Мы давно приберегали для особого случая интервью с человеком, который для многих стал легендой. Практически все копатели знают, о ком идет речь, если говорят о Михалыче. Мы сочли, что двадцатый номер «Деньги» — достаточно особый случай, чтобы поговорить с писателем, коллекционером, человеком, который очень много сделал для популяризации нашего хобби — Николаем Михайловичем Соловьёвым. Михалыч видел все с самого начала своими глазами, придумал и воплотил многое из того, что сейчас нам представляется неотъемлемой частью жизни поисковика, знает столько, что все не уложить и в многочасовое интервью.
О. К.: Михалыч, расскажите немного о себе.
Н. С.: Родился я в середине XX века, 9 декабря 1952 года. Я — самый молодой участник похорон Сталина. Сталин умер 5 марта 1953 года. Матери очень хотелось взглянуть на покойного вождя, и вот меня завернули в пеленки и понесли с собой.
О. К.: Вы автор девяти книг. Это профессия или хобби?
Н. С.: Это профессия. Я член Союза писателей России еще с советских времен. Первая моя книга прозы «Камертон» вышла в издательстве «Молодая гвардия» в 1988 году, и с тех пор я не переставал никогда писать. Менял темы, писал сценарии художественных и документальных фильмов.
О. К.: Как давно в вашем творчестве возникла тема кладоискательства?
Н. С.: Примерно в 1995‑96 году, когда я впервые столкнулся с телевидением и стал писать на исторические темы.
О. К.: Материал был заказан телевидением?
Н. С.: Никакого заказа не было, был личный интерес. Мне были любопытны исторические тайны, и вот возникла возможность воплотить тему в жизнь.
О. К.: Откуда вы берете сюжеты для своих приключенческих книг?
Н. С.: Во‑первых, есть некие законы приключенческого жанра, которым ты волей‑неволей следуешь. Герой через определенное количество страниц должен попадать в безвыходные ситуации и из них как‑то выбираться. Во‑вторых, действительно, это фантазия, а в‑третьих — документальная основа. Я наслушался столько рассказов, столько копательских баек! Большинство моих приключенческих книг, а вышло их на сегодня пять, основано в той или иной степени на реальных событиях.
О. К.: Когда вы впервые начали искать клады?
Н. С.: Как только появились первые металлоискатели. Но я и до этого искал «глазами».
О. К.: Удачно?
Н. С.: Нашел, да. Блюдо серебряное нашел… В обрыве. Плыл на байдарке и увидел блеск. В Воронежской области это было. Висит теперь это блюдо у меня на стене.
О. К.: Как у вас появился первый металлоискатель?
Н. С.: В первый раз я услышал о металлодетекторах в начале девяностых. Я всегда имел некоторое пристрастие к историческим тайнам и понял, что с помощью такого прибора могу работать более плодотворно. В это время в России была, в лучшем случае, пара приборов, которыми можно было хоть что‑то найти. Примерно в 1992 или в 1993 году появился детектор и у меня. За немалые деньги его привезли из Америки в Германию, а оттуда знакомый негр переправил детектор на грузовике в Москву. Потом металлоискатели появились в Москве, и первый профессиональный прибор мне подарил магазин «Мир приключений».
О. К.: Как обстояли тогда дела с поиском?
Н. С.: Никаких проблем с властями в то время не было. Я ходил с детектором в центре Москвы, на Бульварном кольце, лазал по всем канавам, ямам и траншеям там, где сейчас о поиске и подумать было бы страшно. Забирался в подземные ходы под Красной площадью. В начале Арбата, когда во время строительства дома работали археологи, я ходил с прибором по их отвалам. Они не возражали, даже приветствовали.
В Москве я нашел эфес от шпаги, несколько интересных серебряных монет. Нашел (без металлоискателя) серебряный кувшин на месте бывшей выгребной ямы XV века. Мы много что тогда извлекли из этой ямы, вплоть до монет, пуговиц и редкого стекла. Таких энтузиастов, как я, на тот момент в Москве было двое. Потом к нам присоединился Андрей Кириллович Станюкович.
И так продолжалось примерно до начала нашего века, когда я очень сильно удивился, впервые увидев на поле чужие ямки. Это было для меня потрясением. Я никак не мог подумать, что кто‑то еще может так же ездить, как я, хотя и втянул в это дело лично не меньше сотни человек. Мы ездили вместе на разные любопытные места, которых было настолько много, что и не нужно было особо ничего искать. Не было никаких старых карт. Мы ориентировались на рассказы краеведов, местных жителей.
Это хобби мне представлялось в романтическом свете. Исторические тайны, познание русской истории, необычные находки — все было крайне интересно. Но постепенно началось массовое увлечение металлодетекторным поиском. Я раньше никак не мог предполагать, что оно настолько коммерциализируется и перейдет в некие рыночные отношения, что наши находки будут покупать и продавать.
О. К.: Вы не раз находили клады, чаще, чем другие. Это везение или специальная подготовка?
Н. С.: Нет, конечно, специальной подготовки никакой нет. Я просто ищу место, где эти клады могут быть. Несколько раз подсказывали местные жители — рассказывали о своих случайных находках на каком‑то поле. Мы ехали туда и находили клад. Были и совершенно неожиданные находки. По‑всякому было, но какой‑то единой системы у меня нет. Надо использовать все, что можно. Везения здесь особого нет, скорее, упорство: чем больше ездишь, тем больше шанс найти что‑то интересное.
О. К.: Я, как правило, если слышу сигнал детектора о перегрузке, расцениваю его, как железный крупный мусор и не копаю. А вы?
Н. С.: Я тоже.
О. К.: И все равно клады находите. Как вообще звучит клад?
Н. С.:Как правило, это «цветной» сигнал, если поднимешь катушку повыше. Обязательно будет сигнал четкий, монетный. Тогда я копаю. И, как правило, клады лежат неглубоко, поэтому поднимаются с первой же лопатой земли.
О. К.: Расскажите про свои первые клады.
Н. С.: Свой первый клад, «чешуйный», я нашел под Радонежем, на Афанасовом поле. Это была случайная находка. Я только‑только начал осознавать, где и как следует искать. Искал по рельефу местности. Ясно, что в этом месте происходили некоторые события, которые оставили след в земле. Просто, как всегда, шел, вдруг звякнуло что‑то… раз чешуйка, два, три… Понял, что клад, стал смотреть, воткнул лопату… Позвонил местным археологам… Через некоторое время подняли клад. Это была так называемая «распашка».
Свой второй клад, состоящий из медных пятаков, я практически весь раздал. Пятаков было несколько тысяч штук. Я дарил их на память друзьям, знакомым и даже корреспондентам, которые со мной работали. Я не представлял себе тогда ценности этих монет, да и не было нужды чем‑то торговать. Один корреспондент НТВ увез от меня ведро монет. Обещал вернуть, но, конечно, не вернул.
Кстати, тогда корреспонденты уже стали сильно интересоваться моим хобби. В первую очередь их, естественно, интересовало обогащение, клад как средство быстрой наживы, а также всякие потусторонние заморочки, заговоры и заклятья. Лично я ни в заговоры, ни в заклятья не верю. Их, конечно, нет. Я пробовал обнаружить что‑то аномальное, возил экстрасенсов на интересные места, тыкал пальцем, просил показать, где может быть клад. Они ходили, искали с рамками, с лозой, но хоть раз бы приблизились к какой‑то находке!
Много раз, к примеру, я слышал истории о провалившихся под землю разоренных большевиками церквях. Такие истории бытуют чуть ли не в каждой деревне. Я в это решительно не верил, пока сам не столкнулся с таким фактом. В монастыре неподалеку от Ногинска действительно заброшенная церковь рухнула в подземелье, поскольку была построена над ним. Мы эту церковь нашли, ее восстанавливают. Я даже кино снимал об этом. Никакой мистики. Церковь стояла без присмотра, в один прекрасный день своды не выдержали, и она вся сложилась в это подземелье.
О. К.: А что скажете насчет примет?
Н. С.: Есть, конечно, одна примета. Если с первым сигналом ты выкопаешь что‑то ценное, то больше в этот день ничего не найдешь. Если же поднимешь пробку или еще какую‑то ерунду, то, вероятно, в этот день тебе повезет.
О. К.: Не я одна такая, получается! У меня эта примета всегда срабатывает! Слышала, что все же с вами случилась один раз мистическая история на том самом Афанасовом поле?
Н. С.: Однажды бродил я там с металлоискателем уже в сумерки, в полной тишине. Внезапно место наполнилось звуками: топотом, шарканьем ног, лязгом, непонятными криками. Неожиданно мимо меня проскакала оседланная серая лошадь, в крупе которой торчала стрела, и исчезла в тумане. Минут через пять все кончилось. Что это было за видение? То ли я себя так настроил, бродя в тишине в одиночку, то ли действительно столкнулся с мистикой? Я люблю иногда остановиться где‑нибудь в поле, присесть и смотреть на местность, представлять себе картины из прошлого: где, что здесь происходило? И место становится мне как‑то ближе.
О. К.: А потом это можно и использовать в романе…
Н. С.: Конечно!
О. К.: Курьезы случались?
Н. С.: Не без них, но расскажу о случае, который произошел не со мной. На одном поле находили серебряные рубли. Рядом деревня, поле распахано, поэтому ребята, которые находили эти рубли, решили поехать туда ночью. Напялили на лоб фонарики, ходят, пищат аппаратами. Вдруг тишину прорезает выстрел, громкие крики: «Ложись!» «Убью!» «Постреляю!!!». Перепуганные искатели побросали лопаты и приборы, легли. Выходят из леса мужики, человек шесть, все с ружьями. Стали вязать им руки. Оказалось, их приняли за воров скота. А когда узнали, что ищут рубли, удивились — зачем же ночью? Да искали бы днем, да мы бы вам и так все показали бы. Все вместе они «отпраздновали» встречу... Короче, застряли ребята там надолго, но рубли все‑таки собрали.
О. К.: Существует, кстати, мнение, что первый слет кладоискателей был организован «Миром приключений» примерно в 1995 году. И это был пляжный слет.
Н. С.: Не совсем так. Это я его организовал. Я нашел на этом месте клад. Это было недалеко от города Пушкина. Представители магазина приехали с охраной, которую расставили по краям поля. Травы на поле не было, это был берег реки Клязьмы, пляжное место. Очень, конечно, много пробок было. Вот там мы и ходили. Кое‑что нашли. А я на этом месте раньше нашел штук двадцать серебряных советских полтинников.
О. К.: Клад?
Н. С.:Возможно, просто рассыпанные монеты. У кого‑то из кармана высыпались, видимо, в двадцатых годах.
О. К.: А почему именно это место выбрали?
Н. С.: Оно было в двух шагах от моего дома. Надо же было на чем‑то тренироваться, испытывать детектор. Там были пробки, консервные банки. Ну я там и ходил. И внезапно нашел эти полтинники. Собственно, слет этот был и не совсем слет. Просто ходили, аппараты тестировали. Первый слет состоялся в 2002 году, на месте, где я нашел клад серебряных рублей. Раньше на этом поле стояла деревня.
О. К.: Кто слет организовывал? Много ли было участников?
Н. С.: Я. Народу было много. Точно не помню, но машин семьдесят. Денег ни с кого не брали тогда, просто все собрались и вместе искали, а потом определяли победителя по лучшей находке.
О. К.: Расскажите, пожалуйста, про клуб «Раритет». Вы же его создали?
Н. С.: Да. В 1997 году мы создали и зарегистрировали клуб, как положено, открыли счет в банке. Я думал, что мы сумеем привлечь какие‑то деньги даже, но не сумели. Счет мы закрыли, и клуб продолжал существовать в полулегальном режиме в качестве общественного объединения. Мы собирались, народу было много, вели свой форум. Это продолжалось более десяти лет.
О. К.: Форум прекратил свою работу не так давно.
Н. С.: Да. Умер А. К. Станюкович, я ушел, многие «старики» тоже разбежались, поэтому все и закончилось.
О. К.: Сначала вы собирались не на Арбате?
Н. С.: Сначала мы собирались в «Родоните», фирме, которая продавала металлоискатели. Они нам предоставляли помещение на Первомайской. Потом «Мир приключений» предложил нам собираться в их пабе на Арбате. Основной целью клуба был совсем не бизнес. Самым главным было общение, образование. Задачи были, скорее, методологические. С деньгами мы связываться не хотели и никогда ни на форуме, ни в клубе не торговали и не оценивали находки. Кстати, то, что начались попытки коммерции на форуме, было еще одной причиной прекращения его работы.
О. К.: Клуб даже выпускал свою газету?
Н. С.: Это был небольшой черно‑белый альманах «Вестник клуба «Раритет». Я собирал какие‑то деньги на его выпуск. Всего вышло шесть номеров. Мы публиковали новости археологии и кладо‑
искательства. Многие там публиковались — и А. К. Станюкович, и Ю. Клочков. Это было самое первое тематическое издание. Потом я придумал и зарегистрировал вместе с фирмой «Родонит» журнал «Древности и старина». Издали на средства «Родонита» несколько номеров, но потом у «Родонита» начались финансовые проблемы, и журнал перестал выходить. Через пару лет Андрей Кириллович решил возродить журнал, изменил название на «Родную старину» и стал издавать его совместно с группой «ИскателИ». Проект прекратил свое существование несколько лет назад, и опять из‑за финансовых проблем, как у большинства периодических изданий.
О. К.: Часто вам удается в настоящее время выезжать на поиск в полях?
Н. С.: Сейчас уже нечасто, здоровье не всегда позволяет проводить много времени в полях. Я выезжаю, но больше для поддержания формы, нежели с целью чего‑то найти.
О. К.: Как вы храните свои коллекции?
Н. С.: В основном, на планшетах под стеклом.
О. К.: Из всех находок какие наиболее дороги вам?
Н. С.: Первая найденная мной иконка с Никитой Бесогоном. Это нередкая находка, но она была найдена первой, висит у меня в коллекции и очень дорога мне.
Единственный раз в жизни мне посчастливилось найди древнерусскую гривну. Она была почти целая, «откусан» только небольшой кусок. С ней я тоже никогда не расстанусь. Есть еще Георгиевский крест, владельца которого мне удалось установить.
О. К.: Как это было?
Н. С.: Недалеко от моей деревни было имение Рыбинское. На этом месте сейчас пахотное поле, на котором я и нашел крест с сохранившимся номером. В архивах нашлось имя владельца. Хозяин был награжден за участие в Русско‑японской войне. Потом я нашел владельца и в списках сельских жителей этой местности. Родственников, конечно, уже не осталось, но на могиле воина я был.
О. К.: Как у вас складывается сотрудничество с музеями, археологами? Не раз я слышала от копателей, что они приносили находки в музей, но ими как‑то не очень и интересовались.
Н. С.: Так оно и есть. Куда музеям девать все эти «внеплановые» находки, если, конечно, они не являются совсем уж уникальными? Лежат, допустим, в Пушкинском краеведческом музее горсть подаренных мной монет, ключ древний, да и лежат себе. Для музеев важны находки в привязке, в том числе, к определенной местности. В более серьезных музеях ординарных предметов, которые чаще всего находят кладоискатели, и без нас полно. Поэтому интереса особенного эти находки не вызывают.
О. К.: Что вы можете сказать насчет закона, касающегося ограничений металлодетекторного поиска? Что он изменил? Какие перспективы у нашего хобби?
Н. С.: Перспективы те же самые. Количество находок, конечно, будет уменьшаться. А закон никого особо не коснулся — копают просто люди подальше от чужих глаз. Все равно ничего особенного не находят. Главное — не копать памятники, не лезть в курганы, не использовать строительную технику. Девятнадцатый век археологов пока особо не интересует. Закон, конечно, не совсем понятный, в существующей редакции работать он вряд ли будет.
О. К.: Что вас связывает с Вернисажем?
Н. С.: Я никогда не занимался никакой торговлей. У меня к этому нет ни устремлений, ни способностей. Но так как я вышел на пенсию, а пенсия у меня минимальная, потому что Союза писателей больше не существует, мне волей‑неволей пришлось идти работать продавцом древностей на Вернисаж. Открыли свою лавку с другом.
О. К.: Откуда все эти древности попадают на Вернисаж?
Н. С.: Что‑то ищут сами в полях и заброшенных деревнях, в московских домах, идущих на слом, что‑то, и очень многое, чуть ли не половину, привозят из‑за рубежа. Страна большая, в Москву везут все из разных мест, поэтому на Вернисаже можно найти много чего. Конечно, много и подделок, и откровенных фальшивок.
О. К.: А как не «нарваться» на подделку?
Н. С.: Нужно знать, к кому обращаться, конечно. Не покупать у незнакомцев и пользоваться «шестым чувством».
О. К.: Среди покупателей Вернисажа, наверное, больше всего иностранцев?
Н. С.: Иностранцы, конечно, тоже есть, но не стоит ожидать большой прибыли от торговли с ними. Иностранные гости чаще всего скупы, покупают вещи, как правило, для дальнейшей перепродажи. А вот наш коллекционер, если он настоящий коллекционер, может сэкономить на чем угодно, но купит понравившуюся вещь.
О. К.: Если сравнить количество коллекционеров сегодня и лет двадцать назад, их стало больше?
Н. С.: Больше. И специфика изменилась. Если двадцать лет назад, например, девяносто процентов нумизматов интересовалось старинными монетами, то сегодня таких осталось не более десяти процентов. Остальные коллекционируют современные монеты, то есть покупают то, что дешевле, доступнее, проще купить, тем более, что у нас выпускается огромное количество юбилейных монет.
Есть, конечно, среди клиентов Вернисажа и очень известные коллекционеры. Они могут тоже что‑то здесь для себя найти. Одно время очень часто здесь пополнял свою коллекцию картин Илья Глазунов, известный художник. Встречаются и коллекционеры античности. Нет, наверное, такого предмета, который не мог бы стать предметом коллекционирования, и нет ничего, что нельзя было бы при известных усилиях найти на Вернисаже.
О. К.: Существует ли шанс в банке со старинной мелочью на Вернисаже найти невероятно редкую монету?
Н. С.: Бывало. Не раритет, конечно, но что‑то довольно редкое найти временами можно.
О. К.: Сколько вещь может пролежать на витрине, пока найдет своего покупателя?
Н. С.: До трех лет, но чаще всего — месяц‑два.
О. К.: Как вообще приходят работать на Вернисаж?
Н. С.: Я обратил внимание, что часто продавцами Вернисажа становятся люди, не состоявшиеся профессионально — неудавшиеся художники, например, и пенсионеры, которым нужно подработать к небольшой пенсии. Здесь огромное количество интересных людей, у каждого есть свое увлечение, каждый знает свою область прекрасно, знает хорошо историю. Здесь интересно работать.
О. К.: Вернисаж собирались, как я слышала, снести…
Н. С.: Пока нет. Наоборот, строят новые ларьки, расширяют торговые площади. Перспективы у Вернисажа еще есть. Да и куда денешься? В каждом большом городе мира есть свои блошиные рынки. В Новоподрезково существует еще некоторое подобие Вернисажа, но там и цены другие, и ассортимент иной. Вернисаж стал уже историческим местом, все его знают, сюда приезжают на экскурсии с детьми.
О. К.: Что бы вы пожелали нашим читателям?
Н. С.: Чтобы находки никогда не заканчивались! Не надо отчаиваться тем, кто долгое время ничего не находит. Иногда бывает, конечно, что охватывает чувство разочарования. Но рано или поздно человек найдет все, что ему надо, и клад найдет, очевидно, и какие‑то самые интересные находки, которых до этого ни у кого не было. Все это будет, и у каждого, кто не оставляет попыток.
Ольга Кузнецова
Фотографии: Вадим Рыбаков (DOC), Ольга Кузнецова, Илья Осипов
Альманах ДЕНЬГА №2 (20) / 2017