ПОЧЕМУ В ЭТИХ СТРАНАХ ТАК ЛЮБЯТ?
Приняв участие в Международном семинаре, посвящённом творчеству Федора Михайловича Достоевского, я обратил внимание на одну, казалось бы, странную деталь. Особой любовью произведения великого русского писателя пользуется в таких странах как Япония, США, Англия и Германия. Меня это не могло не удивить в силу несхожести российских традиций и русского менталитета с аналогичными характеристиками упомянутых мною стран. Разгадка этого феномена заняла у меня не один год.
В итоге оказалось, что в тех странах, где творчеству Федора Достоевского уделяется большое внимание, в известные периоды мировой истории был в большом уважении так называемый кодекс рыцарской чести. С его многочисленными законами и правилами. Если говорить о Японии, то там в течение веков действовал кодекс чести самурая. О английском рыцаре Ричарде Львиное Сердце сегодня не знает только ленивый школьник. Как и о рыцарях Круглого стола. Если говорить о США, то первые переселенцы в Северную Америку, бежавшие из Англии от диктатуры лорда-протектора Кромвеля, свято придерживались кодекса рыцарской чести. Никаких долговых расписок в отношениях между собой они не знали вплоть до того момента, когда многих из них унесло ветром гражданской войны 1861-1865 гг. Если говорит о Германии, то высшей наградой там было посвящение в рыцари с вручением рыцарского креста. Особой любовью в упомянутых странах пользуются романа Федора Михайловича Достоевского «Идиот», «Преступление и наказание», и легенда мировой литературы – роман «Братья Карамазовы». Чем же их всех так привлекает роман о четырех братьях и их несчастном отце? В поисках ответа на этот вопрос мне пришлось не раз перечитать этот роман, пока я не понял одной вещи. Душевный дискомфорт Дмитрия Карамазова происходил на фоне превращения его души из души мелкобуржуазного формата в душу истинного рыцаря. Но откуда в России рыцари, если подобного института на Руси никогда не существовало? И вновь ответ на этот вопрос оказался на удивление прост. Вера во Христа превращала русского мужика в рыцаря. Попробую это доказать выдержкой из своего доклада, который я намерен прочесть в ходе предстоящего международного семинара, посвященного творчеству Федора Достоевского.
Кромешный ад в душе героя
Мой рассказ оказался бы неполным, обойди я молчанием ту гениальность, с какой Достоевский сумел обозначить все то, что происходило в душе Дмитрия Федоровича на протяжении всего романа. Не описать его чувства детально, а лишь обозначить эти чувства, дав своим читателям возможность самим искать и находить все их оттенки. В душе Дмитрия Федоровича, на мой взгляд, борются два противоположных начала. Они рвут его душу на части, заставляя героя то и дело переходить с риторики на крик.
Одним из этих начал, побуждающих Дмитрия Федоровича в корне изменить свою жизнь, является кодекс рыцарской чести. Казалось бы, где Дмитрий Федорович, воспитанный на мещанских началах, мог напитаться рыцарским духом? Ведь он не был членом ни одного из рыцарских орденов. И европейских университетов не заканчивал. Ответ на этот вопрос может быть только один. Дух рыцарства был усвоен Дмитрием Федоровичем во время его службы в армии. Он дослужился до офицерского чина. Дрался на дуэли. Был разжалован и был переведен в один из полков, принимавших участие в боевых действиях на Кавказе. Вновь за свой героизм был произведен в капитаны. А ведь всего один только месяц, проведенный на войне, способен открыть человеку глаза на то, что иному человеку не постичь в течение всей его жизни. Известно нам также и то, что самыми привлекательными героями русских романов зачастую становились именно офицеры русской армии. Достаточно вспомнить роман Михаила Булгакова о семье полковника царской армии Турбина. Спектакль «Дни Турбиных», поставленный по этому роману, имел и продолжает иметь колоссальный успех. Иосиф Сталин побывал на этом спектакле четырнадцать раз! И ему, видимо, не хватало для общения тех друзей из числа воинов-рыцарей, на которых буквально во всем и всегда можно было бы положиться. Ведь в Кремле, как мы знаем, подобных людей было до уныния мало.
Вторым началом в душе героя, понуждающим его свернуть с рыцарской стези, являлась мелкобуржуазная этика с ее приоритетом личной пользы и попытками скрыть за завесой шутовства сугубо корыстные интересы. Попробуем теперь разобраться в борьбе этих двух начал.
Стремление к духовному рыцарству началось для Дмитрия Федоровича, когда он встретил даму своего сердца. Нельзя представить рыцаря без такой дамы. Подобное служение даме своего сердца может стать и сугубо платоническим. Ведь истинный рыцарь-аристократ, согласно учению Аристотеля, должен в первую очередь поклоняться красоте, а не пользе, какую можно из этой красоты извлечь. Дмитрий Федорович готов защищать и оберегать свою даму. Он готов, следуя с дамой по улице, всегда находиться слева от нее, дабы быть ближе к опасной проезжей части.
Рыцарем Дмитрий Федорович также является и в плане сохранения чести. Жить без чести рыцарю нельзя. Утратив честь, рыцарь должен лишить себя жизни. Вспомним о рыцарском кодексе самураев. Мимолетное желание Дмитрия Федоровича ограбить и даже убить кого-либо ради денег, не выходит за рамки кодекса рыцарской чести. Рыцарь не может добывать деньги потом, если существует возможность добыть их кровью. Рыцарь рождается на войне и для войны. Рыцарь сражается и любит. В этих двух началах весь Дмитрий Федорович. Но лютым противником для Дмитрия Федоровича является мелкобуржуазная этика, которая он унаследовал от своего отца. Но убить своего отца из-за денег Дмитрий Федорович не мог. Ведь молодой рыцарь из трагедии Александра Пушкина, жестоко страдая от бедности, не помышлял об убийстве своего скупого отца.
Унижения, которые испытывает Дмитрий Федорович в попытке найти деньги, чтобы вернуть себе честь, тоже не противоречат требованиям рыцарского кодекса. Подобное унижение оправдывается правом сокрушенного сердца. Царь Приам, будучи рыцарем, унижается перед воином Ахиллом, прося того отдать ему тело своего павшего в бою сына. Подобное унижение испытывает и Дмитрий Федорович, унижаясь перед мещанкой Хохлаковой, прося у нее денег, и перед купцом Лягавым.
Рыцарем Дмитрий Федорович остается и тогда, когда он швыряет деньги на ветер. Закон приписывает рыцарю лучше разориться, чем прослыть скупым. Ведь разорение может оказаться временным, а ярлык скупердяя останется на человеке вплоть до его смерти. Правило: все заложи, а себя покажи, тоже не чуждо для Дмитрия Федоровича. Как и известный возглас российских моряков: «Все пропьём, но флот не опозорим!». В этом угадывается признак корпоративной чести. В годы последней войны русские моряки доказали, что потеря чести хуже смерти.
В то же время взять и отказаться от дамы своего сердца в пользу своего соперника, никак не согласуется с правилами рыцарской чести. Рыцарь должен бороться за все. И за свою любовь тоже. Но ведь Дмитрий Федоровичи в глубине своей рыцарской души и не собирается отказываться от Аграфены Александровны. Потому-то он и берет с собой в дорогу два дуэльных пистолета, о чем вкратце уже было сказано выше
Интересен в этой связи и возможный мотив Дмитрия Федоровича, который вновь не противоречит кодексу рыцарской чести. Казалось бы, приняв безропотно отказ Аграфены Александровны от продолжения отношений, (любила один часок) Дмитрий Федорович оставляет для себя одну лазейку. Из своего житейского опыта Дмитрий Федорович знает, что страстная любовь между супругами сохраняется, как правило, в течение первых пяти лет. Далее, чтобы испытать сладостное чувство влюбленности, супруги начинают искать это чувство вне семьи. Ведь славный рыцарь Ланселот, воспитанный самой Девой Озера, не считал для себя зазорным спать с женой своего лучшего друга. С женой короля Артура. Ведь и сам стол, за которым собирались рыцари, не случайно был круглым. Да и русский царевич Александр Павлович, будучи рыцарем, мирился с тем, что его лучший друг Адам Чарторыйский был любовником его жены – принцессы Елизаветы. И легендарный рыцарь-король Марк в итоге смирился с тем, что его жена Изольда любит рыцаря Тристана.
Когда же Дмитрий Федорович почувствовал, что Аграфена Александровна больше не любит чиновника-поляка, называющего ее по-рыцарски «своей крулевой», Дмитрий Федорович вполне бы мог вызвать его на дуэль. Но его соперник вскоре был уличен в подмене карточной колоды. Этот факт в корне изменил всю ситуацию. Не может быть рыцарем тот, кто нечестно играет в карты. У карточного шулера нет чести. Ему нечего защищать. Вызывать такого человеку на дуэль рыцарю нельзя, равно как и принять его вызов. Хоть рыцарский кодекс и не возбраняет рыцарю обогатиться за игорным столом, но с карточными шулерами рыцари никогда не дрались на дуэлях. Они их били тяжелыми канделябрами по головам. И чугунными пресс-папье тоже.
Желая до конца быть уверенным в том, что чиновник-поляк либо вовсе не имел чести, либо растерял честь вдали от своей родины, Дмитрий Федорович предлагает ему отступную за Аграфену Александровну в виде трех тысяч рублей. И чиновник-поляк готов от Дмитрия Федоровича эти деньги принять, но только не частями, а сразу. Тогда Дмитрий Федорович решает просто прогнать бывшего соперника уже не как рыцаря, а как обыкновенного лакея. Но его планы нарушает внезапное появление судебного следователя, прокурора и исправника. Заметим, что в виде лакмусовой бумажки, способной обнаружить в человеке наличие чести, в романе всегда выступают деньги.
Так на наших глаза происходит превращение Дмитрия Федоровича в истинного аристократа духа. В этом виден гуманизм писателя Достоевского, допустившего ситуацию, при которой человек из дворянских низов, даже не окончивший гимназического курса, может обрести и обретает духовный аристократизм через свою веру в Бога. Думая при этом, что ни деньги, ни слава, ни почести не способны одарить человека счастьем. Счастье человека заключено в ощущении внутри себя той крохотной частицы божественной любви, что зовется Святым Духом. Тогда как люди, подобные Ивану Карамазову, подобного чувства часто бывают лишены.
Если проследить дальнейшую судьбу Дмитрия Федоровича, то, пройдя испытания каторгой, он обретет не только внутренний, но и внешний аристократизм. Он уже не станет так бурно выражать свои эмоции. Его речь станет неспешной и осмысленной. У него появится то, что в психологии принято называть «отраженным я». Но отражать себя Дмитрий Федорович станет не в мнениях о себе иных людей, а в той частице божественного духа, какая в нем присутствует.
Духовный аристократизм Дмитрия Федоровича не мог быть унесен ветром двух российских революций. Судьбы же двух его братьев в революционных условиях автору не видны.