Попались мне сегодня по дороге ромашки. Наверное, одни из последних в этом году. Хотел сорвать, погадать. Да передумал. На кого? На ту, без чьей жизни свою жизнь давно уже не мыслю? Нет смысла. Любит – не любит, вряд ли уже бросит. Приросли друг к другу. Приросли так, что разорвать на две части может и получится, только вряд ли эти две части станут жизнеспособными. Себе может быть и льщу. нескромен ото рождения, а вот ей точно нет, не льщу. Без нее я просто исчезну. Даже если жив буду.
Столько соли вместе съедено – всех океанских китов засолить можно будет, для последующего их вяления. Столько меда вместе испито, сколько все пчелы мира за год не соберут. Вот они, самые значимые плоды нашего медопития, два взрослых самодостаточных мужика. И не одни, со вторыми полонами своими, и с продолжением их, а значит и нашего рода.
Ой! Ведь совсем не о том хотел сказать. Хотел о цветке, а получилось о себе и о тех, кто мне больше жизни дорог. Да видно это ближе к выходу на душе лежало, поэтому и выскочило первым.
А что я могу нового сказать об этом замечательном цветке? Издревле на Руси любили этот цветок и теплотой к нему относились.
Ах, да, вспомнил. Один раз в детстве подменял пастуха в стаде, когда он на обед ходил. Так заведено было в деревне у бабушки. Я все каникулы проводил у нее. Пастуха нанимали весной всей деревней. Платили ему от голов животных с каждого двора. И обязательно кормили каждый день обедом. Здесь тоже зависело о того, сколько и каких голов со двора гоняли в стадо. Считали, складывали, прикидывали. Этот дом три дня подряд кормит обедом пастуха. Этот всего один. Бабушке досталось всего два дня на весь выпасный период. Было у нее по-моему всего три овцы.
Подходит обеденное время. Пастух пригоняет стадо в определенное место на берег реки. Здесь уже ждут хозяйки дойных коров с ведрами. Время обеденной дойки. Пастух кладет кнут на землю и уходит на обед в очередной дом. А его место на это время занимает кто-то из семьи того дома, где он обедает.
Сегодня моя очередь. Волноваться нечему, скот натренированный, никуда отсюда не уйдет. Да и зачем? Здесь вода рядом, можно напиться, можно подремать в прибрежных кустах. Некоторые коровы в реку заходят, будто бы купаются.
Боятся тоже нечего. Волки последние здесь во время войны встречались, лихие люди и того раньше. Я лежу, смотрю на кнут. Хочется потренироваться. Да пастух грозный, орать потом будет на всю округу. Ему не жалко кнута. Но это страшное оружие. Говорят, в его бытности мальчишка кнутом не умеючи себе глаз выстегнул. Вот он и боится второго подобного случая.
Рядом лужайка полностью заросшая ромашками. В нее вошли несколько молодых ярочек и барашков. Я ложусь на спину, рассматриваю облака. Изредка поднимаю голову, осматриваю стадо. Все нормально. Женщины доят. Пара баранов дерутся. Вон ягненок мамку сосет, хвост вертолетом вертится.
А вот и пастух вернулся. Я иду домой. А ромашковой полянки и нет. Пощипала ее всю молодь. Я подхожу ближе. Вот те на! Зелень всю пожевали, а цветочки все на земле лежат. Не стали почему-то ярочки и барашки соцветия есть. Почему? Ведь если почитать про ромашку, то от нее только польза одна.