– Отец Макарий, вы провели 15 лет – далеко не худших лет! – своей жизни в Америке. А сейчас у нас очень сильны эмигрантские настроения. Это нормальная смена места жительства или «предательство Родины», как говорили раньше?
– К счастью, нельзя вполне согласиться с таким широким охватом «настроений»! Одни настроения у здоровых людей, совсем другие – у пораженных недугами, телесными, психологическими, моральными. Одним настроениям дает начало ясный взгляд и трезвый рассудок, другим – сами понимаете…
И далее, есть ли причина ставить акцент на «сейчас»? – Сорок лет тому назад, когда я уезжал из СССР, когда начальственный голос твердил про «предательство Родины», граница была на замке, получить разрешение на выезд напоминало полет в космос, а финская колбаса и американские портки de-facto были идолами простых людей – вот тогда-то как раз настоящую силу имели эмигрантские настроения!
Со стыдом и горечью вспоминаю те дни. Читая сегодня Достоевского – «Я всю Россию ненавижу, Марья Кондратьевна... В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы», – я не только исповедую свой прошлый грех, но и вижу жуткий образ реальных настроений той эпохи. Припомните, кому принадлежат эти слова!
Русских эмигрантов, их детей и внуков, я повстречал за границей. И сколь же резко и разительно было несходство их судеб и настроений со всем тем, что я принимал за должное! Они в отчаянии покидали Родину – или отказывались от возвращения – стоя перед беспощадным выбором: жизнь на чужбине или смерть за колючей проволокой. Твердо зная, что «коммунизм – не Россия», они пытались объяснить это окружающему миру и тем самым остановить смрадную волну русофобии: усилие благородное, но, как мы убедились сегодня, наивное…
А когда коммунизм в России кончился и рухнул ненавистный «железный занавес», широко открылись двери для отъезда за рубеж. Город Бостон, шт. Массачузеттс, в окрестностях которого я жил, привлекал к себе многих из вновь прибывающих, и они четко разделились на два разряда, словно в притче о пшенице и плевелах (Мф.13:24-30): одни приезжали учиться, перенимать научные знания, производственный и коммерческий опыт, столь необходимый в то время в нашей стране, а что касается других – помню, как размножали на копировальных машинах пространные инструкции для отправки в Россию: как надо врать американским чиновникам, чтобы получить визу на въезд и статус «беженца» со всеми положенными льготами.
Итог подводит Освальд Шпенглер в своем капитальном труде «Закат Европы»: итог, бесспорно, пророческий и за прошедшее столетие подкрепленный и усиленный наблюдаемыми фактами: «Отечество – глубокое слово, которое получает свой смысл в ту минуту, когда варвар становится культурным человеком, и вновь теряет его, когда цивилизованный человек усваивает себе точку зрения "ubi bene, ibi patria"».