Привет, читатель! Если нужно больше Триера - "Мандерлей".
Мюзиклы — это модно
После заката эпохи голливудских мюзиклов 30-70 годов XX века, в нулевых налицо был явный спад интереса и общий застой в этом жанре. Помимо очевидного «Мулен Руж», «Призрака Оперы» и «Чикаго», вспомнить-то, в общем, и нечего. Из-за боязни наступать на старые грабли, рождались всякого рода «кровосмешения». В основном, благодаря творчеству Тима Бартона, соединяющему в своих проектах вокал и местами приправленную кровью готику. «Танцующая в темноте» тоже была заявлена как мюзикл, поэтому многие кинокритики были явно удивлены, увидев жесткую драму, местами даже слишком бытовую и жестокую, музыка в которой служила отдушиной для главной героини, прячущейся в мире странноватых иллюзий от ужасающей реальности. Пронзительные композиции вкупе с техногенным шумом станков и съемками трясущейся камерой создают ощущения физического беспокойства, так, что вне зависимости от положительной или отрицательной оценки происходящего, картина врезается в память надолго.
Ларс фон Триер и материнство
Перед нами история женщины, представительницы «социального дна», которая в одиночку воспитывает сына и горбатится на работе в две смены. Может, все и не было так ужасно, если бы не наследственная болезнь сына, связанная с необратимой потерей зрения. Необратимой, если во время не сделать операцию, стоящую больших денег. К тому же Сельма (Бьорк) сама почти ослепла, что мешает ей работать на заводе и откладывать жалкие гроши на операцию. И без того ужасающую ситуацию Триер дополняет и неоднозначными второстепенными персонажами, мотивы поведения которых темны и определяются общей психоделичностью происходящего. Кажется, весь мир, кроме лучшей подруги, ополчился против Сельмы, а навязчивый ухажер смотрится лишь как ехидная усмешка судьбы.
«За что?» — спросите вы. Многие говорят, что Триер показывает здесь всю жестокость жизни, порочность общества и придавленность лучших людей мира сего жизненными обстоятельствами. Безусловно, это так. Но это не вся основная идея, эта даже не большая ее часть. Все куда глубже и отвратительнее. Как и в более позднем «Антихристе» режиссер раскрывает нам истинную цену материнской ответственности за судьбу своего ребенка. Это кино не про то, как мать спасает сына. Это кино про то, как мать позволяет себе слабость и дает жизнь ребенку, обрекая его на мучения ("я просто хотела подержать его на руках»). Вся жизнь главной героини — расплата за этот поступок, обусловленная ответственность.
Оттого и мерзко. Это такое извращенное «мы в ответе за тех, кого приручили». Вот оно, подлинное нутро этой картины. Отсюда и все злоключения героини, отсюда и ее готовность пойти на убийство, а затем и на смерть. Помните, как Сельма идет на «эшафот»? Она отчаянно сопротивляется, до последнего. Тут дело не в обычном страхе смерти и истинном желании спасти сына, нет! Это животный страх перед ответственностью, неспособностью отвертеться и признанием собственной ошибки, за которую можно заплатить только собственной жизнью. Вы все еще думаете, что режиссер в своем уме?!
И что в итоге?
Это не такой уж и плохой фильм, но не потому что он преисполнен смыслом и поучителен. Эта история противна и тошнотворна, а для простого зрителя еще и банальна до ужаса, ведь «чернухи» сейчас предостаточно везде и всюду. Единственная ценность ленты в пространной жизненной головоломке о причине и следствии, разгадав которую вы испытываете удовлетворение, схожее с эйфорией от расстрела мучителей в «Догвилле». Но ни то, ни другое не делает эти фильмы шедеврами, а Ларса фон Триера психически здоровым.