Все-таки великие люди придумали модное нынче слово ПРОКРАСТИНАЦИЯ! Раньше-то как… все эти прокрастинации в народе назывались ленью. Но наука не стоит на месте. Теперь так: если ты не хочешь ничего делать, лежишь целыми днями на диване перед телевизором, грызешь семечки и плюешь в потолок – это лень. А если ты знаешь, что тебе надо выполнить какую-то важную работу, но вместо этого находишь себе тысячу дел-отмазок, чтобы эту работу не делать (вытираешь пыль, идешь в магазин за хлебушком, проверяешь почту 30 раз на дню) – то это у тебя прокрастинация.
Вот оно! Я уже 20 лет подбираю цензурное слово, чтобы описать то, что происходит у нас в системе школьного образования, и вот СВЕРШИЛОСЬ!!! Прокрастинация – мало того, что слово цензурное, так еще и красивое. Звучит как название болезни из уст дам высшего света. Там, где холоп скажет «сопли», этакая богемная дамочка произнесет: «У меня инфлюэнца». А я теперь, когда захочется сказать, что образованию нашему настала полная ж…, буду говорить «прокрастинация».
Это точно она! Судите сами. Я пришла работать в школу учителем математики в далеких девяностых. Тогда активно шло по нарастающей количество никому не нужной бумажной писанины, которую должен сдать учитель завучу, завуч должен сдать в отдел образования, а там поставят галку, что бумажули сданы, а читать их никто не будет, ибо просто нереально перечитать такое количество бумажуль. И вот вместо того, чтобы нормально подготовиться к урокам, я сидела и писала по ночам всякие отчеты, планы, отчеты о составлении планов, планы составления отчетов, и год от года их становилось все больше.
Затем прокрастинация добралась до самого учебного процесса. Мы начали внедрять проектную деятельность. И она стала чуть ли не важнее всего на свете. Потом мы внедряли разные формы работы – групповую работу, уроки-диспуты, написание эссе по всем предметам. Да-да! По математике тоже! Я должна была на уроках математики учить детей писать эссе по математике. В общем, чего только ни внедряли, лишь бы не заниматься тем, чем надо – обучением детей своему предмету.
А еще учитель для своего профессионального роста должен участвовать в профессиональных конкурсах. Нужно ли говорить, сколько времени отнимает подготовка к конкурсу? Пожалуй, не буду. Коллеги и так знают, а далекие от образования люди не поверят.
На заре внедрения ЕГЭ я из школы ушла. К счастью, в последние годы работы у меня не было 10-11 классов, и лично я в этом этапе прокрастинации образования не участвовала. Но, насколько я понимаю, это происходит так: до 10 класса мы детей запугиваем тем, что ЕГЭ – это сложно и внушаем, что ЕГЭ они не сдадут, авось запугаются и уйдут в колледжи.
В 10-11 классах тех, кто не запугался и не ушел, мы только и делаем, что натаскиваем на ЕГЭ. Причем натаскиваем на минимальный балл. Кому надо высокие баллы – для тех есть репетиторы. Потому что если у учителя кто-то не сдаст ЕГЭ – это кошмар и ужас! А если все сдадут, но плоховатенько – это «немножко неприятно». Учитель выбирает «немножко неприятно» и начинает детей просто дрессировать, при этом средства дрессировки выбираются исходя из уровня самого слабого ученика в классе. А самый слабый действительно очень слабый. Потому что дозапугивались кошмарами ЕГЭ до того, что все отличники и хорошисты ушли в колледжи. Троечникам и двоечникам мест в колледже не хватило, и они вернулись в 10 класс. Тех единичных отличников и хорошистов, которые остались в школе, учитель учить нормально не может, потому что двоечников дрессировать важнее.
Вывод: учитель в школе занимается чем угодно, кроме нормального обучения детей своему предмету. Поэтому образованию нашему настала полная… прокрастинация!
Торжественно закрепляю авторские права на термин «прокрастинация образования» за каналом «Точка зрения».