Ягоды на Алтае в меньшем почете, чем мёд. Такое впечатление складывается у любого старожила алтайских городов, исправно пробегающего торговыми рядами.
Там всегда можно увидеть торговца мёдом, доверительно, вполголоса повествующего о целебных, пользительных свойствах сего насекомого продукта и ненавязчиво советующего приобрести баночку-другую оного. Цены, правда, такие, будто пчёлки со времён начала советской власти летают только сдельно!
Пчёлы как-то к слову пришлись: они одна сторона таинственного процесса, большей частью совершающегося далеко за пределами городов.
Другая сторона медового процесса: разнообразные плоды и ягоды, с которыми среднестатистический горожанин большей частью знаком по дачным участкам. Излишки дачного изобилия выплёскиваются на стихийные торговые ряды, растущие в сезон и тут и там, словно вольные грибы.
Культура на рынках однозначно берет верх: редко встретишь торговцев дикоросами. Разве что, в урожайные годы обычна земляника зелёная!
Да, именно таково её правильное название, хотя часто в быту можно услышать такой вариант как клубника. Есть ещё и земляника лесная! Если зелёная обычна на сопках, в логах, на полянах рядом с кустарниками, то лесная - ясно, где произрастает. Различаются земляники формой ягоды - это хорошо видно на фотографиях. А причём здесь клубника?!
Запутавшись в названиях, увязнув в бесплодных попытках выяснить, что же первично: земляника или клубника, я решил обратиться за помощью к Далю.
Толковый словарь Владимира Ивановича сухо сообщил:
«Клубника, клубница (костромское) - ягода, сродная с земляникою, но круглая, не островерхая».
Добавлять что-то к этому - считаю излишним.
А вот ещё один яркий представитель, известный и в культурной и некультурной ипостасях - смородина красная или кислица. Со смородиной всё более или менее ясно, но с кислицей не очень. Видимо слово это сибирское или алтайское, и, поскольку Даль восточнее Оренбурга не бывал, слово «кислица» означает у него только «заячью капустку».
Увы, заячья капуста в культуру не вошла, она к известной всем белокочанной отношения не имеет. Но даже с учётом этого пробела успехи на культурном фронте несомненны: лесные ягоды более худосочны как плодами, так и стеблями, в сравнении с их окультуренными родственниками.
Для меня же дикоросы куда как прелестней и притягательней своей цепкостью к жизни, открытостью всем невзгодам: никто их не поливает, никто не борется с сорняками. Предоставленные сами себе, растут они на воле, и только случайный путник остановится и на миг залюбуется алыми плодиками костяники, собранными в тройчатки, пресноватый вкус которых неотделим от жаркого лета и так чудесно утоляет жажду в раскалённый от зноя полдень.
А терпкие, кисловатые, к тому же малоаппетитные черно-сизые плоды жимолости алтайской в среднегорье зреют одними из первых. Все, попробовавшие её на зуб, поначалу морщатся, а особо изнеженные цивилизацией особи попросту отплёвываются. Но и у этой исконно алтайской ягоды есть свои верные поклонники. Её горечь непревзойдённа по тонкости и насыщенности вкусовых ощущений. Если горечь редиса слегка деревяна и топорна, а горечь тёрна проста и незатейлива, как шпага, то лёгкая горечь зрелой жимолости подобна симфонии.
…Сахар выбил из повседневного обихода и домашней кулинарии дикие ягоды. Редко кто варит варенье, ещё реже бывают на столе вареники и пироги. Сладость диких ягод чересчур нежна и изысканна в нашей обыденности.
Наверно, поэтому они уходят, опять же, в культуру. В том числе и песенную.
Вспомним вековечный женский плач:
«Сладку ягоду рвали вместе мы,
Горьку ягоду я одна».
Этой песней я закрываю публикацию, но к варенью из жимолости, надеюсь как-нибудь вернуться. К едишке из Ускуч,а тож.