Куштау и шиханы известны теперь всей стране не только как достопримечательности Башкирии, но и место, наверное, самого успешного протеста. После того, как месяц назад около 10 000 человек приехали на шихан Куштау, чтобы выгнать с его склонов ОМОН и ЧОП с проплаченными «спортиками», чиновники отступились от попыток отдать гору для добычи известняка «Башкирской содовой компании» (АО «БСК»). Но что будет дальше с БСК? Как можно организовать производство соды, не сжигая шиханы в печах и заодно уменьшить выбросы заводов вокруг? А главное – кому была выгодна разработка горы?
Мы разобрались в экологических, экономических и подковерных нюансах.
Кратко о самом протесте
Итак, стерлитамакские шиханы – ранее 4, а теперь уже 3 одинокие известняковые горы на равнине, которые огибает река Белая. Четыре шихана – это Шахтау (в переводе с башкирского – «царь-гора»: она была в двое выше остальных, пока ее полностью не срыли), Торатау (или Тратау («крепость-гора»), Юрактау («сердце-гора») и самый большой – Куштау («парная гора»). Они образовались около 230-285 млн лет назад, когда на месте уральских гор был Уральский океан, а привычные всем нам континенты выглядели совершенно по-другому. За миллионы лет на дне океана возник барьерный риф, который превратился в цепь из шиханов. На их склонах можно не только увидеть, как выглядели древние, сохранившиеся здесь флора и фауна, но и десятки краснокнижных растений и насекомых. Кроме несомненной природной ценности этих гор, важно помнить, что для коренного населения – башкир – шиханы и природа вокруг связана с многочисленными мифами и обычаями их предков. Для сохранения природы и обычаев люди встали на защиту Куштау, а до этого двух других шиханов.
Для того, чтобы остановить противостояние на Куштау, 16 августа туда приехал глава Башкирии Радий Хабиров. Он пообещал активистам что «Куштау не будет разрабатываться, пока не будет найдено компромиссное решение», а на последующих встречах заявил, что «история с Куштау закрыта. Разработка невозможна». Уже 2 сентября, в то время, когда в Москве проходил круглый стол в Общественной палате РФ с участием БСК, активистов, ученых и чиновников, стало известно, что Хабиров подписал постановление о признании Куштау и территории вокруг памятником природы республиканского значения «Гора Куштау». А федеральное Минприроды готовит документы о признании Куштау природным памятником федерального значения. (Стадия этой подготовки сейчас, месяц спустя после ее начала, остается неизвестной.) По сути, это именно то главное, чего добивались активисты в течении последних 3 лет – признания Куштау особо охраняемой природной территорией, что означает невозможность любых работ, связанных с хозяйственной деятельностью БСК и любой другой компании.
Но откуда завод теперь будет получать сырье? 21 августа Хабиров заявил, что прокуратура РБ подала иск о незаконности результатов объединения ряда компаний, среди которых ОАО «Сода», (61,65% которой у РБ) и ОАО «Каустик» (34,79% у РБ) в АО «БСК» в 2013 году. При этом часть активов были проданы (к примеру, цементный завод, принадлежащий ОАО «Сода»), и в результате всех этих действий региональные власти получили только 38% в «БСК». А уже 26 августа Владимир Путин, по сути, объявил о планах по национализации: «У государства было [в 2013 году] 62%, а внезапно стало 38%. И как результат — приоритеты работы компании резко изменились. Прошу также прокуратуру провести проверку законности сделки, в результате которой был утрачен контроль за этими активами со стороны государства». Потом он указал на то, что вся прибыль уходит акционерам за границу – владельцам компании. Кажется, что уже все решено, но не все так просто.
Какие есть альтернативы сжиганию шихан?
Сегодня на заводе в Стерлитамаке соду получают методом Сольве, названным в честь его изобретателя. Он описан более 200 лет назад, и это один из самых «грязных» способов.
С этого момента придется немного вспомнить школьный курс химии: кальцинированная сода имеет химическую формулу Na2CO3, а известняк – CaCO3. Как видите, формулы похожи и отличаются только наличием в одном случае двух молекул натрия, а во втором кальция. По сути, из химической формулы известняка нужно убрать кальций и заменить его натрием: к примеру, из простой поваренной соли. Но чтобы «разъединить» кальций и оксид углерода, требуется известняк… сжечь. Да, он горит при больших температурах, образуя углекислый газ (CO2) который уже потом в специальных очистных устройствах-скрубберах соединяют с раствором поваренной соли, получая осадок – кальцинированную соду. К слову сказать, всем известная пищевая сода получается в процессе, почти не отличающемся от вышеописанного, и имеет химическую формулу NaHCO3.
Для производства одной тонны соды необходимо 1,5 тонны поваренной соли и 1.25 тонны известняка. После получения соды остается вода, по составу похожая на морскую. Во всем мире сейчас работает 34 завода по тому же методу Сольве, и, чтобы не платить налоги за складирование отходов, их строят на берегах морей или океанов и вполне легально и без вреда для окружающей среды сливают туда жидкие отходы. В это же время «белые моря» (солевые озера), отходы БСК, занимают площадь в 400 Га – в несколько раз больше, чем площадь самого завода.
Возникает вопрос: зачем сжигать известняк, если углекислого газа и так много получается при работе любой котельной? Вопрос вполне к месту, но не в нашей стране. Можно только сказать, что в России нет больших налогов на выбросы в атмосферу и складирование отходов производства, потому такой способ оказывается самым выгодным.
Потому получается интересная арифметика: сегодня в России пачка пищевой соды весом 500 граммов стоит около 25 рублей, уберём наценку магазина, примерно 5 рублей, и из оставшихся 20 рублей прибыль БСК – 12 рублей, то есть 60%. Это огромные доходы, которые недостижимы даже в нефтянке. Достигается такой процент не только благодаря отсутствию больших штрафов и экологического контроля, но также благодаря близости к сырьевой базе: известняк с Шахтау доставляется по канатной дороге длинной 5 км.
Альтернативы
Один из способов производства соды – её получение из содосодержащих озер. Такое озеро есть на территории Алтайского края, на границе с Казахстаном, – Малиновое. Но в случае со стерлитамакским заводом этот способ не применить, из-за его удаленности от таких озер.
Другой способ более экологичен и позволяет даже очищать природу. Соду предлагается получать из каустической соды и углекислого газа, собираемого из выхлопных труб заводов. Этот способ даже описан в старых учебниках химии и успешно используется в других странах. Об этом говорит и доктор химических наук, профессор, писатель-публицист, автор книги «Шиханы должны жить» Марс Сафаров:
«Мне как химику это кажется нелепостью. На соседней площадке [на заводе по производству соды, он соседствует с цементным заводом – ред.] в вертикальных допотопных печах производят обжиг известняка, чтобы получить СО2, а «цементники» производят обжиг известняка [они сжигают мелкую фракцию, добываемую на том же Шахтау – ред.] в современных горизонтальных печах, и им СО2 не нужен, они его «выкидывают». Ну разве им рациональный ум мужицкий не подсказывает? Что это за бред такой?» – рассказал он Sota.Vision.
Остается последний ингредиент, NaOH – каустическая сода.
Марс Сафаров продолжает:
«Весь юмор состоит в том, что БСК состоит из трех заводов: Стерлитамакский содовый завод, почти такой же завод в Березниках и завод «Каустик» [еще один «сосед» – ред.]. Так им не надо искать и покупать, они сами производят щелочь NaOH. Вырисовывается такая идеалистическая картина: они перестают добывать известняк, тушат свои старые шахтные печи для получения СО2 и берут его у «цементников». Вот это в учебниках считается идеальным процессом для получения кальцинированной соды. Если бы у нас были хозяева, а не шаромыжники, они думали бы о будущем, чтобы развиваться и т.д., но мы о других людях говорим».
Каустическая сода производится путем электролиза раствора соли в воде, это является безотходным и, более того, дешевым способом, требующим только менять катоды и аноды. Так как для производства кальцинированной соды потребуются дополнительные мощности производства каустической соды, печь, которая сжигает остатки шихана Шахтау, нужно будет заменить соответствующими установками получения NaOH. Этот вариант предполагает вложение денег в модернизацию, но позволит добиться еще и выполнения нацпроекта «Экология». Он начал выполняться с 2019 года, и в него входит 11 федеральных проектов. Среди них не только всем уже известная «мусорная реформа» (а точнее, «Чистая страна»), но и «Чистый воздух». Кстати, по итогам 2019 года проект фактически был сорван: около 95% бюджета просто не было распределено министерствами.
Упомянутый Сафаровым цементный завод-«сосед» – ООО «Строительные материалы», сейчас принадлежит немецкой HeidelbergCement, и иностранные компании в большинстве случаев имеют свои планы по уменьшению воздействия на экологию. Потому они, скорее всего, будут рады «отдать» свои выбросы СО2 для получения соды при условии совместного финансирования модернизации производства. Плюс Heidelberg будет платить меньший налог на выбросы, который, правда, у нас и так небольшой. А если Россия пойдет по примеру Европы, то ООО «Сода» начнет получать за это дотации за утилизацию вредных выбросов. Единственным «отходом» такого производства будет вода.
Кстати, будет ли на суде поднят вопрос законности продажи цементного завода немцам?
Есть и другие способы безотходного производства соды. К примеру, на ПАО «КуйбышевАзот» применяется «способ Хоу», широко распространенный в Китае (45% заводов). Тут не нужно сжигание известняка, но потребуется почти полная замена оборудования на заводе в Стерлитамаке.
Что может стать самым дешевым «компромиссом», о котором говорил Хабиров?
«Говорят, что существует проблема сырья, но ее нет – это высосано из пальца. Шиханы устроены так: конус стоит над землей, но внизу-то там есть цилиндрическая часть. Причем они выработали гору под названием Шахтау, 200 млн тонн известняка добыли, подчистую срыли гору высотой 220 метров [в два раза выше остальных шиханов – ред.], а внизу цилиндр залежей известняка идет на глубину 150 метров. Если вверху было 200 млн тонн известняка, то внизу 247 млн тонн. Это геологические данные, которые подтвердил на круглом столе Общественной палаты [проходил 2 августа – ред.] советник главы Башкортостана по экологии Расих Хамитов – геолог, участвовавший в этих геологических работах», – рассказал Sota.Vision Марс Сафаров.
Но БСК и даже министр промышленности РФ Денис Мантуров пугают загрязнением подземной воды. Именно этим Мантуров аргументировал срочность передачи Куштау для разработки известняка еще в 2018 году.
Выступление Мантурова у Соловьева можно разбирать на мемы: министр заявляет, что Турция может перехватить у России рынок соды. Это не так как минимум потому, что Турция производит в 2,5 раза меньше соды, чем Россия, и неспособна так быстро нарастить производство. Захватить рынок может, скорее, Китай, где производство соды в 6 раз больше, чем в России. Но кто такой Мантуров, чтобы «катить бочку» против Китая? Ему выгоднее связать Турцию с Башкирией, чтобы получилась прекрасная сказка об исламском мире, желающем захватить Россию через мусульманскую Башкирию, а Владимир Соловьев в свойственной только ему манере так удачно подыграл министру промышленности, что тот заулыбался от услужливого профессионализма.
Тот самый «цилиндр» с 247 млн тонн известняка можно добывать карьерным способом. Воду, которая и сейчас заполняет полость, образовавшуюся на месте шихана, и которой пугает Мантуров, можно отводить технологиями, которые применяются в любом карьере. А еще одной сказки Мантурова о «подводном водном хранилище» (как хотите, так и понимайте его, это дословная цитата), находящемся рядом под шиханом, просто не существует – о нем не знает ни один из геологов.
Да, есть опасность загрязнения всего вокруг сернистыми стоками, однако в развитых странах это научились минимизировать. Но, конечно, вариант с получением соды из углекислого газа других заводов экологически более целесообразен.
А теперь про деньги
Контроль над компаниями, ставшими «дочками» АО «БСК» в 2013 году, перешел АО «Башкирская химия», которое, в свою очередь, принадлежит кипрской Modisanna Limited. Какой из вариантов решения сырьевого вопроса выберет «БСК»? И вообще, будет ли она национализирована? Для этого нужно обратить внимание на совет директоров крупнейшего производителя соды в РФ.
В нем находится 11 человек, из них:
согласно правилу «золотой акции» один представитель правительства РБ – Ольга Иванова — замминистра земельных и имущественных отношений РБ;
4 человека от государственного собственника АО «Региональный фонд»: Ильдар Магданов [1] – генеральный директор АО «Региональный фонд» и его замы Тимур Казыханов [2] и Алексей Сазонов [3] (компания занималась социальными проектами под эгидой ОАО «Сода», но после объединения в «БСК» денег на это не хватает) и Юрий Жданов [4];
6 человек от основного владельца БСК, компании ООО «Башхим» (58%):
Альберт Харисов [1] – в 90-е и нулевые работал в разных управлениях при президенте, с 2003 года он совместно с Виктором Исламовым и Сергеем Черниковым (уже иностранные граждане и не члены совета директоров) через «Совлинк» и «ПетроТэк-холдинг» начал выкупать акции ОАО «Сода» и ОАО «Каустик», которые в итоге перешли под контроль ООО «Башхим» (подробнее про это можно почитать в «LENTA.RU»); Дмитрий Пяткин [2] и Александр Чекалин [3] одни из владельцев ООО «Башхим»; человек с интересным именем Ан Ен Док [4] – генеральный директор БСК до 2017 года; его сменил на посту более молодой Эдуард Давыдов [5] – на митинге «За разработку Куштау», в котором участвовали работники завода, он утверждал, что все альтернативные способы получения соды – профанация.
Шестой представитель частной компании «Башхим» в совете директоров БСК (барабанная дробь) – Григорий Рапота. По «совместительству» он является Государственным секретарем Союзного государства (да-да, то самое, Белоруссии и России). В совете директоров он оказался в 2012 году после ухода с поста полпреда президента России в Южном и Приволжском федеральных округах. До этого занимал посты в КГБ (при СССР), Службе внешней разведки, «Росвооружении» и был Генеральным секретарем Евразийского экономического сообщества. И последнее его назначение: с 2018 года он стал председателем совета директоров БСК.
Мы сделали запрос в секретариат Союзного государства, Администрацию Президента РФ и АО «БСК» о том, разрешено ли секретарю Союзного государство совмещать должности в частных компаниях. Ответов, спустя уже почти месяц, мы не дождались. Но нам удалось найти в уставных документах СГ пункт, запрещающий должностным лицам занимать оплачиваемые должности. Само нахождение в совете директоров не означает, что с его членами подписаны трудовые договора или договор возмездного оказания услуг – закон не обязует их заключать. Пока мы не получили ответы, будем считать, что у Рапоты такая форма благотворительности.
Продолжим. 8 августа, на очередном заседании совета, Рапота выразил свое недовольство тем, что Куштау теперь является памятником природы. Он пригрозил, что компания изучит правовые основания признания Куштау памятником природы вопреки выданному разрешению в 2018 году на его разработку.
Кстати, на этом же заседании совета директоров советник главы Башкирии по экологии предложил вариант разработка старого шихана – Шахтау – вглубь. Но Рапота сказал, что данный вариант прорабатывался компанией еще 7 лет назад.
И тут нужно вспомнить про законопроект, который уже несколько лет пытаются протолкнуть в Госдуме, и только сейчас он преодолел первое чтение: он дает право региональным и муниципальным властям «отрезать» куски территорий ООПТ (особо охраняемых природных территорий) для ведения на них любой хозяйственной деятельности. Скорее всего, это единственный шанс БСК на получение Куштау для выравнивания его под ноль. Но проблема в том, что и общественники с экологами, и Минприроды категорически против этого пункта, потому следующее чтение переносится уже третий раз.
А теперь давайте вспомним слова Путина об «иностранных» владельцах БСК: «Они [деньги] идут туда, где проживают контролирующие акционеры. Мы свободная страна, но надо и о людях подумать». Но он не мог не знать, что в 2012 году Рапота как-то оказывается в совете директоров «БСК» до ее слияния с ОАО «Сода» и ОАО «Каустик», в течении 6 лет вся или почти вся прибыль уходит в офшоры, смеем предположить, что и с его согласия, а в июле 2018 года, перед назначением Хабирова главой РБ, Рапота становится председателем совета, после чего «дочка» БСК получает разрешение на разработку Куштау. А теперь, когда Путин поддержал людей, борющихся за сохранение Куштау, а 100% акций арестовано в качестве обеспечительной меры, Рапота высказывается в противовес его словам.
Да и главный вопрос: что он делает в совете директоров со стороны частных инвесторов? Судя по всему, его мнение по Куштау на последнем заседании, спустя две недели после выступления Путина, ничуть не поменялось, и действовать он и «иностранцы»-акционеры готовы в лобовую, пробивая возможность разработки шихана.
Подведем итог. В Стерлитамаке есть отличная возможность – случайно оказавшиеся рядом производства могут выгодно дополнить друг друга и тем самым серьезно уменьшить суммарный вред, причиняемый экологии и здоровью населения. Воспользуется ли этим местная власть – будем следить и далее. В запросах, которые мы также отправили и в Минприроды (также ответа нет), мы поинтересовались возможными вариантами субсидирования компании для переоснащения производства. О результатах ответов мы обязательно сообщим в следующей статье.
В дополнение ко всему на 14 октября назначено судебное заседание по иску прокуратуры Башкирии, с помощью которого АО «БСК» должно вернуться в руки государства.
Дмитрий Кочанов