Пионерлагерь.
Было такое слово в советские времена. Для иных это и сейчас звучит сладко, будто «голос из прекрасного далека», голос самого детства, беззаботного и солнечного. А для меня он всегда был просто «лагерь». Сухо так, казенно. И подтекст соответствующий: тетки со спитыми лицами в ватниках, мужики со шрамами от заточек, вышки с вертухаями, снежные барханы и собаки истошно лают… Ну, однако, кому-то и это романтика!
Есть ли сейчас пионеры, не знаю, но пионерлагерей, наверное, нет…
Почему же у меня такие негативные воспоминания? Потому что ничего, кроме негатива, я о тех лагерях не помню. Как там у Владимира Семеновича?.. «Жил в гостинице «Советской» несоветский человек…» Это про меня! Главное тогда было что? – коллективизм и коллективность, все мы винтики и шпунтики, линейка и построение, равнение на флаг, галстучки поправить, пуговки застегнуть, после завтрака все подметаем территорию, жрать по часам и овсяная каша с горклым кусочком масла, пионер-будь-готов-всегда-готов, иванов-куда-пошел-встань-в-строй!
А еще это ужасное слово "режим"! ненавистный тихий час. Утренние умывания и чистка зубов ледяной водой в жестяных лоханях, которые похожи на кормушки для свиней в колхозе "Светлый путь". Да-да, таких же точно, как на фото!
А мне строем ходить не нравилось. Не хотелось как-то. В школе еще куда ни шло, терпела, а вот летом… Это, граждане, было пыткой! Поэтому каждый раз в голову лезла чушь про зэков и вертухаев с винтовками.
Нет, помимо муштры и утренних поднятий флага, были и другие занятия. В промежутках. Кто-то, как правило, мальчишки, ходил в кружок выжигания по дереву. Кто-то сидел в библиотеке с книжками, кто-то плел макраме под соснами… Но большинство просто гоняли балду!
Мне все это было скушно. Гонять балду с незнакомыми ребятами – для этого у меня была слишком низкая степень социализации. Книжки я и так читала в любое свободное время, даже в туалете. Выжигать мне было бы интересно, но когда я набиралась храбрости явиться в домик выжигания, оказывалось, что мест уже нет, и вообще «выжигание это для мальчиков иди девочка там у нас еще макраме плетут!»
Поймите правильно, макраме это тоже не так плохо. Убить пару-тройку долгих осенних вечеров с плохой погодой и сплести какую-нибудь финтифлюшку маме ко дню рождения или бабушке к восьмому марта… Да почему же нет! Но убивать все прекрасные летние денечки таким образом – как минимум уныло. К тому же, все сплетенное в лагере оставалось в лагере, ничего не отдавали. Помнится, однажды мне удалось тайком сплести вместо одной головы собачки две, и эта вторая голова была со множеством ухищрений спрятана в панамку, а впоследствии подарена дедушке. Потом она еще несколько лет висела в дедулиной машине, под зеркалом (где сейчас вешают елочку).
Когда и как родилось во мне это неприятие пионерлагерей, сказать трудно, но один случай все же помню. Шли куда-то через лес с девчонками и пионервожатой… Куда-зачем, история умалчивает, но почему-то в руках у меня была литровая банка с водой, поручение нести ее дали девчонки. Ну и, конечно, в итоге я ее уронила! А как могло быть иначе, я же невезучая. За это меня крепко выругали и объявили бойкот, и еще долго потом эта история передавалась из уст в уста всем, кто хотел слушать, с наказом «не дружить с этой неуклюжей девочкой, которая не может донести пол-банки воды и не уронить!»
Однажды в пионерлагере у меня разболелся зуб. Было мне лет восемь и я была жутко забитая! Всю ночь, страдая от боли, я сидела на кровати, прижав к щеке подушку и раскачиваясь. Так было легче. Иногда сами собой катились слезы. Проснулась я утром в скрюченной позе, но зуб почти прошел и я сначала обрадовалась. Но рано: оказалось, что ночью, наверное от боли, я немножко описалась! Было дико стыдно, и весь день я умирала от страха, что мой мокрый (совсем немножко!) матрас кто-нибудь обнаружит, потому что пришлось его сдвинуть для просушки. Но, к счастью, этого не случилось, и к ночи он высох, потому что было тепло.
Еще был лагерь под Калинином. Ничего примечательного, все как всегда. В один из дней повезли на автобусную экскурсию в город. В конце поездки заехали на продуктовый рынок. Изголодавшиеся дети (питание было не ахти, особенно по фруктам!) накупили всякого. Мне особенно понравились сливы: гладкие, крупные, синие!.. по сравнению с дачными, они казались просто огромными, как апельсины. На обратном пути бумажный пакет, полный этих замечательных слив, стоял у меня на коленях и, конечно, всю дорогу я их ела! Что было дальше, долго рассказывать не надо. После обеда, который пришлось проигнорировать, был по обыкновению тихий час, на который мы все закрывались в спальне на ключ и никто не выпускался, даже в туалет. Приходилось вылезать в открытое окно, в кустики. А что такое сигать в окно в кустики, когда тебя беспрестанно «полощет»!.. Вечером вожатые составляли списки на экскурсию в Москву на следующее утро. Какая Москва, подумала я, и не записалась. А к утру уже все прошло, но было поздно и меня не взяли!
Много чего было еще. О некотором я не смогу рассказать даже под страхом смертной казни… Разве что на страшном суде спросят!
А вы ездили в пионерские лагеря? Нравилось?