«Они не запирали бы его там, если бы он был на их стороне» - подумала я, поглаживая пальцами ключ. Моя рука коснулась еще одного предмета.
- Элеонор, - пробормотала я, вытащив из кармана ее фотографию.
Имел ли он ввиду ее, когда называл меня этим именем? Я вытащила из-под подушки дневник, и раскрыла посередине.
«5 мая 1871 года. Минуло уже почти девять лет, как не стало моих матушки и отца, но я по сей день скучаю по ним. Все мои братья разделяют мою скорбь, кроме Родерика. Кажется, он не любил матушку, так же как и меня. Родерик никого особенно не любит.
Немного грустно, что мне не позволяют проводить время с подружками, как другим девушкам моего возраста. Я целыми днями сижу дома, вышиваю и читаю. У меня нет друзей. Я не жалуюсь, ведь так велят мои старшие братья.
Эм и Марцелл часто бывают на балах, иногда с ними едет и Лестер. И тогда наступает худшее время, ведь Родерик остается со мной, и может обижать меня, сколько пожелает.
Вот и сегодня братья мои уехали на прием, Марцелл как глава нашей семьи посчитал своим обязательством там присутствовать. Я упросила Лестера остаться со мной. Он один добр ко мне, и мы часто общаемся. Он один здесь мой друг, хотя он очень ранимый и много обижается на меня. Иногда он ведет себя странно, говорит неправильные вещи. Но я не расстраиваюсь…»
Перевернув страницу, я заметила, что записи стали больше и содержательней. Повзрослевшая Элеонор писала о том, как проходят ее похожие дни, делилась с дневником грустью о том, что ей предстоит замужество с человеком, которого она никогда не видела. Часто она вспоминала о матери, и почти каждая записать пестрела упоминаниями знакомых мне имен.
«10 июня 1871 года. Мой жених прислал мне подарок на днях. Это хорошенькие бусы из белого жемчуга. Он добр ко мне. Я постараюсь его полюбить, хотя он и старше меня на двадцать три года. Марцелл называет моим преимуществом кроткий нрав. Надеюсь, мой жених будет хорошо ко мне относиться. Я боюсь, что он будет бить меня и кричать, как отец делал с матушкой.
Несмотря на то, что я самая младшая в семье, я буду выдана замуж первой. Когда мне минует восемнадцать.
Марцелл тоже был помолвлен, до смерти матушки и отца. Но после он отказался от женитьбы. Он сказал, что он теперь глава нашей семьи, и времени на себя у него нет. Теперь он часто бывает на приемах для поддержания престижа семьи. Но еще чаще он проводит время в библиотеке и своей комнате, и не велит его тревожить без причины. Я боюсь вмешиваться в его дела, он сердится, когда я не слушаю…»
Мне показалось странным, что взрослые парни не торопились жениться, и при этом упорно толкали на замужество свою младшую сестру. Я стала выискивать глазами информацию о личной жизни остальных братьев Элеонор. И вскоре нужная запись попалась мне на глаза.
«…На прошлой неделе Эм показал нам фото своей невесты. Она действительно очень хороша собой. У нее гордая осанка и выразительные глаза.
Но Лестер посмеялся над ней, сказав, что ее брови похожи на гусениц, а нос слишком большой. Я спросила, отчего он сам не желает заключить помолвку, ведь как рассказывали слуги, он популярен в свете. Он был страшно сердит на меня за мой вопрос. Он обозвал меня глупой и бесчувственной. А затем сорвал с моей шеи бусы, подаренные женихом, и бросил их в окно.
Я не понимаю, отчего он бывает зол на меня. Я плакала в своей комнате. Мне не было жаль бусы. Мне жаль, что никто здесь ко мне не добр по-настоящему…»
- Никто здесь ко мне не добр по-настоящему, - повторила я вслух. Я захлопнула дневник и повернулась лицом к двери. К моему ужасу, на пороге комнаты стоял Родерик. Он смотрел на меня внимательно, его большие синие глаза скользнули по книжечке в моих руках.
Мы молча вглядывались друг в друга, пока я пыталась прийти в себя и сообразить, что делать.
«Как ему удалось зайти так бесшумно?»
- Родерик, - выдавила я, наконец. – Давно ты здесь?
- Я помешал тебе? – он чуть склонил голову на бок, глядя на меня исподлобья.
- Э… нет. Просто, обычно люди стучат перед тем, как зайти в чужую спальню.
- Ты ведь тоже зашла ко мне без стука вчера, - ответил он спокойно. Он шагнул вперед. В отличие от Эмметта, Родерик не рассматривал комнату. Его синие глаза были прикованы к моему лицу. Мне было не по себе от его взгляда. Я невольно попятилась от него и ударилась о столик, - Я подумал, что теперь тоже могу делать так. Разве нет?
- Я извиняюсь за это, - я повернулась к нему спиной и сунула дневник Элеонор в ящик. – Больше так не буду делать. И ты не делай. Хорошо?
- У тебя есть секреты, Алекса?
Я растерялась. Он подошел ближе, остановившись прямо передо мной. На его милом личике застыло выражение грусти и легкого любопытства.
- Чья это комната? – неожиданно спросила я. Мое сердце нервно билось в груди. После всего, что я услышала и увидела в этом доме, я едва ли верила, что мне удастся спастись так просто.
« У всех у нас есть секреты, Родерик, - промелькнуло в моей голове, - Посмотрим, расскажешь ли ты мне свои».
Казалось, мой вопрос его совсем не удивил. Выражение его лица не изменилось.
- Твоя, - ответил он спокойно. – Я хотел предложить тебе прогуляться со мной к озеру. Ты ведь пойдешь?
Этот вопрос он озвучил таким тоном, что было понятно - отказа он не примет. Я стиснула зубы, глядя ему в глаза. Своим ответом он загнал меня в угол, отрезав возможность дальнейших расспросов. Чувствуя себя беспомощно и глупо, я кивнула.
- Конечно, - сухо ответила я, злясь на себя и на него.
«Я не сдамся так просто», - мелькало в моей голове, пока мы спускались на первый этаж.
Мы вышли на улицу и побрели вдоль поместья. Я еще ни разу не была с его обратной стороны. Родерик уверенно пролез сквозь кустарники. Помявшись немного, я нырнула вслед за ним. Ветки тут же исцарапали мне руки, но благодаря злополучному лекарству Марцелла, никакого дискомфорта мне это не доставило.
Продолжение следует
Часть 42
В начало
Дорогие друзья, спасибо, что читаете меня!
Поставьте лайк и подпишитесь на мой канал! Также жду ваших комментариев.