Часть 30. Идут жестокие бои...
Часть 28. С Новым 1943 годом!!!...
Часть 1.....
Штабных донесений сводки,
Не сдавшиеся высотки,
Указов дорожных знаки,
Отчаянные атаки,
Безлюдные полустанки
И с грудью пробитой танки.
Мих. Матусовский.
2 января 1943 года в полосу действий 44-ой армии Закавказского фронта (командующий генерал-майор Хоменко) был введен 5-й гвардейский Донской кавалерийский корпус, а, следовательно, и приданный ему наш 221 отдельный танковый полк. Мы взаимодействовали с 11-ой казачьей кавалерийской дивизией. Мне хорошо запомнился первый день наступления, так как начальник штаба Каленышев вызвал меня на КП (командный пункт), находившийся в окопе пехоты, рядом с НП (наблюдательным пунктом) артиллерийского полка. Командира полка Дьяченко на КП не оказалось - он на танке находился в боевых порядках полка. Кстати, замечу, что Дьяченко чаще, чем в последующем другие командиры полка, ходил в атаку на танке. Когда танков становилось меньше, он управлял боем с КП. Позднее мы получили "Виллис" и Дьяченко, кажется, не слезал с него, следуя за боевыми порядками и командуя по рации.
После солидной артподготовки танки с исходных позиций за сопками рванулись через пехотные окопы и устремились по "ничейной земле" на запад. Легкие танки Т-70 в этом и последующих боях уже не участвовали, как и броневики. Стало очевидным, что броня, которую пробивают малокалиберные снаряды и даже бронезажигательные пули и авиационный бензин - сочетание не очень удачное. Впрочем, и у немцев были танки на бензиновом топливе, которые им тоже пришлось заменить. У нас в дальнейшем Т-70 использовались для вывоза раненых и подвозки боеприпасов. Они очень выручали нашу службу боепитания, и я жалел, когда позже, их у нас отобрали. В последующем, ни на одном из фронтов я их больше не видел. Атака продолжалась. Когда танки удалились на 200-300 метров, поле, по которому двигались боевые машины, покрылось вспышками вражеских снарядов и мин. Сразу же, сидящий у полевого телефона артиллерист-наблюдатель, начал передавать на свои батареи данные об "оживших" огневых точках немцев, а наш штабист передавал их по рации командиру полка и командирам танковых рот. Но вот черные клубы дыма окутали одну тридцатьчетверку и она остановилась. В бинокль я увидел, что ребята выскочили и из машины и прижались к земле. Тут же вперед перепрыгивая через окопы, помчалась вперед конница, а за ней и пехота. Позади, через головы наступающих, гремела артиллерия. На этот раз организация боя была на высоте. Немного погодя к нам в окоп, низко пригибаясь к земле, прибежали все четверо ребят из первого подбитого танка. Черные от копоти, как негры - только зубы и глаза светились на чумазых лицах. На поле чернели уже десятки лошадиных трупов, но, несмотря на ожесточенный огонь, наступавшие продвигались вперед. Начальник штаба приказал было передвигаться вперед, как вдруг немцы накрыли минометным огнем наш участок окопов. Кто-то из наших пробурчал, стряхивая с шинели комки земли и сора:
- Что они, одурели что ли? - артиллерист рассмеялся и, доставая из кармана "Беломорканал", сказал с улыбкой:
- В первую мировую мобилизовали одного еврея. На передовой было тихо и ему все понравилось. Он знакомился с однополчанами, ел кашу, но вдруг начался артиллерийский обстрел, вокруг рвались снаряды. Еврей сначала оторопел, а потом вскочил на бруствер и закричал: - "Немцы! Что вы делаете? Здесь же люди!" Все, слушавшие этот старый анекдот, рассмеялись, несмотря на естественное чувство страха, опасения, что в следующий миг в окоп может вляпаться мина. Интересно: грешники в аду, в минуты передышки, тоже рассказывают анекдоты? Когда обстрел прекратился, командный пункт двинулся вперед, а я получил команду быть готовым к обеспечению "коробок" (так, между собой иногда, танкисты называли танки) боеприпасами.