Седьмой день, как и обещал в предыдущем сообщении, был мистическим. Пошёл я «до витру», простите за подробности. Там камни, бурелом, а укрыться негде. Отошёл довольно далеко, вдруг смотрю - оранжевая куртка мелькнула. О, думаю, капитан тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Думал его окликнуть, но подумал: Зачем? Ведь он не для того так далеко отошел, чтобы со мной о погоде говорить. Да и мне тоже нужно свои нужды справить.
Возвращаюсь в лагерь, а там капитан. Мимо меня он пройти не мог. Оставался только вариант обойти вокруг острова или пройти через скалу. Чудно, думаю, сам вчера убеждал, что через эту скалу пройти нельзя, а сам через неё вернулся. Спросить бы, да вроде как неудобно. Но тут ещё интереснее: капитан узнал, что до завтрака ещё минут 20, и постарался незаметно в том же направлении уйти. Никто внимания и не обратил, но я точно запомнил, что он вернулся тем же путём. В первый раз капитана я видел со спины. После завтрака поднялись на вершину острова.
Мы с Ольгой шли первые, немного оторвавшись от остальных. Она спросила, ничего ли я не видел странного. Поделившись, получил от неё взамен историю, как она при схожих обстоятельствах видела древнего охотника. Он был в шкуре, в руках был большой лук и довольно длинные стрелы с красным оперением. Потом подоспела Марина (мама помощника капитана), Соня с Немцем, исправляющийся демон Игорёша, и мы пошли вверх. Немец поведал нам о прошлогодних археологах, копавших на этом острове.
Они нашли какое-то древнее (карельское, а может ещё древнее) святилище, круглый камень с письменами, жертвенник и разную мелочевку. Чуть в стороне от тропы лежал алтарь-новодел.
А вот выше мы увидели камень, который резко выделялся на фоне других. Я его даже сфоткал, а Немец не поленился, в отличие от меня, спуститься к объекту. Мои подслеповатые предположения не оправдались, но камень я запомнил.
С вершины Шапки Мономаха открывается панорама, которую сложно описать словами. Широко и просторно - охватить взглядом невозможно. Снимки не передают и десятой части ощущений. Хочется, чтобы хотя бы на время появилось ещё шесть пар глаз, как у паука, чтобы увидеть ещё чуть больше. Чтобы сразу одновременно охватить всё и головой не вертеть, не отвлекаться. В хорошем месте жили древние карелы. В какую сторону ни глянешь, замираешь, как неопытный юнец, впервые увидевший женскую грудь.
Рядом с вершиной мы нашли что-то похожее на остатки фундамента. Будь я древним военным карелом, я бы обязательно поставил в этом месте наблюдательный пункт. Название Линнасаари в переводе с финского означает Крепостной остров. Так что моя интуиция подтверждается топонимикой.
На спуске наша группа пошла разными тропами. Это произошло не от природной вредности, нет. Так вышло. Мыс женой увлеклись видами и спустились по другой тропинке, которая привела нас как раз к скале, которую капитан назвал непроходимой. Спустившись по ней, удивили его. Что косвенно подтверждает высокую концентрацию непонятного на этом острове.
На острове мы были одни. Это точно. У острова стоял только наш ял. Почему-то не задавал прямых вопросов капитану о его утренней прогулке. Почему-то мы обсуждали это уже только в лодке. И капитан попросил нас не говорить о произошедшем на борту. Отложить до прихода на стоянку.
Но глубоким рассуждениям было не место, и мы отчалили.
Мы шли на Хепосари. Саари - по фински «остров». Хепо - наверное, хиповый, но надо у финнов уточнять (или у карелов, у древних). По восторженным рассказам Сони, там волшебно.
Хепосари - в переводе с финского лошадиный остров
Там песок на пляже мягкий, как пух, а глубокий мох сам стелется под палатку, даже если ты поставил на гольном граните. Ласковая волна прибивает к берегу сухостой, и солнце тут же доводит его до нужной сухости. Вода там тёплая, а ели не колючие. А баня, какая чудесная там получится баня. Ах, с каким упоением мы гребли.
И ветер был почти наш, и Ладогу почти не штормило, и дошли мы туда быстро. Всё здорово. Зашли в бухту: там уже стоят люди. Толкаться на берегу нам не хотелось. Решили мы ребятам не мешать, развернулись и почти без матов пошли искать стоянку на других островах.
Честно скажу, не помню, сколько точно мы посетили островов - сбился со счёту. Мне запомнился (потому что понравился) остров, похожий на лысую голову с зелёной косой леса на затылке. Лес заболоченный, сама стоянка маленькая, но с работающим телевизором. Советская власть старалась в неожиданных местах напоминать людям об опасности пожаров, о сбережении природы, о хранении денег в сберегательных кассах. Время стёрло надпись, оставив рамку из металлического уголка, приваренную к двум трубам-подставкам: получился телевизор. По нему показывали Ладогу. Всегда. Капитану и другим эта стоянка не понравилась, и мы пошли искать другое пристанище. Дело шло к вечеру, надо становиться на ночлег.
Все порядком устали и проголодались. В конце концов, мы стали на большом полуострове. Из леса выбежали любопытные женщины, возможно дикие, но, увидев, что мужики с эскортом, скрылись в лесу. Думаю, они так и смотрели на нас в тайне надеясь пленить кого-нибудь. Не знали глупые, что среди нас было четверо мужиков, не связанных обязательствами. Мужики же не проявили инициативу, так как дневной переход и посещения многих островов лишили их сил.
Свою палатку мы поставили на небольшом мыске, между двух сосен. Ровная гранитная плита, поросшая густым мхом, была мягкая, будто перина. Оттуда открывался обзор на выход из шхеры и открытую Ладогу. Недалеко поставил палатку Ваня, боксёр-легковес.
Вечером пили водку, настоянную на можжевеловых ягодах. Водка магазинная, ягоды нарвали на каком-то из островов. Вспоминали былое, искажали факты. Пугали смехом рыб и рыбаков - потому в тот вечер не видели ни тех, ни других. Капитан получил штормовое предупреждение, но на послезавтра. Как раз на день нашего возвращения.
Мы с Ольгой вальяжно расположились на мягком мху, и у нас получился такой диалог:
- Оля, это, по-моему, лучшая стоянка за все прошедшие дни. Так мягко и удобно, как на кровати.
- Ну, не знаю, это я тебе завтра утром скажу.
- Слушай, не хочется в крайний день против шторма выгребать.
- Да, да. Я тоже об этом подумала.
- Хорошо бы сейчас шторм прошёл, а завтра по спокойной воде пошли бы поближе к базе, - сказали мы в один голос. И замолчали, прислушиваясь к усиливающемуся прибою.
Шум волны нарастал. Вода грохотала сильнее и сильнее. Казалось, ещё немного - и вода коснётся палатки. Собрался выглянуть наружу, но остановился. Воздух застонал, загудел и на секунду затих. Вдруг раздался такой звук, будто на нас покатилась огромная бочка, наполненная камнями. Она грохотала и толкала перед собой тугой жгут холодного воздуха. Палатка затряслась, ветер с размаху ударил в хлипкие дуги и смял их. Через москитную сетку в палатку сыпало мусор. Мы начали закрывать палатку, и тут Ольга закричала: "дерево упало!". В этот же миг я услышал крик Вани: «Саня, Оля, где вы?!» Палатку ветром прижало к земле, и он нас не увидел. Докричался до Вани. Ваня высокий сильный парень, но очень лёгкий. Палатку уносило вместе с ним. Я хотел выйти помочь ему, как в этот момент мои ноги приподняло сантиметров на двадцать от земли. Стало понятно, что если я выйду, тогда палатку унесёт вместе с Ольгой. Ванька прижался к земле, быстро свернул палатку. Забрался к нам в палатку третьим. В этот момент пошел дождь. Холодные капли, тяжёлые, как мелкие градины, били по пальцам - я прижимал палаточные дуги ниже к земле. Тент держался на двух точках, но от дождя не спасал. Ветер вырывал дуги палатки, которые я прижимал к земле и периодически приподнимал наши ноги, стараясь оторвать нас от земли. Не знаю, сколько времени это продолжалось. Когда чуть утихло, мы услышали голос Сани-Немца: «Все живы?».
Сосна, бывшая в 20 см от палатки, была повалена. Нас не задело корнями совершенно случайно. Ствол лежал в полутора метрах от палатки. А нам лишь сорвало тент и погнуло дуги. Нас с Ольгой разместили в палатке Марины, Ваньку к себе забрал отец Немца. Уснуть нам не удалось.
Мы вышли к людям. Ольга, которая совсем не пьёт, бахнула вслед за мной 50 грамм водки. Нас откровенно поздравляли с днём рожденья. Ночь с 29 на 30 августа 2010 года теперь наш второй день рождения, один на двоих.
Наш ял «Пепелац» развернуло, подтащило к берегу и волной било о камни. Волна была настолько сильной, что отвести ял от берега было невозможно. Допив водку, мужики дождались уменьшения волны, и сильно рискуя, всё же отвели судно от берега. Спать было страшно. Всюду были деревья, которые в любой момент могли упасть. Усталость и водка подействовали. Под утро ветер стих, и мы уснули под аккомпанемент ветра и волн.
---