Мужчина в форме положил на железный стол вытянутую серую железку, затем взял её за середину и развел её половины в разные стороны, между частями устройства загорелась карта.
- Чтобы продолжать наступления, - говорил командир, - нам нужно перейти через лавовую реку. Здесь, - он ткнул пальцем, - самое узкое место. От цели нас отделяет один бункер. Уничтожить, наладить переправу.
- Есть, - в один голос сказали офицеры и разошлись.
Шел восьмой день штурма, а один маленький бункер все никак не был взят. Он стоял на возвышенности и поэтому все подходы простреливались, подойти был невозможно. Из пятерых его обитателей в живых оставалось трое. Первым умер пулеметчик. Ужасное невезение. Энергоснаряд попал прямо в дуло пулемета, ствол разорвало, за стволом разорвало боезапас, а за боезапасом на куски разлетелся и пулеметчик. Вторым погиб сапер. Ночью, как и каждую ночь, он выползал укладывать мины перед бункером. Толи они что-то услышали, толи они просто решили пострелять, но в том квадрате, в котором был сапер прошел 20 минутный артобстрел.
Запасов концентратов хватало, портативные ядерные генераторы были практически бесконечным источником энергии. Силовые щиты защищали от снаряда, а плазменные пулеметы выкашивали всю приближающуюся пехоту. Спали они по очереди.
На двадцатый день начался штурм. Солдаты не поняли, что происходит, они увидели врагов, у которых были залеплены уши раздался ужасный звон, который ножами впивался в барабанные перепонки, обороняющиеся попадали и зажали уши. Один из них зажал одно ухо плечом, второе рукой, а свободной рукой разводил пищевой концентрат, получившейся жижей он обильно замазал уши, потом помог своему товарищу. Третий солдат упал на колени, из его глаз пошла кровь, а изо рта пошла пена, через секунду его голова разлетелась, забрызгав кровью весь бункер.
Нужно было становиться за пулеметы. Враги получили приказ бежать, они не ожидали, что кто-то сможет выжить после звуковой атаки, ну или по крайней мере они думали, что хватит времени на штурм, но они просчитались. Застрочили пулеметы. Энергетические снаряды пронзали плоть, конечности разлетались в разные стороны, атака была отбита. Только теперь звуковые атаки продолжались. Солдаты придумали более надежный способ закрыть уши, но они больше не могли разговаривать друг с другом.
Враги периодически предпринимали попытки штурма. Было ясно, что просто так эту точку не взять, значит нужно было выматывать, не давать спать, не давать перерыва и отдыха. Вдвоем было на много сложнее. Не было времени на сон, еду и туалет, ведь в любую минуту мог начаться штурм, который мог стать последним.
Сергей стоял у пулемета и прицеливался. Он давал по несколько выстрелов для того, чтобы показать, что он не спит, что он ждет, что несмотря на то, что прошло уже тридцать дней круглосуточной осады, он наготове.
В последние два дня товарищ Сергея сильно почернел. Его глаза впали, Сергей не видел, как он ел, и, кажется, он очень мало спал. Они не могли разговаривать друг с другом, потому что их уши были плотно заткнуты. Поэтому они были вдвоем, но всегда порознь. Они были на волосок от смерти каждую секунду, и даже не могли поговорить. Смерть и одиночество, одиночество и смерть.
Солдат взял пистоле, приставил его к виску и спустил курок.
Сергей остался один.
В моменты затишья он подтащил всё необходимое ближе. Еду, воду, нужды. Он ел, не отходя от пулемета, он пил, не отходя от пулемета. У него не было времени оттащить тела товарищей подальше, поэтому они лежали в углу той же самой комнаты. На седьмой день, с того момента, как он остался один, Сергей начал чувствовать, что падает в кратковременные обмороки от недостатка сна. Пришлось организовывать сон. Он брал миномет, и обстреливал периметр минами замедленного действия. Мины взрывались через 5 минут, а некоторые и через одну, поэтому никто бы не решился пробегать через них. В эти пять минут Сергей засыпал, потом начиналось все сначала.
Он уже не чувствовал пальцев, сильно похудел, из головы стали выпадать волосы. Ел он много, концентрата хватало и его можно было поглощать, не отходя от пулемета, но Сергей все равно худел.
Одна ошибка и смерть, не подпускать, контроль, внимание. Если подойдут слишком быстро – уничтожат. Держать, постоянно держать. Следить, стрелять. Выжить любой ценой.
На сороковой день осады полы под Сергеем задрожали и начал подниматься вверх. Из подземного хода выбежали солдаты. Солдаты были очень сильно удивлены тем, что в бункере никого нет и стоит очень едкий запах нечистот. В углу они нашли четыре тела, а под пулеметом еще одного солдата, который был ужасно грязный, без волос, больше похожий на скелет, но все еще живой.
Через четыре дня он сидел на допросе у одного из командиров. Его лицо распухло, запястья были фиолетовыми, много кто лишился из-за него друзей, но он был жив.
- Скажи мне, почему ты сражался? – говорил офицер в высоком звании, - Ты остался один, глухой, срал под себя, вокруг тебя лежали трупы твоих же товарищей… почему ты не сдался? Ты ведь знаешь, как мы относимся к пленным, мы не фашисты. Сорок дней в полном одиночестве, среди трупов… - У офицера округлились глаза, он даже привстал, и расставил руки в стороны. Он правда не мог понять, что движимо этим человеком.
- Я бы просто сам себе не простил, если бы не сделал все, что мог; если бы сдался раньше времени, если бы сдался тогда, когда еще мог нажимать на курок, когда мои глаза могли видеть, а мозг думать. Я бы так жить не смог. Уж лучше смерть, чем жить и знать, что ты ничтожество, что ты не сделал все, что мог, и что твоя душа меньше спичечной головки.
З.Ы. А вот рассказ про незваных гостей, которые вломились в дом.