Этот невысокий мужчина с кавказской внешностью, в храме стоял недалеко от нас с мужем. Ему было лет сорок с небольшим. Он был всегда аккуратно одет и одинок. Мы не были с ним знакомы и даже не обменивались приветствиями. Оказалось, что его предприятие и наше недалеко друг от друга, и мы часто возвращались с работы на одном автобусе. Жил он тоже недалеко от нас и мы постоянно встречались с ним в булочной. Однако мы так и не познакомились, и называли его между собой Грузин.
И вот он исчез. Весной, после Пасхи он пропустил несколько воскресных служб и мы подумали, что Грузин в отпуске. Потом мы сами уехали в наш длинный отпуск, а, вернувшись, обнаружили его место, занятое другим человеком. Грузин пропал, и спросить о нём было не у кого, потому, что даже имени его никто не знал. Странно, но только это исчезновение лишило нас покоя.
Однажды муж пришёл встревоженный и с порога сообщил, что Грузин умер. Он узнал об этом в автобусе, когда возвращался с работы. Несколько женщин из организации, где работал Грузин, судачили о том-о-сём, перемывали кости разным людям. Вдруг, одна из них сказала, между прочим, что их сотрудник, имя муж не расслышал, умер. Она долго объясняла подругам, о ком говорит. «Одинокий, «кавказкой национальности», с бородой. Ну, он ещё в церковь ходил» - уточнила она. Последняя характеристика была самой яркой, потому, что среди многочисленных сотрудников их автобазы, он один был христианином. Муж был очень расстроен. Столько лет стоять в церкви рядом, вместе молиться и не спросить имени, не познакомиться. «А христиане ли мы?» - спрашивали мы друг друга. «Вот не стало человека, а кого поминать – не известно» - корили мы себя.
Время шло, мы смирились с потерей, совесть стала тревожить меньше, мы уже привыкли к новой прихожанке, занявшей место Грузина и на всякий случай с ней познакомились. И вот однажды придя в воскресенье на службу, поставив свечи, я направилась на своё место и ещё издали увидела Грузина, исхудавшего, бледного, но живого! Я бросилась к нему.
- Где же Вы пропадали? Мы Вас потеряли и волновались, а ведь даже имени Вашего к своему стыду не знаем, - говорила я во множественном числе, так как вокруг нас стали собираться другие прихожане.
По их виноватым лицам я поняла, что и они терзались тем же, что и мы с мужем. Грузин действительно оказался грузином. Он был в отпуске на Кавказе, похоронил отца, и эта потеря так подкосила его, что он тяжело и очень долго болел. Его звали Георгий. В его красивой бороде появились серебряные ниточки, на похудевшем лице большие печальные глаза стали ещё больше и печальнее. Он был растроган, и его взор увлажнился, а я откровенно плакала от радости. Он с нами простился теперь уже навсегда, потому, что собрался вернуться на Родину, и в нашу церковь пришёл последний раз. Мы расстались, попросив друг у друга прощение и молитв. А этот день навсегда останется в моей памяти, как день светлой радости совсем как в Евангельской притче о блудном сыне «а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашёлся» Лк. гл.15, с.32.
© Елена Шилова
2006 год, май