О какой сумме речь? - спросил Паша.
- Четыре рубля, - потупилась Лена.
- Что? - воскликнул лейтенант и посмотрел на управляющую минимаркетом, как на умалишенную. - Вы не в состоянии самостоятельно уладить законную претензию клиента на четыре рубля? Надо тревожить полицию? Мы одного бензина сожгли рублей на десять, пока сюда добирались. А магазин, наверное, сотни, если не тысячи, потерял из-за ухода покупателей. Дали бы скандалисту эти четыре рубля и выпроводили в шею!
На лице Лены появились красные пятна. Казалось, девушка вот-вот зарыдает.
- Электронный платеж не проходит, а в робокассе нет налички, - тихо сказала она. - Совсем. Больше месяца никто не приносил. Мы с Петром Егоровичем, охранником, перерыли карманы до дыр. Меня только позавчера повысили до менеджера. На складе работала в Берестянке...
Она замолчала. Паше стало жалко девчонку. Сверстница, из одного поколения с ним. Паша родился в городе, а она, скорее всего, на селе и не имела равных с ним возможностей. Деревенское происхождение при старом режиме часто висело на человеке, словно пудовая гиря, утягивая на самое дно. И вот, едва Лена освободилась и начала выбираться на поверхность, как сразу получила веслом по голове. Сколько она могла зарабатывать, приглядывая за порядком в современном роботизированном магазине? Тысяч пятнадцать, не больше. И платят ей именно за грамотное решение споров, чтобы покупатели не дебоширили, вымещая злобу на затупивших машинах, не разворачивались, уходя в соседнюю лавку, не подавали в суд и не писали кляуз чиновникам. Остальные бизнес-процессы кибернетизированы.
- Хорошо, я решу проблему, - сказал Паша. Он достал из брючного кармана крохотный кошелек, где по совету матери на всякий случай всегда держал немного наличности. Не дожидаясь, пока Мудрый дослушает свой бред, лейтенант спокойным уверенным движением снял с него наушники и вложил в руку старика пятирублевую монету.
- Что это? - тот непонимающе уставился на деньги.
- Ваша претензия удовлетворена, Анатолий Альбертович, - отчеканил Паша. - Магазин приносит извинения и желает вам счастливого пути.
- Погодите-ка, - заупрямился Мудрый. - Имела место кража…
Паша заскрипел зубами. Он с удовольствием бы просто выволок вредного деда на улицу и хорошенько припугнул, но его действия записывались. Как обойти это досадное препятствие? В голове вдруг отчетливо прозвучал голос майора Сурикова: «Каждый раз, когда хочется ударить задержанного, я захожу сюда и вспоминаю, как на столе лежали «слоник» и чистый лист бумаги...».
- В таком случае мы проедем в опорный пункт, и оформим ваше заявление, как полагается, - твердо сказал Наумов. Секундная слабость прошла, он снова владел собой и знал, что в жизни правильно и верно. - Кстати, официально предупреждаю вас об ответственности за заведомо ложный донос. Можете получить до двух лет лишения свободы.
- Чепуха, - возразил Мудрый, однако, кожа его посерела так явственно, что Паша даже испугался не случится ли у сварливого клиента инфаркт. Надо было срочно ликвидировать инцидент. Тем более, что Сахарюк наверняка уже объелся пиццей.
- Не чепуха. Вы уверенно утверждаете, что магазин украл у вас деньги. Если окажется, что произошел сбой платежной системы, получится, что речь идет о гражданском иске, а, значит, вы соврали, Анатолий Альбертович. Ну как, едем?
- Нет, - рявкнул Мудрый. В его глазах Паша прочитал приобретенный с опытом жизни страх перед произволом людей в погонах. Страх на время уходил, вытесненный любовью к склокам, но вернулся при первом намеке на столкновение с органами. - У меня нет времени. Не хотите работать — пускай. Так и будут они грабить народ безнаказанно.
- Ваш пакет, - робко напомнила Лена. Она уже сложила покупки Мудрого в белый кусок целлофана и теперь протягивала его клиенту.
- Ноги моей больше в этом притоне… - Мудрый схватил пакет и довольно энергично для пожилого человека выскочил за дверь.
Паша выключил робосекретаря, уничтожил регистрационный лист и, поручив черновик рапорта Ядвиге, последовал за стариком. Того уже и след простыл. На улице посвежело, задул приятный прохладный ветерок. Сахарюк стоял у «семерки» и приветствовал командира, потрясая двумя объемистыми бумажными коробками с оранжевым парусом и синим словом «Ассоль».
- Господи, что же он умудрился набрать в кафе! - пробормотал Наумов и хотел идти к машине, но его остановили пальчики, коснувшиеся плеча, и голос, уже не испуганный, а радостный:
- Товарищ лейтенант!
Наумов обернулся и невольно залюбовался Леной. Теперь оно вызывало не жалость, а восхищение: очень симметричное, сияющее, почти без косметики, глаза голубые, а на носу маленькая щербинка, которая отнюдь не портила впечатление.
- Как с вами связаться? - спросила девушка. - Магазин остался должен четыре рубля.
Паша потускнел и, неопределенно махнув свободной левой рукой — мол, забудь, нет проблем! - скорым шагом проследовал на парковку. Девчонка флиртовала совершенно откровенно, но временем на личную жизнь лейтенант Наумов на данном этапе не располагал. Или делал вид, что не располагал, не смея признаться даже себе, что, сначала учебное, а позже служебное рвение просто прикрывают смущение перед женским полом.
- Хороша! - прицокнул Сахарюк, опуская бинокль, в который беззастенчиво рассматривал управляющую магазином. Наумов поискал на одежде сержанта хлебные крошки, но, не обнаружив к чему бы можно придраться, сел на капот и полез в переданную Сахарюком коробку с обедом. Внутри оказалась свекла, запеченная с сыром. Рядом лежало яблоко, и стоял стаканчик с чаем.
- У меня салат из стручковой фасоли и огурец, - доложил Сахарюк, демонстрируя содержимое своей коробки и хитро улыбаясь. - Гречневой каши не было, только суп с клецками. Ну, я вспомнил, что ты любишь бураки...
- Молодец, - одобрил Паша.
После обеда у экипажа номер один был намечен плановый визит.
- Попугаев Василий Алексеевич, образование среднее, - прочитал сержант с монитора бортового компьютера и перевел фотогалерею в режим слайд-шоу. По условиям министерского эксперимента во вторую половину смены «семеркой» должна была управлять Ядвига, и Сахарюк откровенно наслаждался бездельем, разглядывая в различных ракурсах усталую физиономию худощавого зэка и знакомясь с его досье. - Отсидел четыре года из девяти за вооруженное нападение на банковский беспилотник с наличными. Сообщников не сдал, похищенные деньги в сумме одиннадцати миллионов рублей сжег, пытаясь скрыть улики от следствия. Несмотря на это, два месяца назад вышел на основании президентского указа о помиловании в связи с очередным Праздником Победы. Трудится по направлению суда сборщиком на мебельной фабрике. Паша, а там люди работают, что ли? Не роботы?
- Если чисто из дерева продукция, то мебельщикам пока выгоднее использовать живой труд, - пояснил лейтенант. - А вот с пластиком дешевле получается задействовать принтеры. Кстати, в райцентре скоро откроют химкомбинат. Все производство автоматизировано, и только в самый вредный цех свинцовых белил назначены работать люди. Что поделаешь, неравномерность развития технологий.
- Муть, - пожаловался Сахарюк непонятно на что. - Зачем нам ехать к Попугаеву? Пусть его инспекция юстиции проверяет.
- Попугаева не лишили родительских прав. У него дочка малолетняя на воспитании. Пока он сидел, ее опекала одинокая тетка. Попугаев заботился о ребенке, исправно переводил девочке практически все, что оставалось от его заработка в колонии. Так что после освобождения дочь ему вернули. Сегодня семью собралась навестить ювеналка. С учетом биографии Попугаева нам велено сопровождать контролеров. Заберем их с остановки у Воскресенки и дуем в его хибару. Думаю, как раз до конца смены провозимся.
Контролеры — две хмурые тетки неопределенного возраста — поджидали их на черном мрачном минивэне «шевроле экспресс» с зашторенными окнами. Старшая не преминула выговорить Паше за опоздание на три с половиной минуты и сумела влить в свою речь такую дозу яда, что настроение лейтенанта упало ниже уровня плинтуса. «Семерку» вела Ядвига, но отвечал-то за нее он, Наумов. Получается, за каждый мелкий косяк кибера фитиль вставлять будут именно ему. Что ни говори, неприятная перспектива…
Зато Сахарюк пребывал в самом благодушном расположении чувств. Он непрерывно отпускал шутки, рассказывал анекдоты и смеялся так неуместно, что Паше хотелось дать ему в зубы. Поэтому он немало удивился, когда сержант резко изменился в лице и заорал:
- Мать честная! Тормози!
Они как раз въехали на двор Попугаева - «семерка» впереди «шевроле». Невзрачный бревенчатый домик прятался за ржавыми металлическими воротами брошенного военного городка. Перед крыльцом параллельно друг другу стояли два черных японских джипа с раскрытыми настежь дверями. Трое дюжих парней, скрутив руки полуодетому Попугаеву, заталкивали его в левый из автомобилей. Рядом еще один бандит в тельняшке и красных спортивных штанах держал на руках плачущую девочку лет семи-восьми, почему-то не торопясь садиться с ней в машину справа. Видимо, запугивал отца, чтобы был посговорчивее.
Ситуацию Паша просек мгновенно: сообщники так и не поверили в сожжение добычи и решили вытрясти из Попугаева припрятанные деньги.
Девочка, явно принаряженная к посещению ювенальщиков, была в новеньком розовом трикотажном платье с отрезной талией и белых сандаликах. Толстые мужские пальцы, захватившие ее ноги, больно сжимали изображенных на расклешенной юбке бабочек и птиц. Те не могли кричать, и ребенок ревел за всех разом.
Появление полиции застало преступников врасплох. Видимо, Попугаев не проговорился им, что ждет визитеров. И правильно сделал.
- Стоять! Людей отпустить! Руки за голову! - крикнул Наумов, выскочив из машины, словно черт из табакерки, и прикрываясь бронированной дверью в качестве щита. Он выдернул из кобуры пистолет и привел его в боеготовность. Засветился мини-экран голографического прицела. Одновременно Ядвига врубила передние фары в экстремальном режиме, почти ослепив «юпитерами» любого, кто смотрел на «семерку» со стороны. Стрелять в патрульную машину можно было, а нормально прицелиться — нет.
- Спецназ будет на вертолете через двадцать минут, - сообщила Ядвига в ухо Наумову. - Я подняла всех. Самые ближние — ГБР спецтюрьмы из соседнего района. Дежурная смена — восемь бойцов в бронекостюмах высшей защиты, у каждого робот-напарник, опыт имеется.
«А мы жилеты сняли из-за жары. Ох, и выпорет меня Суриков...» - мысль промелькнула и испарилась. Надо выжить, а потом уже бояться начальства.
Сзади взвизгнули колеса минивэна — ювенальные тетушки торопились убраться подобру-поздорову. Молодцы, от них все равно толку ноль.
Слева из машины осторожно выползал Сахарюк. Он еле помещался за дверью. Вместо «акимова» сержант сжимал в руках любимый «бизон» старой модели со шнековым магазином на шестьдесят четыре патрона. Оружие Ваня хранил разобранным в сейфе под сиденьями, и продемонстрировал, что норматив по скоростной сборке может не сдавать. Паша выругал себя за глупость: табельный автомат он сдал недавно в починку и поленился сгонять за заменой.
Время уплотнилось до предела.
Один из левой троицы выхватил из-за ремня брюк пистолет. Двое других оставили попытки посадить Попугаева в джип и устремились внутрь него сами. В заднем окне машины показался винтовочный ствол: пятый член шайки не терял времени даром.
Паша взял на мушку противника в тельняшке. Электроника послушно сформировала перед глазами варианты поражения различных частей тела и прочертила к ним лазерные пунктиры. Это перепугало преступника.
- У меня нож! - крикнул он лейтенанту и прижал лезвие к тонкой детской шее. - Брось ствол, урод! Брось, кому говорю!
- Его фамилия Клименко, - подсказала Ядвига. - Две судимости за вымогательство.
- Отпусти ее, Клименко! Если тронешь девочку, сядешь пожизненно! — предупредил Паша. - Не усугубляй! Еще не поздно остановиться!
Слева дважды прорычал «бизон». Сахарюк палил экономными короткими очередями, но их хватило, чтобы разнести вдребезги заднее стекло джипа и уложить бандюка с пистолетом. Винтовочный ствол тоже исчез.
На звук выстрелов «тельняшка» дернулся, инстинктивно выставив перед собой для прикрытия и девочку, и нож. Наумов воспользовался «акимовым», не думая, на голом рефлексе, накрепко вбитом в тело постоянным повторением на тренировках. Противник открылся, убрав оружие в сторону от гражданских лиц. Во всех ситуациях это лучший момент для его нейтрализации.
«Акимов» рявкнул, отбрасывая преступника назад. Он разжал пальцы, и девочка в розовом упала на грязную землю. Через пару мгновений ее подхватил другой мужчина — ее отец — и унес в дом.
От перенапряжения у лейтенанта Наумова остро заболела правая рука. Так что, когда нагрянула королевская рать с сиренами и генералами, Паша пожаловался врачу и был упакован в «скорую», а по приезде в Берестянский травмпункт сбежал, получив после обследования освобождение до конца смены, благо длинная двухэтажка, где ему предоставлялись служебные двенадцать квадратов, находилась всего в одной остановке. Отвечать на вопросы и писать объяснительные Паша сейчас был не в силах. Пусть бюрократическая волна настигнет его завтра.
Опустошение нахлынуло внезапно. Он как раз принял душ, насухо обтерся и вместо опостылевшей за день формы напялил желто-синюю майку местного футбольного клуба и ярко-красные шорты, когда появился темный коготь и выцарапал из души остатки спокойствия и баланса. Через минуту Паша уже сидел со смартфоном в руке за кухонным столом перед бутылкой «Пиратского» рома и размышлял: напиться или позвонить Наде. Первое сулило немедленное, но временное облегчение. Второе грозило закончиться катастрофой: Толмачева грешила сплетнями, и к концу недели все подчиненные будут в курсе душевных терзаний командира. Сахарюк в качестве жилетки отпадал: сейчас он отдувался за двоих перед опергруппой и контролерами.
Вслед за рукой заболела левая нога, и Паша почти решился утонуть в роме, но телефон в его руке завибрировал, а потом Ядвига виновато сказала:
- Это Суриков. Извини, но звонок важный. Соединяю.
Паша отбросил гаджет, как ядовитую змею. Поздно, Ядвига включила громкую связь:
- Павел, где тебя черти носят? Я битый час разыскиваю...
- Я отдыхаю дома, - дерзко заявил Павел. - По предписанию медиков. Есть больничный…
- Он не поможет, - мрачно сказал Суриков. - За тебя взялась военная контрразведка.
Паша на миг растерялся: им-то что надо в банальном уголовном деле? Потом его охватила злость. Неужели он сегодня сделал слишком мало для Родины? Имеет он право на несколько часов тишины и покоя, на рюмку рома и тихое бормотание телевизора? Наумов впервые убил человека и чувствовал, как вслед за опустошенностью спешит тошнота.
- Подождут до утра, - твердо сказал Паша. - Или пусть терзают Сахарюка: он тоже освобождал Попугаева.
- При чем тут Попугаев? - раздраженно возразил майор. - Речь о твоей утренней корове. Ее украли шпионы из секретной военно-ветеринарной лаборатории. Так что дуй быстро в отдел на допрос, пока армейцы сами не приехали к тебе на танке. Сахарюк уже потеет у них под лампами.
Двигаясь, словно зомби, Паша вырядился по-парадному — другой свежей формы в шкафу не нашлось. Он распахнул дверь квартиры, шагнул в коридор и нос к носу столкнулся с белокурой девушкой в джинсовом костюме.
- Лена? - Паша с трудом узнавал в ней давешнюю управляющую магазином, настолько преобразилось от нанесенной косметики ее лицо. Всего-то подчеркнула брови и нанесла на губы помаду, а привлекательность по меньшей мере удвоилась.
- Ой! Какой вы… - Лена, очевидно, хотела сказать что-то приятное для Пашиного самолюбия, но застеснялась и вместо этого показала монетку:
- А я пятачок зашла вернуть. Адрес взяла у диспетчера вашего. Вы ее не ругайте, я очень настойчиво приставала, хотела к начальству идти. Она и дала. А я еще тортик принесла к чаю, хороший, сливочный…
- Лена, - мягко сказал Паша. - В другой раз. Мне сейчас опять на службу надо.
- Я подожду, - уперлась Лена. - Посижу на лавочке у дома.
- Ну, зачем же на лавочке, - улыбнулся Паша. Ему вдруг стало легко-легко. Пустота в душе быстро наполнялась белым сливочным кремом. - Заходите. Только я надолго уйду.
- У меня ночная через сутки, - прошептала девушка. - Целый день подожду, если надо…
В полной парадной форме лейтенанта народной полиции Российского самоуправления Павел Наумов шагал по вечернему поселку Берестянка. Он твердо решил не давать военным больше двух часов на допрос. Пусть хоть переедут его танком, но в восемь он уйдет по самой уважительной в мире причине: его ждали дома.
В тексте упомянуты спиртные напитки и/или табак, вредные для Вашего здоровья.
Читайте в нашем журнале другие рассказы вселенной Российского самоуправления: Отставка, Далеко от России
Нравится рассказ? Поблагодарите журнал и автора подарком.