Вороника

Пролог

Её заботливые чернокожие руки нежно сновали по шее козы. Животное млело, чувствуя приятное тепло, разливающееся по телу. Еще вчера, застряв рогами в изгороди, ретивая коза едва не осталась без головы, но сегодняшнее целительное вмешательство должно было исправить ситуацию.

Хозяин козы угрюмый Брюк, скривив лицо, пристально смотрел на оголившееся плечо козьей целительницы. Темнокожая девчонка была крайне худой, лопатки буквально торчали из спины. Темные волосы были начёсаны и больше походили на паклю, вымазанную в дёгте. Ее хламида местами истлела и давно утратила свой исконный цвет. Из-под нее торчали две пятки, однако кожа на ступнях была на удивлении светлой и даже розоватой. Брюк неотрывно следил за пятками Вороники, медленно, но верно похоть овладевала им.

«Если сказать, что это она испортила мою козу, то можно будет оправдать в глазах людей любые побои. Точно… испортила, чтобы потом я её позвал, а затем и трахнул как следует. Пришла вся такая доступная и покладистая. ТРАХНУЛ!» мысли Брюка неспешно ворочались в крепкой черепной коробке, пытаясь побудить тело к действиям.

«А вдруг я подхвачу заразу какую, или у меня хрен отсохнет и отвалится, или не дай бог станет таким же черным как эта богом проклятая дрянь. Вот ведь туго же будет. Её потом на костер конечно, но что с того мне… как потом мне быть-то, что за жизнь будет. Ладно…черт с ней просто пну…»

- Мистер Брюк, ваша коза чувствует себя лучше, она поправится, и будет бегать как прежде. Я очень устала, можно я пойду домой – целительница повернулась к владельцу козы и посмотрела на него уставшими, но полными радости глазами.

- Вороника. Ты вечером еще приходи, посмотри на нее окаянную, может ей хуже станет, или … Приходи значится – Брюк старательно подбирал нейтральные слова, хотя внутри него бурлили демоны похоти и ненависти.

- Да-да, конечно. Мистер Брюк, я приду. Ведь я могу быть полезной, это важно – с трудом встав с колен и отпустив наконец-таки козу, Вороника побрела прочь от дома Брюка. Коза попыталась было последовать за целительницей, но Брюк подхватил её за рога и потащил в свой дом.

- Да-да, конечно…я приду… Никуда ты не денешься чертова потаскуха - тучный мужчина негромко рассмеялся.

Ноги Вороники непроизвольно подкашивались, она растратила все свои целебные силы на то, чтобы коза поправилась. Не будь у нее этих сил, её бы давно забили камнями, или сожгли. Ведь сам Бог пометил её словно чёрта – кожа Вороники была черной, будто тело девушки было перепачкано в саже. Но и этого Создателю показалось мало - глаза Вороники были разного цвета. Это, несомненно, свидетельствовало о дьявольской природе девушки, спорить было бы глупо. Но все же услугами целительницы пользовались, она лечила ревматизмы и прострелы, подагру, снимала похмелье и, конечно же, поправляла скотину. Предлагала она и услуги повитухи, так как явственно чувствовала живое в утробе любой будущей матери, но деревенские считали, что если она прикоснется к животу, то ребенок, конечно же, родится с рогами, или весь покрытый шерстью.

Вороника была заложницей домыслов и пересуд. Её жизнь находилась во власти деревенского скепсиса, суеверий и примет. Едва появившись на свет, она обрекла свою мать на постоянные унижения, язвительные насмешки и проклятья. Мать понесла её от некоего солдата, остановившегося в её доме всего на одну ночь. По крайней мере, так она рассказывала сама, пока была жива. Злые же языки, то есть вся остальная деревня целиком и без исключения, утверждали, что мать Вороники продала душу дьяволу, и тот испортил ребенка, чему свидетельством были цвет её кожи и два разных по цвету глаза.

Весь этот ком переживаний постоянно подкатывал к горлу Вороники, вызывая панический страх и оторопь. Её боль только крепла и разрасталась, заполняя все её существо. В смерти матери она винила только себя, не появись она на свет, таких проблем бы не возникло. Имея дар лечить теплом своих маленьких ладошек, Вороника тот час откликалась на любой зов, обращенный в её сторону, считая своим долгом, хоть как-то задобрить соседей, которые переносили её проживание рядом.

Дойдя до дома, она рухнула в охапку сена, которое заменяло ей кровать. Вороника буквально провалилась в пустоту, которая так часто заменяла ей сны. Где то там, на самом дне подсознания она нашла столь нужное ей сейчас спокойствие и тишину.

Солнце было высоко в небе, и нестерпимая жара заставляла людей искать любую возможность спрятаться в тени. Брюк не любил жару, так как его, обжигающее нутро, пойло становилось мерзким на вкус, однако после двух-трех кружек вкус переставал играть значение.

Широко расставив ноги, Брюк сидел под ветхим навесом близ дома, компанию ему привычно составлял его сосед Фост. Фост был выше Брюка, но значительно меньше весящий. Весело бегающие озорные глаза выдавали его неуемные фантазии. Вся деревня знала о том, что острый на язык Фост неоднократно получал за свои отвратительные слова, но все же не переставал болтать. Его торчащие во все стороны светлые волосы напоминали солому, от чего в купе с его дурацкими речами Фоста за спиной часто называли «Пугалом».

Оба они предпочитали отлынивать от работы в зной, мотивируя это своим весом, причем Брюк был тучным и одутловатым, в то время как его сосед-собутыльник был худым и жилистым.

Брюк знал Фоста всю свою жизнь. По его мнению, он был туповатым и недалеким, везде совал свой поганый язык и скалозубил. Его бесконечные шутки про ветреных девок и Фостовскую мужскую удаль, зачастую выводили Брюка из себя. Но лучше соседа у него не было. Да и вяленое мясо жены, которое Фост приносил к бормотухе Брюка, было острым и вкусным. Бесконечно просиживая в тени беседки, они порой умудрялись весь день нечего не делать. Не считая всего того выпитого и съеденного.

- Я тебе говорю Фост, она своей костлявой черной жопой виляла словно коза! – Брюк махнул добрую четверть кружки и звучно рыгнул. О чем бы они ни начинал разговаривать, тема разговора всегда сводилась к женщинам.

- Постой-ка! Так может ты спьяну жопу козы и девки перепутал, А? Налакался как свинья и решил к козе подкатить, ведь…. – Фост не успел договорить, так как его сосед грубо прервал его на полуслове.

- А ну пасть схлопни! Раскудахтался курица. Не пил я с утра. Трезв был. Сердце за мою козочку щемило – Брюк картинно закатил глаза и вновь выпил.

- Ну ей-ей ты неровно к ней дышишь – назвал козу Зи. Это что за имя такое? – сосед Брюка начал издавать звуки схожие ослиным криком, заменявшие ему смех.

Кто знает, что послужило сигналом к действию, но в этот раз, Брюк решил как следует проучить своего тупого соседа-собутыльника, который в открытую обвинял его в скотоложстве.

Глаза толстяка налились кровью, и он, что было мочи, запустил кружкой точно в голову Фоста, который все не унимался. Раздался громкий пугающий треск. Шутник схватился за свой нос обеими руками, из-под которых тот час хлынули потоки крови.

- Ошалел!? Ты мне нос сломал остолоп. – Фост попытался было ударить Брюка кулаком, но тот не церемонясь, скрутил его руку, от чего Фост взвыл еще больше.

- Отпусти! Отпусти! Отпусти! – брызгая кровью в разные стороны, раненый сосед оглашал окрестности душераздирающими воплями.

Один мощный удар в голову и тело Фоста обмякло.

- Успокойся, ты мне сегодня пригодишься еще. Пойдем-ка прогуляемся – с этими словами Брюк взвалил тело соседа себе на плечи.

Его голова была похожа на бурлящий котел, наполненный похабными мыслями, приправленными алкоголем. Решив, что сама судьба ведет его вперед, Брюк решил осуществить две задуманные вещи разом. Во-первых, он наконец-то «попробует» эту черную суку на вкус. Если после соития вымыть свое хозяйство в реке, то все будет нормально, в конце концов – копоть же отмывается в воде, ну в самом крайнем случае песком можно потереть. Во-вторых, Фост должен понести наказание за то, что так долго доставал соседа тупыми шутками. Брюк всем расскажет, что это Фост изнасиловал Воронику, а сам он пришел на выручку и как следует, приложил его, вот он и лежит в беспамятстве. После такого вся деревня отвернется от Фоста и Брюк вполне сможет увести его жену, которая давно оказывала ему знаки внимания и подкармливала его вяленым мясом. Да и Брюку давно пора было завести новую хозяйку, ведь уже год он жил один. Главное чтобы никто не увидел их раньше времени. Ну а если увидят, то Брюк подготовил вранье про то, что он несет лучшего друга лечить от выпивки. Ведь кто если ни он спасет Фоста-пропойцу.

Непрерывно прокручивая в голове свой хитроумный план, Брюк, покачиваясь и пыхтя, неуклонно приближался к дому Вороники. В этот день Судьба как никогда благоволила Брюку и он проделал весь свой путь ни встретив никого.

Фост потихоньку начал приходить в себя и вяло шевелить конечностями, жалобно постанывая.

- Я помогу тебе, друг! – нарочито громко и с выражением воскликнул Брюк, попутно, будто бы случайно, роняя Фоста на землю головой. От удара сосед снова потерял сознание, чему Брюк ехидно усмехнулся.

- Вороника! Благоделица моя, открой! Это дядя Брюк и пропойца Фост. Мы пришли, как и договаривались ранее – Брюк почти выкрикивал заранее подготовленные слова и громко постучал в дверь, рассчитывая, что вся эта сцена не вызовет ни у кого подозрений, если конечно кто-то увидит, или услышит его здесь.

«Надо срочно попасть внутрь, а то я тут как хер на лбу. Да и Фост скоро очухается» - подумал Брюк.

- Что ты сказала? Можно заносить? Хорошо – Брюк сделал вид, что разговаривает с Вороникой через дверь, снова разыгрывая сцену. Дверь, пронзительно скрипнув, распахнулась. Глаза Брюка загорелись, точь в точь как у кота при виде сметаны – на полу, прямо напротив входа, в куче соломы лежала Вороника.

- Ну, вот мы и пришли. Сейчас мы тобой займемся – подхватив соседа за ногу, Брюк быстро затащил тело в дом и захлопнул дверь, предусмотрительно подперев её валяющейся на полу деревяшкой.

«Всё получилось. ВСЁ!» - Брюка буквально трясло от переполнявшей его похоти, страсти и недавно испытанного стресса. Быстро скинув с себя штаны, он в нерешительности встал между лежащим на полу Фостом и обмякшей Вороникой.

«Осторожность превыше всего!» - Брюк еще раз приложил Фоста в ухо, чтобы тот еще долго не смог прийти в себя, затем связал ему руки кушаком, а на голову надел свои штаны, лишив соседа возможности видеть.

- Теперь ты моя. Вся! – с этими словами Брюк устремился к Воронике. Его глаза налились кровью, а рот брызгал слюной, в то время как пальцы рук судорожно срывали с целительницы её лохмотья.

- Баба как баба, только черная и костлявая – Брюк одним резким движением вошел в Воронику, ворочая глазами с яростным и остервенелым выражением. Сильно сжимая её бедра, он напористо устремился внутрь.

- Не-е-е-ет. Нет! НЕ-ЕТ! – целительница пришла в себя и начала отбиваться от насильника, крича, что есть мочи.

- Заткнись, паскуда! Дрянь, мерзкая девка! Ты получила то, чего так сильно хотела – Брюк цепко держал жертву, попутно придавливая её своим весом, не останавливаясь, он продолжал свое грязное дело.

Из глубин столь нужного сна Воронику вырвала нестерпимая боль, прокатившаяся электрической волной по телу. Ее промежность нестерпимо горела, а непонятные толчки лишь усугубляли ситуацию.

- … мерзкая девка! – она буквально сегодня слышала этот грубый свирепый голос. Это же…БРЮК!

- Ну! Давай-давай! - здоровяк неистово орал от восторга и экстаза, старательно удерживая приходившую в себя целительницу.

Собрав все оставшиеся силы, она попыталась высвободиться, елозя по полу и толкаясь ногами. Её руки почти не слушались, так как были придавлены мерзким потным брюхом насильника в районе поясницы. Потным был не только живот, но и все остальное тело Брюка – его руки, грудь, ноги, возможно именно это и помогло Воронике на секунду выскользнуть из под этой массивной туши. Как только одна из ног оказалась свободной, она что есть силы пнула борова в единственно возможно место – точно между ног.

Брюк взвыл, но вместо того чтобы выпустить свою добычу, он изловчился и поймал Воронику за ногу.

- Я уничтожу тебя, сломаю хребет, выпотрошу и трахну! – он изрыгал проклятья, попутно с силой потирая ушибленное место.

- Ты Его ранила. Ранила! – Брюк не осознавал, что Целительница была девственницей, кровь на его члене всерьез испугала его, так как он подумал, что это его кровь.

- Ты получишь за это! – резко придавив коленом ноги Вороники, Брюк с силой ударил членовредительницу в голову, от чего та обмякла.

- Ты заслужила этого как никто другой, я твои кишки намотаю! – с этими словами он рывком притянул тело целительницы к себе и вошел в нее сзади, пользуясь тем, что она была совершенно беззащитна.

Меж тем, Фост пришел в себя и, абсолютно не понимая, где находится, попытался встать. Все вокруг сильно кружилась, его тошнило, а ноги подкашивались. Его голова была обернута какой-то вонючей тканью, но снять её он не мог, потому что руки были чем-то связаны. Одно ухо сильно горело и почти ничего не слышало, но вторым он явственно уловил яростные крики и удары по телу. Решив, что ему угрожает опасность и, что пора срочно выбираться отсюда, Фост попытался было бежать, но немедленно растянулся в луже крови. Не сумев сгруппироваться, он упал навзничь, сильно ударившись головой. Тьма поглотила его сознание.

Жена Фоста, прихватив с собой двух соседок, а в руки крепкую скалку, с каменным лицом и выпученными глазами, спешила к дому Вороники. Благодаря деревенским сплетням, она узнала, что её муж опять надрался вместе с соседом, а после они вдвоем ушли к этой проклятой черномазой стерве.

- Что они там забыли! Где это видано! Я им быстро мозги вправлю обоим! – Гневно стуча скалкой по ладони, Энн быстрыми шагами приближалась к стоявшему на отшибе дому.

- Их совсем вдвоем оставлять нельзя. Им бы только лакать, да сквернословить! – следующие по пятам за Энн женщины выражали свое согласие со всем, что она говорила, хотя и стоило признать, что ими двигали лишь азарт и жажда увидеть потешное зрелище. В деревне так редко случалось что-то стоящее, что могло бы повеселить, что приходилось довольствоваться нелепыми сплетнями и откровенной ложью. Но здесь и сейчас должна была грянуть буря, и они были тут как тут.

- А ну открывай! – жена Фоста что есть мочи молотила в дверь скалкой, попутно пытаясь выбить её ногой. Деревяшка, служащая подпоркой, едва сдерживала натиск разъяренной жены. Картина, которая могла бы открыться её взору несомненно осталась бы в её памяти надолго.

Фост лежал на полу в луже собственной крови, расходившейся от его головы, все еще замотанной в штаны Брюка. Рядом с ним чуть подергиваясь, скорчилась Вороника, все её тело было перемазано кровью, промежность же представляла собой одну сплошную кровоточащую рану. Над ними возвышался Брюк, тяжело дышащий и голый, он, словно загнанный зверь, озирался по сторонам, явственно ощущая удары в дверь и крики. Сколько времени пройдет прежде, чем палка сломается и дверь распахнется, или у кого-то хватит ума обойти дом с другой стороны и влезть через единственное окно. Брюку не хотелось это выяснять.

Еще до того как начать пить, он мысленно перебрал все возможные варианты развития событий. Нынешний был самым скверным и требовал радикальных мер. С силой рванув штаны с головы Фоста, Брюк порвал их пополам. Это стало бы окончательным провалом, если бы из-за пазухи Фоста не вывалился кожаный мешочек, внутри которого он всегда носил кресало.

- А ну живо открывай! Что вы там удумали окаянные!? – вопль жены Фоста быстро привел мысли Брюка в порядок, нужно было действовать быстро, но продуманно.

Подхватив Фоста, здоровяк развязал кушак, освобождая руки соседа от пут, следом он стянул с него штаны и с силой бросил его на Воронику. Одним уверенным движением, он подтянул Фоста выше, чтобы его гениталии оказались аккурат между ног Вороники. Теперь они были похожи на двух перемазанных кровью любовников, внезапно потерявших боевой задор и уснувших. Утерев пот со лба, он попытался высечь искру, но кресало и кремень были перепачканы кровью. Дверь едва сдерживала неистовые удары жены Фоста, которая припомнила всех исчадий ада, сравнивая их с теми, кто находился в доме. Руки Брюка судорожно высекали искру в опасной близости от соломы, на которой покоились тела Вороники и Фоста. Огонь должен был скрыть все улики. Разом. Словно повинуясь желанию Брюка, огниво наконец-таки справилось с своей функцией и искра подожгла солому, которая быстро разгорелась.

- Ломай дверь, Она хочет нас спалить. Ломай! – Брюк подполз к двери и аккуратно выбил доску из под нее. В ту же секунду Энн ногой выбила дверь и на секунду обомлела.

Посреди комнаты, наполняющейся огнем и дымом, прямо в объятьях этого черного дьявола лежал муж Энн. Все вокруг было перемазано кровью. У двери постанывая и скуля корчился Брюк, почему-то тоже голый.

- Живо! Тащите их! Быстрее! – жена Фоста рявкнула на застывших подруг и бросилась оттаскивать мужа, у которого уже горели волосы. Следом, перекатываясь с боку на бок, на улице оказался Брюк, прикрывавший свое хозяйство руками.

- А ты отправляйся в ад! – спасать Воронику Энн не стала, та так и осталась лежать в горящей соломе, от пламени которой уже занимались стены.

- Получай скотина! Гад! Падаль! Ненавижу тебя, НЕНАВИЖУ!!! – не переставая орать, привлекая всю деревню, Энн колотила Фоста скалкой, буквально взбивая кровавую пену. Лишь подоспевшие соседи смогли впятером скрутить её и повалить на землю, однако лицо её мужа представляло собой переспевшую сливу.

- Он не виноват! Нет-нет! Не виноват! – Брюк подполз к Фосту и начал рыдать у того на плече.

Крыша дома Вороники обвалилась, пламя пошло на убыль.