Сегодня Михайлов день, и мы едем в Михаило-Архангельский монастырь на престольный праздник. Наш батюшка выхлопотал нам бесплатный автобус и объявил сбор паломников ранним утром около церкви. Снег аппетитно похрустывает под сапогами, вдоль свеженатоптанной тропинки тянуться молодые сугробы. Наша церковь на самой окраине города. Сюда даже автобусы не ходят. Приходится добираться пешком через замёрзшую реку, потом по пустынной дороге мимо мрачных ивовых кустов и одиноких ёлочек. Снег крупными хлопьями торжественно падает на землю и в свете редких уличных фонарей окружающее кажется мне декорацией из «Ивана Сусанина».
Впереди замаячили два тёмных шара, один большой, а другой рядом, поменьше. Ускоряю шаг, чтобы догнать их. Постепенно расплывчатые шары материализуются в женскую фигуру, волочащую по снегу дорожную сумку на маленьких колёсиках, то и дело увязающих в снегу. Это моя любимая тётя Валя. В шубе из искусственного меха в вязаной пушистой шапке, поверх которой накинут пуховой платок, она медленно катится по дороге.
- Ой, Леночка, - радуется она. - Мне тебя Бог послал! Темень-то, какая, страшно!
Я помогаю пожилой женщине.
- Как в монастырь без гостинцев ехать? Вот того, сего взяла - помаленьку и набралось, - оправдывается она задыхаясь.
Я тоже не с пустыми руками, но размер сумки попутчицы меня обескуражил. Я везу в монастырь несколько комплектов нового постельного белья. В недалёком прошлом его было накоплено столько, что хватило бы на две жизни. Монастырь возрождается и испытывает нужду во всём, думаю, и это пригодится.
Наша церковь маленькая и бедная, и прихожане под стать ей, бедняки, в основном бюджетники. Большинство из нас не получают зарплату уже несколько месяцев и живут в долг, то есть впроголодь. Мы не признаёмся в этом друг другу, каждый тщательно скрывает это потому, что стыдно быть голодным, когда нет войны, ты работаешь и ходишь по земле, в которой нефть, газ, золото и даже алмазы. В один миг мы стали бедняками, и смириться с этим не просто, потому что ещё вчера жили в достатке.
Немного лучше положение у пенсионеров потому, что им регулярно выплачивают пенсию и они хотя бы сыты. Тётя Валя пенсионерка. Она пережила войну, и умеет отличать голодных людей. Каждую субботу она затевает стряпню, печёт как можно больше плюшек и пирожков с яблоками, а в воскресенье является на службу с необъятной сумкой. Когда заканчивается Литургия, тётя Валя подходит к каждому из нас и суёт всем свои пирожки и булочки. Мы понимаем хитрость нашей доброй тёти Вали, но она просит, обычно, помянуть своих родных, и отказываться грешно.
В молодости тётя Валя была, наверное, красавицей. У неё до сих пор пышные, почти без седины волосы, карие, необыкновенно добрые глаза, окружённые морщинками – лучиками. Носик у тёти Вали маленький и задорный, на щеках ямочки.
Она ходит на все службы, громко поёт со всеми «Верую» и «Отче наш», по-своему понимая смысл молитв. Когда читают Евангелие, она мелкими бесшумными шажками подкрадывается под саму книгу, стремясь, во что бы то ни стало прикоснуться к ней головой. Когда батюшка громко возглашает «Благодать Господа нашего Иисуса Христа будет со всеми вами» - тётя Валя складывает ладони лодочкой, а потом умывает ими своё круглое лицо, блаженно закрывая глаза. Наш батюшка по возрасту годится ей во внуки, но часто её тихонько ругает, а тётя Валя с любовью смотрит на него и гладит его по руке.
Автобус уже стоит около церкви, вокруг толпятся наши прихожане. При виде каждого из них тётя Валя так радуется, как будто встретила близкого родственника, пропавшего много лет назад. И вот мы едем по сонному городу. Все подшучивают над сумкой тёти Вали, которую с трудом удалось поместить в салоне около водителя. Тётя Валя перечисляет мне, что она везёт в монастырь: пироги, соленья, варенье, сушёные грибы, несколько пар тёплых вязаных носков.
- Ой, Леночка, а мой-то какой скупой, прямо ужас, каждую копейку контролирует, всё жадничает, - укоряет она мужа. - А я, всегда молюсь: дай Господи, чтобы мне подать.
Про её жадного мужа мы все наслышаны, но никогда его не видели. В церковь он не ходит. Взглянув в окно, тётя Валя встрепенулась и торопливо пошла к водителю. После недолгих переговоров автобус тормозит и останавливается недалеко от её дома. К нам поднимается дед с большим фибровым чемоданом. Это и есть жадный муж тёти Вали. Они перекинулись несколькими фразами. Было видно, что дед недоволен. Он поставил чемодан в автобус, махнул рукой и, не оглядываясь, пошёл прочь.
- В сумку то не всё поместилось, а с двумя вещами мне было никак не добраться, - объясняет тётя Валя. - Вот я своего старика и уговорила с чемоданом около дома подождать. Здесь вот у меня мёд. Гречку купила, макароны, яблочки. Сухариков насушила, - бормочет она, суетясь около чемодана. - А дед мой уж такой скупой, уж такой жадный, - причитает она.
- Валентина! Опять осуждаешь! - строго говорит батюшка.
- Да он святой, что тебя терпит, - смеётся Николай. - Если бы не он, ты из дома всё давно бы вынесла и милостыню просила.
- Нет, я всё время молюсь, дай Бог дать, - серьёзно отвечает Валентина.
- Ну, если это жадность, то, простите, что тогда щедрость, - философствует педагог Люба.
Тётя Валя не участвует в дискуссии, которую спровоцировала. Она довольна, что осуществился её хитроумный план с чемоданом. Батюшка предупредил, что сбор будет у церкви и заезжать больше он никуда не разрешит, а ей удалось уговорить водителя подъехать к дому. Наконец она угомонилась и задремала в своём кресле. Автобус уже выбрался из города и резво катится по сказочно красивой зимней тайге на место трудов, подвигов и славы Великих Пермских святых Герасима, Питирима и Ионы.
Тёте Вале уже 70 лет, она сама не здорова, у неё тяжело болен старший сын, не всё благополучно и у младшего. Однако унывающей мы её никогда не видели. «Слава Богу! Слава Богу, за всё! Господь не оставит!» - слышим мы от неё постоянно. Она иногда невпопад крестится и кланяется на службе, не всё понимает в проповедях и молитвах, но она ближе к Богу, чем многие из нас. В моей сумке отличное, но ненужное мне постельное бельё. Моя милостыня по принципу «вот тебе Боже, что нам негоже», а тётя Валя показывает нам пример настоящего христианского подаяния. Видно, это наилучший для неё путь спасения. Господь по её молитвам даёт ей достаток, приставив, однако, для смирения и контроля «жадного» мужа.
© Елена Шилова
1998 год, февраль