В детстве я очень любил что-нибудь строить и делать. Полка, висевшая на кухне, а также неказистый табурет, но достаточно крепкий, чтобы на нем можно было сидеть, были сделаны мной. Деревянная будка, в которой жил пес Шарик, была тоже делом моих рук. Этих будок, пока мы жили на улице Школьной (мама моя работала в поселковой школе директором), я, наверно, сделал штук десять. Первая получилась не совсем удачной и мала по размерам. Вторая - получше, ну а самая последняя уже представляла собой маленький домик, правда, без окошка. Иногда мы, играя, забирались в него, согнувшись, человек по пять. Шарик уже к этому привык и терпеливо дожидался, когда мы освободим его теремок.
Как-то раз я заметил, что он роет яму в палисаднике, рядом с оградой из штакетника. Яма у него получилась достаточно глубокая, но он все продолжал рыть. «Может, там что-то есть? Вдруг, клад!» - подумал я и решил ему помочь. Принес лопату и стал копать. Шарик же, постояв немного рядом, вскоре куда-то убежал. Клада я никакого не нашел и, присев на кучу свежевырытой земли, задумался: засыпать яму или что-нибудь из нее сделать? Если сверху положить доски, присыпать землей, кочками, то получится земляночка или маленький схрон, в котором можно прятаться. Придав круглой яме при помощи лопаты прямоугольную форму, я положил сверху несколько досок и накидал на них небольшой слой земли с травянистыми кочками. Забравшись в земляночку, стал на колени – почти по макушку. И тут вижу, как по другую сторону ограды мимо нашего дома идет Николай Васильевич, учитель истории. Я, как воспитанный человек, дождавшись, когда он поравняется, решил поздороваться, громко так:
- Здравствуйте, Николай Васильевич!
Николай Васильевич остановился, повертел головой и пошел дальше.
- Ты что такой чумазый? – спросила меня мама, когда я пришел домой. – Весь в пыли.
- Я землянку делал.
- Снимай одежду и иди мойся.
А примерно через час к нам постучался Николай Васильевич. Он пришел отпроситься у мамы на завтра до обеда, чтобы сходить к врачу.
- Снова язва беспокоит? – участливо спросила мама.
- Голова, - горько усмехнулся Николай Васильевич. – Похоже, переутомление – на две же ставки работаю. Когда еще одного историка возьмешь? Иду сегодня мимо вашего дома и слышу рядом громкий голос: «Здравствуйте, Николай Васильевич!». Огляделся – нет никого поблизости, кроме Шарика вашего. Не Шарик же со мной поздоровался.
Мама вопросительно посмотрела на меня.
- Николай Васильевич, так это же я с вами поздоровался, - сказал я.
Пришлось мне и Николаю Васильевичу рассказать про свежевырытую земляночку-схрон.
- Значит, со мной все в порядке! – рассмеялся Николай Васильевич и, потрепав меня за чуб, попрощавшись, ушел.