Еще одна история рассказанная корреспондентом про ту новогоднюю ночь, жаркий январь 1995 года пересказанная от капитана Станислава Анатольевича Спиридонова.
2 января 1995 года Самара еще приходила в себя после веселого новогоднего праздника, а радиожурналистам надо было чем-то заполнять эфир. Я работал тогда корреспондентом, и мне поручили узнать график детских новогодних елок, которые проходили в окружном Доме офицеров.
К своему удивлению, в вестибюле Дома офицеров я увидел толпу взволнованных женщин. Они требовали, чтобы их принял кто-то из командного состава ПриВО (штаб Приволжского военного округа расположен в соседнем здании). Из разговора с женщинами удалось узнать, что в новогоднюю ночь российские войска штурмовали чеченский город Грозный. В штурме участвовал 81-й гвардейский мотострелковый полк, который дислоцировался у нас в городе, и в котором служило много уроженцев Самары и Самарской области. Говорили, что полк понес значительные потери. К солдатским матерям выходили офицеры штаба и, как могли, успокаивали их. Но списки погибших и попавших в плен постоянно уточнялись и пополнялись. А вскоре в 358-й окружной военный клинический госпиталь стали поступать раненые из 81-го полка. Мне удалось встретиться в госпитале с командиром роты связи этого полка капитаном Станиславом Анатольевичем Спиридоновым и записать его рассказ о тех трагических событиях, который я привожу здесь так, как запомнил.
Вечером 16 декабря наш эшелон отошел от станции Кряж. Вместе с нами были бойцы артиллерийского дивизиона. Через четыре дня мы прибыли в Моздок. Здесь в районе аэродрома уже сосредоточились части с Урала и из Ленинградского округа. Все готовили машины, пополняли боезапас, получали бронежилеты. Бойцы двух наших батальонов съездили на стрельбище - проверили «калоши».
Командование решило взять город в кольцо. 27 декабря колонна нашего полка подошла к аэродрому на окраине Грозного и остановилась. Ждали дальнейших распоряжений. Не хватало топлива для машин, его приходилось экономить. 30 декабря к нам подошла пехота. И вот 31 декабря, когда стало светать, восемь штурмовых отрядов (в каждом отряде три танка и мотострелковая рота) стали продвигаться к городу.
Мне было поручено обеспечивать связь между отрядами и командиром полка. Начальник штаба полковник Бурлаков был в командно-штабной машине вместе с моим экипажем (водитель Шамсутдинов, командир машины Пирожков, радиотелефонист Филатов). Я находился в другой БМП (боевой машине пехоты) вместе с командиром полка и начальником связи.
При подходе к совхозу «Октябрьский» чеченцы встретили нас плотным огнем. Из гранатометов подбили танк майкопской бригады и нашу машину из разведроты. Колонна остановилась. Мы связались с начальством и попросили поддержки артиллерией или авиацией. Ждали два-три часа, но огневой поддержки так и не дождались. Было приказано двигаться вперед.
Колонна разделилась. Половина машин пошла к железнодорожному вокзалу, другая - в сторону Президентского дворца Дудаева. При выходе на проспект машину командира полка обстреляли из гранатометов. Комполка приоткрыл люк, чтобы посмотреть обстановку, и в это время прогремел взрыв - его ранило осколком в голову. У вокзала тоже шел бой, и много наших машин уже было подбито. Машина комполка загорелась, он пересел в разведывательную машину артиллерийских наблюдателей. На ней его вывезли из-под обстрела. Начальник штаба был у вокзала в окружении. К Президентскому дворцу попытался пробиться второй батальон, но попал в засаду. Мою машину тоже подбили, но она оставалась на ходу. Мы подобрали раненых, сколько смогли, и вернулись на окраину города. Однако вскоре поступил новый приказ: «Формировать новую колонну и пробиваться к окруженным частям».
Утром 1 января сформированную новую колонну повел замполит полка Станкевич. С нами также шли машины с боезапасом и топливом, чтобы вывезти уцелевшую технику. У вокзала в это время отбивались от наседавших чеченцев три наши машины - один танк и две БМП. С другой стороны вокзала держали оборону танки майкопской бригады. Но они не могли действовать согласованно, так как были полностью окружены. Также чеченцы блокировали у Президентского дворца бойцов нашего полка и майкопской бригады. Как мы потом узнали, ночью боевики подбирались к танкам на 10-15 метров и жгли их из гранатометов. После гранатометчиков работали снайперы - били по тем, кто пытался покидать горящие машины. У снайперов были отличные приборы ночного видения, они стреляли по нашим солдатам точно, словно днем. Когда мы стали пробиваться к нашим, чтобы вывести их из окружения, боевики встретили нас перекрестным огнем. Однако бензовозы не жгли, видимо, хотели их захватить, лишь убили водителей. Тех подменили наши прапорщики и стали выводить машины из-под обстрела.
К исходу 1 января, так и не пробившись к окруженным частям, подобрав раненых, мы отошли на окраину города и там заняли оборону. Я слышал по радио, что окруженные части пошли на прорыв, но стал он успешным или нет, не знаю. Я был ранен, меня готовили к отправке в госпиталь. Я слышал, что к нам на подмогу подходил полк десантников.
По моим подсчетам, в каждом батальоне нашего полка было выведено из строя до 80% техники: или уничтожена боевиками, или наши солдаты сами уничтожили ее, когда кончились боеприпасы и топливо. Приказа уничтожать ее не было, но при отходе все подрывали свои машины, чтобы они не досталась чеченцам.
После штурма многие российские солдаты и офицеры были ранены и попали в плен. Я слышал, что на нашу радиочастоту выходили чеченцы и говорили, что расстреляют всех пленных, если мы начнем артобстрел.
Что Вы думаете по этому поводу? Пишите комментарии