Однако отыскать учителя оказалась совсем не так просто. Знакомый Петра Ивановича был в отъезде. В канцелярии обещали помочь, но результат должен был быть нескоро – через две-три недели. И потянулись долгие дни ожидания. Наверное, это были самые тяжёлые дни за всё время пребывания в столице - период неизвестности и бездействия, когда чуть теплящийся огонёк надежды то затухал, то вновь разгорался.
Феклуша побывала в больнице, ещё раз обошла все приюты, чем вызвала недовольство многих служащих, но ни самой Ксюши, ни каких-то сведений о судьбе дочери нигде не было. Ходила она и на кладбище к Петеньке, читала Псалтирь и молилась о душе бедного мальчика. Бывая в разных концах города, Феклуша повидала много храмов, дивясь красоте и обилию святынь столицы. Бывала она и на богослужениях, но так и не отважилась подойти к исповеди - столичные священники казались ей учёными и очень строгими.
Немало времени она проводила у Ипполита Андреевича, ухаживая за Николкой. Но чем лучше становилось мальчику, тем более неуютно и неловко чувствовала себя Феклуша. Во-первых, как бы ни хотела, она не могла не завидовать. Не раз она думала, почему ей не суждено быть со своим ребёнком, почему кто-то умирает, а кто-то остаётся жить в любви и достатке, и тёмные мысли омрачали радость Николкиного выздоровления.
Но была и другая причина. В присутствии Ипполита и Дуняши она всё чаще чувствовала себя лишней. Молодые люди быстро нашли общий язык. Наблюдая за ними со стороны, Феклуша отмечала удивительную слаженность их действий, словно они понимали друг друга без слов. Их отношения становились всё ближе и теплее. И хотя Николке уже не требовался постоянный уход, Дуняша всё больше времени проводила у Ипполита Андреевича, находя всё новые поводы для встреч.
Ипполит, казавшийся со стороны серьёзным и строгим, с Дуняшей был удивительно внимательным и заботливым, по-детски трогательным. Дуняша же сильно повзрослела за время их дружбы, стала радостней и уверенней. Она заметно похорошела. Недорогие, но подобранные со вкусом наряды удивительно оттеняли юную красоту, но главным украшением было предвкушение счастья, которое освещало лицо девушки.
Ипполит Андреевич несколько раз бывал в доме и произвёл на Петра Ивановича очень хорошее впечатление.
- Достойный молодой человек. А какая хорошая была бы партия для Дуняши…- как то за ужином, словно между прочим, обронил он.
Дуняша поперхнулась чаем и покраснела от смущения.
- Дядюшка, право, ну что Вы?! - невнятно пробормотала она.
- А разве не к тому всё идёт? Я думал, у молодого человека серьёзные намерения.
- Конечно, серьёзные, - опомнилась Дуняша. - Серьёзней некуда.
- Когда же он сделает тебе предложение?
- Не знаю… Иногда мне кажется, что он на всё ради меня готов. Мне даже страшно, что я имею над ним такую власть. Ну, не я, наверное, а его чувства…
- Горячо у вас, смотри, не обожгись! – вставила Феклуша.
- Ах, Фёкла! О чём ты?! Он удивительный человек – честный и благородный. Он никогда меня не обидит и не запятнает моей чести. Но Николка ещё не выздоровел до конца. Да и вижу я у Ипполита Андреевича какие-то сомнения. Иногда он становится очень печальным, словно уходит в свои мысли. Говорит, что прошлое не даёт ему покоя.
- Что это за прошлое? – нахмурился Пётр Иванович.
-Я думаю, это связано с его покойными родителями, – ответила Феклуша. – Но это его секрет, я не могу о нём рассказывать…
- Это прошлое может повредить Дуняше? – настаивал встревоженный дядюшка.
- Не думаю. Просто Ипполит Андреевич до сих пор горюет.
- Пусть всё идёт своим чередом. Время покажет, а сердце подскажет, - задумчиво произнёс Пётр Иванович. - А ты, Дуняша, будь благоразумна!
В общем, маленькое семейство жило в томительном, но радостном ожидании. По всему выходило, что Ипполит Андреевич вот-вот сделает Дуняше предложение быть его женой. Состояние грядущих счастливых перемен словно витало в воздухе. Всё чаще, с замиранием сердца, юная Дуняша заглядывала в зеркало, а Пётр Иванович с нежностью и гордостью любовался своей племянницей.