При том, что работа эта совершенно непрофессиональная, дилетантская, а местами и откровенно любительская.
«Дочь рыбака» — тот редкий случай, когда фильм интересен не столько сам по себе, сколько отражением, преломлением в нём личности своего создателя.
Если бы не имя автора — Юлдус Бахтиозина — картина вряд ли привлекла бы столь большое внимание критиков и осведомлённой части аудитории. А у неосведомлённой породила бы, пожалуй, лишь одно желание — освистать или, в лучшем случае, покинуть зал в недоумении и разочаровании.
К счастью, вчера, во время спецпоказа «Дочери рыбака» в московским кинотеатре «Октябрь», неосведомлённой публики в зале не было. Все пришедшие знали, что Юлдус Бахтиозина — не режиссёр, но весьма самобытный и талантливый фото-художник.
В 2014 году Юлдус первой из российских спикеров выступила на конференции TED (после того, как она вышла на сцену в кокошнике, её стали называть «неофициальным амбассадором славянской эстетики в Европе», а канал BBC включил в список «100 женщин года», меняющих мир к лучшему). В 2016 году Vogue Italia назвал Бахтиозину лучшим молодым фотографом. А с 2018 года Юлдус является членом лондонского Королевского общества искусств (Royal Society of Arts).
«Дочь рыбака» — её первая полнометражная картина. Кино — предельно авторское. Юлдус выступает в нём и продюсером, и сценаристом, и режиссёром, и оператором-постановщиком, и художником по костюмам, и исполнительницей одной из ролей. Что составляет как его силу, так и слабость.
Главная слабость — не слишком занимательный сюжет с крайне предсказуемым финалом. Полина Щукина — продавщица рыбного ларька. Экстравагантная старушка-покупательница в благодарность за приветливость подсказывает ей способ стать царевной. Полина отправляется в сказочный путь, в конце которого оказывается-таки искомой царевной, но… Впрочем, не буду спойлерить (возможно, развязка не для всех столь очевидна).
Среди других слабостей — несвязность композиции, непроработанность эпизодов, невнятность образов, слабая работа с актёрами, невыразительная стилистика, монотонность диалогов, небогатый визуальный ряд (за исключением костюмов). В целом, лента производит впечатление очень самодеятельной.
Справедливости ради, всё это с лихвой перекрывается сильными сторонами картины. Прежде всего, теми самыми фантазийными костюмами и покорившими Европу кокошниками.
Бархат, атлас, органза, бисер и жемчуг резко контрастируют с аскетичной эстетикой типичного советского учреждения, в котором разворачивается действие. А восторженность, наивность, искренность и порядочность главной героини — с мракобесием, холодной расчётливостью, высокомерием, безнравственностью и злобой бюрократов, с которыми сталкивает её судьба.
Да, именно судьба. Ведь ровно её символизируют в картине коридоры, лестницы, кабинеты, да и сама история — путь поиска себя, своей идентичности («царевности»), того, в чём ты можешь состояться как личность, своей самореализации.
Символическая насыщенность — на мой взгляд, главное и несомненное достоинство ленты, её наиболее сильная сторона.
Причём, смыслы, вкладываемые автором в символические образы картины, несмотря на их архетипичность, далеко не очевидны.
Лично я просто обожаю, когда после фильма остаётся больше вопросов, чем было до него. «Дочь рыбака» оказалась именно такой. Она вызвала у меня много сомнений, отрицаний, несогласий и возмущений. Но и удивлений, и даже восторгов было тоже немало. А главное — после неё захотелось поговорить. В идеале с автором. Спросить, например:
- Что подразумевалось под бассейном, на фоне которого происходит «схватка» двух царевен-лебедей?
- Правильно ли мы поняли символическое наполнение образа Адыгеи — царевны-змеи?
- Какую смысловую нагрузку, помимо фамилии главной героини, несёт многократно появляющаяся в кадре щука?
- Всех ли мужчин режиссёр считает «козлятами» и нет ли здесь феминистских аллюзий?
- Каков бюджет картины и как он формировался (кто дал денег на съёмки)?
- Нашла ли Юлдус «царевность» в самой себе? И если да, то что дальше? Ведь если поиск идентичности закончен — получается, что путь пройден, и жить тогда становится скучно и незачем.
Два последних вопроса мне удалось задать по окончании просмотра в ходе обсуждения фильма. Разговор о бюджете был очень кратким. Конкретную цифру продюсер назвать отказалась, но сообщила, что все деньги заработала сама и сама же инвестировала их в свою картину.
Таким же лаконичным оказался и ответ на второй вопрос: «Собственную “царевность”? Да, нашла. Что дальше? Её совершенствование, повышение так сказать, степени своей “царевности”. Чего желаю и всем своим зрителям, вне зависимости от их гендерной принадлежности».
Как это было и с самим фильмом, ответ на один вопрос породил даже не два, а три следующих:
- Можно ли ощущать себя царевной, будучи продавщицей рыбного ларька? И если да (а мораль фильма именно такова), то как этому научиться? (В принципе, фильм-то как раз об этом, но рецепт в нём лишь один — умереть.)
- Какое совершенствование на этой должности (повышение степени «царевности») может ожидать продавщицу рыбного ларька? И где потолок? Дорасти до владелицы сети рыбных магазинов?
- Если фильм автобиографический (а об этом говорит его название и то, что в своих интервью Юлдус не раз называла себя «дочерью рыбака»), считает ли она, что место художника в этом мире — у прилавка с рыбой?
Впрочем, задавать их автору картины я всё же поостерегусь — чтобы не быть погребённой под лавиной следующих.
К тому же размышлять об этом самостоятельно — едва ли не интереснее. В чём, собственно, и состоит, на мой взгляд, основная ценность представленной вам сегодня картины.
Вероника Милославская
Фото автора
P. S. Примерно о том же — поиске собственной «царевности», но в других словах: «обаяние», «харизма», «женственность» — мы с подругой порассуждали в статье «Из принцессы в Бабу Ягу и обратно».