Елена Фролова. Непоправимое лето. – Тверь, Москва: Альфа-Пресс, СТиХи, 2019. – 92 с., ил. – Серия «Башня». Книга вторая. – Книжные серии товарищества поэтов «Сибирский тракт».
Истина кроется где-то в мелочах, и чем больше их, тем сложнее до неё докопаться. Утренний кофе, бесконечное солнце над головой, кошка, мама, папа, дочка. Если в отпуск, то обязательно к морю, перебирать камешки, провожать закаты, встречать рассветы. Если на работу, то обязательно в самую гущу событий – улыбаться, улыбаться и ещё раз улыбаться.
Дни недели, как розовые слоники на комоде – на первый-седьмой рассчитайся! Вся жизнь в магнитиках на холодильнике. Вот где простое мещанское счастье, к которому стремятся все без исключения, но не всем оно даётся, несмотря на кажущуюся доступность. Когда много всего, потребность в истине исчезает сама собой. А нужна ли она? Что с неё взять? Тоска, да и только.
У счастья такие простые приметы:
вот утро, крыльцо, деревенское лето.
Вот мама смеётся в цветном сарафане.
Вот пенка парная в гранёном стакане.
Вон там умывальник прибит у забора.
Вот бабушка вышла во двор с разговором:
что делать на завтрак – блины или гречку?
Вот дедушка наш возвращается с речки.
(…)
Вот просятся братья и сёстры на ручки,
а я не прошусь, я ведь старшая внучка.
Мне шесть и я чувствую эти приметы,
про утро, про счастье, про маму и лето.
Книга стихотворений «Непоправимое лето» Елены Фроловой – по своей сути безукоризненное оправдание простому мещанскому счастью. Как факт: скольжение по поверхности требует большего усилия, чем погружение на дно. Утонуть может каждый, а ты попробуй пройтись по воде, не замочив полы одежды. Елена Фролова уже даже не ходит, а бегает по ней, ловко обходя набегающие с разных сторон волны.
Иной раз в начальных строчках берётся назидательный (претенциозный) тон, допустим, как в стихотворении «Любовь не одерживает побед…». В центре авторского внимания «человек». Не мальчик, не девочка, не юноша, не девушка, не мужчина, не женщина, а «человек». Но к третьему – последнему – четверостишию Елена Фролова, будто посмеиваясь над собой и над своим желанием «жечь глаголом сердца людей», уходит в набор уменьшительно ласкательных слов. В стихотворении появляется паутинка на веточке и, такая смешная таблеточка (опять же, не таблетка, а таблеточка) валидола. И непонятно, чего в этом больше: стилистической ошибки или всё же авторского умения, когда при минимуме подручных средств решаются какие-то глобальные задачи, чуть ли не вселенского масштаба.
Простые ни к чему не обязывающие вещицы-безделушки становятся предметом первой необходимости. Смысл в них, а не за / под ними. И пусть будет истина там, где смысл. Много вещиц, много смыслов, много истин. Нет нужды разбираться, какая из них важней. Жить надо всю жизнь, а не время от времени. Не хватает полной тишины? Кричи: «Хочу тишины!» И придёт к тебе тишина по первому зову. Не хватает любви? Кричи: «Хочу любви!» И за ней дело не станет. Придёт, как миленькая. Приползёт на коленях и на ручки попросится. Кто устоит, прочитав строчку: «Обойми, прошу, моё тело!» и не ответит маршем из Бумбараша: «Я приду и тебя обойму…»? Только крикни, и счастье встанет перед тобой, как лист перед травой или как мальчик-гарсон во французском ресторанчике.
я маленький и сгорбленный портной.
я на прорехи делаю заплатки.
и вот любовь, заштопанная мной,
упрятана в тонюсенькие складки,
и вот она вся преображена,
увешанная бусами улыбок!
я маленькая верная жена,
наделавшая множество ошибок.
Есть риск переборщить с наивностью, потому что все эти «пеночки от варенья», блюдечки, бантики и фантики, часто встречающиеся в стихотворениях Елены Фроловой, предполагают исключительно детское мировосприятие, где не хватает места для осознанного поступка. Будто автор прячется за игрой в куклы, всем своим существом намекая на отсутствие каких-либо (серьёзных) мыслей в голове.
Но, как правило, где она поначалу вроде бы заигрывает с читателем нет-нет, а возникает – проходит по касательной – высокая библейская тема. Достаточно частый для ней приём. Он показательно считывается в небольшой зарисовке «В уездном городе обычные дела…».
Там на праздничном фоне небольшого городка, на фоне девочек и стекляшек (секретиков), на фоне старушек, торгующих щавелем, неожиданно возникает история Каина и Авеля. Срифмовать «щавель» с «Авелем» – тоже ведь, по нынешним меркам, – поэтическая смелость. Даже без учёта того, что в слове «щавель» всё-таки ударение на второй слог. Но и в моём детстве говорили неправильно – щавель. И если бы я писал это стихотворение, то сделал бы ту же ошибку. Намеренно или ненамеренно – второй вопрос.
А в этих песнях Божья мать и Отче,
и много добрых ангелов святых…
Тот же приём в самом первом стихотворении, где лирическая героиня в игривой романсовой манере просит поговорить с ней, а потом – в конце – оказывается, что адресатом, тем, к кому она обращается с просьбой, является «тихий Бог». (Бог – с большой буквы). Связь между автором и Создателем не просто косвенно задета, но проиллюстрирована и поставлена во главу книги (составитель – Алла Поспелова, главный редактор издательства, в котором вышла книга).
В этой парадигме техническое несовершенство отдельных стихотворных текстов (неустойчивость формы, странный композиционный строй, бедность рифм, эпитетов) работает на основную сверхзадачу книги: дать читателю больше воздуха. Замкнутая на себе и внутри себя силлабо-тоника начинает жить по законам свободного стиха. При чтении тексты не декламируются, как того требует классический стиль, а проговариваются. Возникает эффект диалога: автор – читатель. Это подкупает. Оттого частенько перед сном садишься и листаешь книгу. Тоже ведь хочется хоть немного простого счастья.