С каждым годом всё меньше остаётся живых участников Великой Отечественной войны. Уходит Великое поколение Освободителей, а с ним – Великая Эпоха. Тем ценнее воспоминания фронтовиков...
Продолжаю публиковать воспоминания участника Великой Отечественной и Советско-японской войн, ветерана ЮУрГУ (Южно-Уральского госуниверситета) Геннадия Александровича Комиссарова. Он сражался на 3-м Белорусском и 1-м Дальневосточном фронтах. Много раз мог погибнуть, но, наверное, судьба хранила его – чтобы мог солдат служить Отчизне и в мирное время, передать опыт и мудрость следующим поколениям. Кстати, второго сентября ему исполнилось 95 лет.
Начало см. ТУТ
Вторую часть см. ТУТ
Третью часть см. ЗДЕСЬ
В огне Великой Отечественной (окончание)
– Я служил радистом,– продолжает вспоминать фронтовик. – Вместе с начальником радиостанции мы обеспечивали связь командира полка с артиллерийскими дивизионами и батареями. Местность в тех краях холмистая, наш наблюдательный пункт находился практически на самой вершине холма. Перед наступлением наши сапёры заранее проделали проходы в минных полях и в проволочных заграждениях немцев.
Наступление началось ночью. Сперва светила луна, но потом погода испортилась, авиация не летала, а артиллерия била вслепую. После артподготовки вражеские орудия стали бить в ответ. Немецкая пехота укрылась в трёх линиях своих траншей, однако наша артиллерия их оттуда выкурила. Советская пехота пошла в наступление, наш артиллерийский полк поддерживал её «огнём и колёсами». Помню, когда наша пехота заняла первую линию обороны немцев, нам тоже нужно было менять наблюдательный пункт, откуда мы обеспечивали радиосвязь. А враг в это время продолжал стрелять из всех орудий. Мы бежали уже по вражеской траншее – а в ней полно трупов: и наших бойцов, и фашистов.
Но на это некогда было обращать внимание. Бежишь, и голову поднять над краем траншеи нельзя – в любой момент могут убить. А бежать надо быстро, чтобы выполнить поставленную задачу и уцелеть. При этом начальник радиостанции тащит на себе радиостанцию – 13 килограммов, а я, радист, блок питания – сухие батареи, плюс оружие – это ещё два десятка килограммов. Как-то в одном из боёв я остался один, нёс радиостанцию, а мне помогал заместитель командира полка, нёс элементы питания. После боя он сказал мне: «Теперь я понимаю, почему все радисты невысокого роста». Тяжесть к земле гнула.
Инстербург был хорошо укреплён: каждый дом – как крепость, которую приходилось брать с боем. Сражения шли и на улицах. Видел немало подбитой вражеской техники. Бились за этот город несколько дней: немцы дрались ожесточенно.
Зимой 1944–1945 года воевали в крайне суровых условиях, нас особенно выматывал холод, поскольку погреться было негде. Да и со снабжением, честно говоря, было не очень хорошо – порой только хлеб или сухари. Однако повезло вот в чём. Я уже рассказывал, что мирного населения в этом районе практически не осталось – всех заранее выселили вглубь немецкого государства. Но в фольварках бросили домашний скот (лошадей, коров) – племенной, отборный. Во время боев хлева, конюшни разрушило, животные разбрелись по полям. Это зимой-то! Так что без хозяев они были обречены на гибель. Так у нас появилась возможность поесть посытнее. После боя, когда стрельба стихнет, возьмёт наш повар автомат или винтовку, выберет животное, какое приглянется, застрелит – и готовит на всех пищу. Но такое везение продолжалось недолго. Прибыли трофейные части, которые собирали скот и отправляли в СССР: нужно было восстанавливать сельское хозяйство.
Никакой дедовщины на фронте не было: старшие сослуживцы относились к младшим товарищам по-отечески, наставляли и опекали. Так, однажды бойцы отправились в разведку – дело, разумеется, небезопасное. Я, как радист, вызвался идти с ними, чтобы держать связь. Было это как раз второго сентября. А начальник радиостанции сказал: «Мы себе никогда не простим, если ты погибнешь в свой день рождения», – и отправился с разведчиками сам.
(продолжение следует)