В моем мироздании существует понятие душевного бизнеса, когда ты соприкасаешься с ним и чувствуешь себя как дома. Не как клиент или покупатель, а именно просто в кругу хороших людей, которым ты платишь деньги не за услугу, а просто как взнос в членский клуб.
Вчера был ровно один год и две недели с момента, когда я открыл первый ролик в ютубе про авиацию. Помню то опустошение после тяжелого дня, бессонной ночи, болезни ребенка, я сидел в поезде из Чикаго в сторону своего дома. Последнее место, рядом какой-то весомый и неприятный дядя вжал меня в стекло. Наушники, телефон, открыл какую-то музыку с Got Talented. В рекомендуемых появился левый ролик про чей-то полет по Аляске. Об Аляске я мечтаю с 2012 года, когда хотел поехать туда с женой на свой день рождения, а оказалось, что мы немножко беременны.
Бурная фантазия задвинула мужика на другое сидение другого поезда другой вселенной, звуки мелодии выключили призывы кондуктора оплатить проезд, 11 дюймовый экран ноутбука расширился до IMAX. Горы, парки, полеты, медведи, айсберги, ледники. Для вас сейчас это наборы слов, для меня тогда – мир.
Несколько школ, десяток книг по 500+ страниц, 245 рабочих дней, авиасимы подвели меня к первому государственному экзамену. Обычный тест, обычные 60 вопросов, обычные 2.5 часа. Большинство авиаторов, которых я смотрел на YouTube рассказывали, что готовились всего пару недель и сдавали на 80-85 из 100. Проходной бал 70. Все, что недобрал, передается инструктору, а потом экзаменатору на устном экзамене для проработки. Я искренне чувствовал себя идиотом, который не знает ни английского языка, достаточного для быта пилота, ни владеет магией познания всего годового объема за 14 календарных дней.
Я набрал 93 процента, 4 ошибки, 2 по глупости.
Менеджер позвала меня на чай, мороженое и тортик, и презентацию, которую проводил владелец компании для пилотов. Он один из двух экзаменаторов, которые в этом районе аккредитованы. На стене, рядом с лестницей на второй этаж, висит доска, где размером с половину спичечного коробка приклеены металлические пластинки с именами пилотов и рейтингами, полученными в этой школе. Все здание изнутри обвешено портретами и самолетами пилотов, получивших рейтинги. Это тот самый владелец, который недавно переклеивал порвавшуюся ленту на моем самолете, пока я его обследовал. Это он лежал под тем же самолетом, когда я нашел небольшую трещину в кожухе. Это он два раза после моего экзамена подошел ко мне поздравить с прохождением, позвал на мороженое и ту же презентацию.
Мороженое и презентацию я не вкусил, так как нужно было готовиться к ночному полету, который мы с Биллом запланировали, чтобы закрыть ночной рейтинг. Два часа полета после захода солнца в абсолютной темноте, когда перед носом самолета мало что видно даже с его фарой. В этот раз я решил взять высоту в два раза выше предыдущих, чтобы посмотреть на ночь сверху, на огни, на эту новую жизнь под другим углом. Да и лететь на 10 минут меньше.
На улице стоял самолет с открытыми дверьми, ключами внутри – мужики прилетели на презентацию. Убили комаров, включили камеры, проговорили последовательность коммуникации с диспетчерами. Взлет. Красиво! В эфире тишина, мелкая авиация сидит по домам, только Чикаго не спит и каждые тридцать секунд командует тому или другому борту. Туда решили лететь без сопровождения. Подлетаем, докладываюсь, так и так, Виталька крутит педали к вам, встречайте, расчищайте полосу, скоро буду, голодный, тортики приветствуются. Мужик на том конце – легко, 7 полоса, заходите на огонек.
Лечу себе и лечу, глазею по сторонам, уж очень необычно. Ночные полеты в больших самолетах не оставляют такого впечатления, как тут, когда все рядом, все яркое, все эти вены и сухожилия, жирок и сердца планеты. На подлете задаюсь вопросом, а где собственно полоса номер 7? Аэропорт-то я быстро по проблесковому маячку нашел, а полос у него две. Ху из ху? Ни одной из них ночью не видно с того курса, которым я крутил педали. Билл почти всю дорогу молчит. То ли фигню думает, то ли фигню. Робко спрашиваю, а куда брюхо будем приземлять?
Тут раздается голос пилота: «Боинг 373 позывной фиг знает какой к взлету готов». Диспетчер: «Виталька, жопку подвинь, а то сдует. На милю на северо-запад будет самое то». Виталька сжимает эту самую Ж.. и двигает в указанную сторону.
- Боинг 373, там Виталька мельтешит, не мочи его сразу.
- Вышка, понял, муху вижу.
Тут эта дура взлетает, и я наконец-то вижу полосу, куда мне как бы пора уже двигать.
- Виталька, посадку разрешаю, если живой там, рули обратно к нам на пирожок.
- Спасибо, дядя, рулю, тужусь.
Через минуту совершенно случайно случается полоса. Резко вспоминаю чеклист, готовлюсь к посадке и захожу. Залетели мы в срань какую-то – международный круглосуточный аэропорт Рокфорд – ничерта под собой не видно, есть ли там деревья или еще что. Одна машинка проехала осветила дорогу прямо перед полосой и исчезла в ночи. Маяк показывает, что я чуть ли не землю брюхом скребу, добавляю газу и поднимаюсь. Бодрый ветерок подхватывает меня и начинает раскачивать как кораблик на волнах. До полосы метров пятьдесят. В правой руке, которая на газе лежит, у меня гелиевая ручка, чтобы инструкции записывать. Ну я Биллу тату сделал, пока сажал самолет. Нечего молчать, когда мне страшно. Вот не умеют нынче люди мотивировать, поддерживать, хвалить – это нужно и важно всем, от малыша в пеленках до преклонного возраста.
Вокруг ночь. В ушах раздается резкий писк ILS маяка, это который последний перед посадкой. Громко в тишине-то. Вздрагиваю и самолет нежно ложится на простыню огромной полосы. Я на такую еще ни разу не садился. Качусь до первого съезда, сруливаю, как за мной садится маленький бизнес-джет. Он все это время кружился в зоне ожидания, ждал пока я свой самокат уберу с полосы.
Доезжаю до предвзлетной площадки, проверка, подготовка, меняем подгузники.
- Вышка, к взлету готов. Хочу сопровождение полета, лечу домой в кроватку.
- Взлет разрешаю, высота 3000, передатчик 4205, альтиметр 30.08.
- Взлет разрешен, Виталька. Спасибо.
Разгон, опять сносит с центральной линии, взлет. Ночью самолет иначе летит, мягче, тише. Видимо из-за состояния воздуха. Обратно в штатном режиме долетели, мелкие ошибки навигации, пара диспетчеров. Сажусь слегка самокритично, но Билл говорит, что практически идеальная посадка. Врет опять, но видимо решил похвалить так завуалированно.
Про свой экзамен, год учебы я к тому времени напрочь забыл.
Убрались в самолете, пришвартовали, заправили, иду платить за удовольствие. Аэропорт давно спит, все огни выключены. Где-то вдалеке полиция шумит и моргает огнями.
- Ты сегодня гораздо лучше общался с диспетчерами, чем в тот раз.
- А я понял в чем дело. Во-первых, щас ночь, поэтому трафика столько нет, диспетчеры более расслаблены, и я слушаю лучше. А во-вторых, все дело в обезьяне с гранатой.
- Обезьяне?
- Ну да, мы в России так говорим – обезьяна с гранатой – не знаешь куда она ее кинет. Так и я, сегодня решил пересилить себя и произнести два слова: пилот студент, - когда выходил на связь с диспетчерами. Для них это сигнал, что за штурвалом обезьяна, которую мотает и шатает по воздушному пространству, а в ушах застряли осколки от прошлого взрыва, ибо она ничерта не слышит. Поэтому с ней нужно нежно и аккуратно: по буквам, глядя в глаза, улыбаясь и прося сделать что-то, а не требуя крича. Так и со мной сегодня, стоило произнести два волшебных слова, как разговор становился медленным, внятным, на изумительном английском, а я успокаивался и на время убирал гранату за пазуху.