Я ребенок из «физической» семьи. Отец и его друзья работали в институте у Алиханова. Ребенком я слушала разговоры взрослых, которые рассуждали про интересные дела, которые никаким боком не относились к теории элементарных частиц и ускорителям, но когда речь заходила о «великих», которые для моих старших были просто начальниками, магнитное поле начинало разгонять такие сплетни, что даже у меня в моем щенячьем возрасте захватывало дух. Конечно, я понимала в этих разговорах еще меньше, чем в физике низких температур, но догадывалась, что происходит что-то сверхинтересное.
Три года назад мы поселились в поселке, подаренном Сталиным после войны участникам советского ядерного проекта. Напротив нас через овраг стоит дача начальника отца, а чуть левее мрачный дом, поросший диким виноградом – дача академика Ландау. Я прохожу мимо дважды в день, но думаю о его обитателях гораздо чаще.
Итак. Если вам надоело вместе со мной копаться в историях болезни, просто посмотрите на фото. Лев Давидович Ландау и Конкордия Терентьевна Дробанцева, история любви, которой не знал этот мир.
Вы как будто с иной планеты
Прилетевший крылатый дух:
Все приметы и все предметы
Осветились лучом вокруг - писал о Ландау восторженный Асеев, а Гранин вывел его в образе Данкевича в романе "Иду на грозу."
Ну и меня накрыло.
Итак.
История 24. Как академики убили академика. История болезни, состоящая из сплошных ошибок.
Лев Давидович Ландау был человеком слова. Если он обещал что-то сделать, делал обязательно. В начале 1962 года он решил выполнить обещание, данное молодым физикам из Дубны и выбраться к ним по неотложным делам.
- Встречайте меня десятичасовым поездом, друзья!
Однако по трагической случайности его молодые друзья, супруги Судаковы уговорили Льва Давыдовича отправиться в Дубну на свежекупленной новенькой Волге. Лев Давидович был увлечен молодой женой и согласился на вояж на авто. Молодой супруг был таким же молодым шофером, но пассажиры старались об этом не думать. Печка в машине работала прекрасно, и Ландау решил снять меховое пальто и шапку. В приятной беседе компания добралась с Ленинских до Дмитровского шоссе. Перед Волгой со всеми остановками тащился пассажирский автобус. Молодой шофер начинал терять терпение, но обгон на узкой дороге был запрещен. Решение всё-таки обогнать автобус стало роковым: Судаков резко вывернул руль влево, и несмотря на знаки, не снижая скорости по- гастелловски рванул на обгон автобуса, взявшего чуть правее у остановки. По встречной полосе двигался грузовик. Водитель увидел несущуюся на него Волгу, и как смог прижался к обочине, на которую не смог выехать - там были люди. Как бы я поступила в этой ситуации? Ну я бы просто в ней не оказалась. Но все же? Я сбросила бы скорость газом, собрала в кулак все мое хладнокровие и постаралась аккуратно проехать между двумя машинами. Скорее всего, я поцарапала бы бока и дверцы, возможно, машину зажало бы между автобусом и грузовиком, но мои пассажиры остались бы живы. Судаков поступил иначе – он резко нажал на тормоз и сцепление. Каждый водитель знает, что на льду машина уйдет в занос, а места и времени развернуть ее уже не будет.
Через несколько минут сбежавшиеся люди увидели у искореженной машины двух испуганных молодых людей без единой царапины и лежащего на льду высокого худого человека с копной курчавых волос. На нем не было живого места.
Скорая помощь приехала лишь через 20 минут.
Так, 7 января 1962 года, закончилась счастливая, полная удач и побед, жизнь великого Дау. Началось существование, полное боли и бед.
Хозяин дома, в котором мы живем, великий русский слепой математик, академик Лев Понтрягин пишет: "Это воскресенье я не забуду никогда. Мы ехали к поезду, и шофёр рассказал мне новость о том, что под Москвой разбился Ландау. Вся Москва гудела, все говорили только об этом – жив, в сознанье не пришел, до утра не доживет."
Подъезды к 50 больнице были заполнены транспортом, казалось, вся Москва приехала на Дмитровское шоссе. Пришлось выставлять посты ГАИ.
Перелом основания черепа, костей таза, семи ребер, которые порвали в клочья легкие, громадная гематома на животе. "Теловычитание" Ландау работало против него.
И главное, ушиб головы, с которой Ландау, к несчастью, снял меховую шапку.
Научный мир был в шоке. Новости разлетелись по всему свету. Пока Ландау перевозили в обычную московскую больницу, его английский издатель Максвелл звонил в аэропорт Лондона с просьбой задержать самолет в Москву. Максвелл неделей раньше в такой же автокатастрофе чуть не потерял сына и знал, что отек мозга – страшное необратимое осложнение – можно предотвратить только инъекциями мочевины. Самолет отправился в Москву с часовым опозданием и с препаратом для Ландау, и успел очень вовремя, отек мозга уже начинался.
Было воскресенье. Были вскрыты все аптечные склады, искали мочевину в ампулах. В Москве ее не нашлось.
Эта самая мочевина, вернее, необъяснимо непрофессиональные действия ведущих врачей страны, чуть было не отправила Ландау на тот свет в первый раз. Супруга Ландау подняла тревогу, заметив, что тело Ландау страшно раздулось и стало похоже на утопленника. Чудом удалось заполучить в Москву профессора Кунца из Чехословакии. Он пришел в ужас, узнал, что Ландау уже более ста часов на капельнице мочевины, а питание получает через вену. В нос срочно поставили зонд, по которому стали давать воду, и моча наконец пошла, унеся из организма шлаки. Однако заключение Кунца было такое: до утра не доживет, я возвращаюсь к больным, которых оставил, я им нужнее.
К слову, большинство советских медицинских знаменитостей написали то же самое - безнадежно.
Советские «акамедики», как называл их Ландау, проявили редкий непрофессионализм или в их действиях было что-то другое?
Консилиум знаменитых нейрохирургов с участием патологоанатома пришел к выводу, что мозг академика Ландау претерпел непоправимые изменения. Врачи стали настаивать на нейрохирургическом вмешательстве. Спасла мужа преданная Кора – она заставила супруга открыть глаза и ответить на ее вопросы. Когда врачи увидели совершенно нормальную реакцию больного, они отменили операцию. Весь мир вздохнул свободно – вмешиваться в величайший научный мозг эпохи было рискованно и излишне.
Однако усилия Коры вышли ей боком. Доктора собрали консилиум, чтобы признать ее …сумасшедшей. Издевательства не прекратились и после того, как психиатры вынуждены были признать Кору совершенно нормальной – у нее отобрали пропуск и запретили посещать мужа, правда, обязали каждый день трижды привозить Ландау домашнее питание.
Еще более странно вел себя так называемый комитет физиков. Они, поначалу готовые достать для Ландау все, включая один единственный аппарат ИВЛ на всю Москву, искать лекарства, возить врачей, вдруг изменили линию – стали агрессивны к супруге академика, сосредоточились на банкетах для врачей и для себя. Лекарства, присланные со всего мира для Ландау, пылились в чуланах, а комитет ел икру ложками. Деньги для комитета они однако не стеснялись брать у Коры Ландау. Дело даже дошло до того, что законной женой академика они представили постороннюю женщину.
Стараниями преданной жены первые тревоги были позади, академик не умер, а медленно шел на поправку. И тогда у «акамедиков» возникла новая идея – Ландау потерял «близкую» память, его уникальный интеллект разрушен. А Ландау просто не желал отвечать на примитивные вопросы неумелых психологов, отправляя всех к Коре. Действительно, спрашивать великого Ландау – какое сегодня число – идиотская затея, лучше бы кто-то догадался поговорить с Ландау о теории сверхтекучести гелия, бесконечно интересную Ландау тему. А зря. Именно за это открытие прикованный к постели Ландау единолично, без соавторов, получил Нобелевскую премию по физике за 1962 год.
Ландау делал робкие шаги к выздоровлению, когда случилась беда – его начали мучить нестерпимые боли в животе. И опять великие медики отмахнулись от него, считая, что боли в животе не органические, а идущие от поражения головного мозга.
Беда случилась, когда по личному распоряжению академика Миллионщикова Ландау выкинули их больницы АН СССР и отправили домой на попечение жены и сиделки. Это было в декабре. Кора настаивала, чтобы Ландау остался в клинике до весны – не были готовы теплые ортопедические ботинки, без которых Ландау не мог передвигаться, а врачи прописали ему прогулки.
Легкие ботинки сыграли роль триггера – отправившись на прогулку в холодных ботинках на ногах, лишенных чувствительности, Ландау отморозил мизинец на ноге. Когда с пальца сошел ноготь, стало ясно, что наступил некроз тканей. Тромб, образовавшийся после обморожения, некоторое время спустя убьет Ландау.
Все с нетерпением ждали возвращения академика к научной работе. Интеллект был совершенно сохранен, а два тома Теоретической физики ждали завершения. Но работать Ландау не позволяли сильнейшие боли в животе. При низком болевом пороге Ландау страдал, разминая покалеченные пальцы левой руки, он сильной болью пытался заглушить боли в кишечнике. Врачи отмахивались от жалоб и не замечали объективных симптомов, игнорируя тревогу Коры – жена де склонна преувеличивать жалобы мужа, она страдает расстройством психики.
Прошло шесть лет мучений с момента аварии. Наступал 1968 год, а это значило, что должны были вот-вот прорасти разорванные нервные окончания, и тогда страшная боль, измучившая Ландау, отступит. Кто догадался назначить Ландау яблочную диету, тот смело может считаться его убийцей. Кора достала свежую семеренку и сделала из нее нежнейшее пюре. Через несколько часов началась страшная рвота, и это было начало конца.
Все плохое с Ладрнау случалось, по-моему, в воскресенье. Врачей не было.
При осмотре диагноз был поставлен сразу – началась сильнейшая спаечная атака. Ландау лег на свою последнюю операцию спустя несколько часов невероятных мучений. Великие Врачи отказывались оперировать Ландау. Анастезиолог попал в аварию, его на своей машине в больницу доставил Игорь Ландау.
Врачи сразу увидели то, о чем все шесть лет буквально кричала верная Кора – весь кишечник был поражен спайками. Как и Ниточка Шостакович великий Ландау стал жертвой темных пятен в области рентгенологии и в сознании лечащих врачей, которые однажды решили, что Ландау – пациент нейрохирургов, а не абдоминальных хирургов, и от заблуждения своего не отказались даже на смертном одре своего пациента.
Операция была не сложной, справившись со спайками, насколько это было возможно, врачи избавили Ландау от непереносимых болей, мучавших его шесть лет.
Пациент поправлялся. Пища уже не отторгалась, цвет лица улучшился, вернулся юмор, появилась надежда.
Пациент неожиданно скончался на восьмой день после операции. Вскрытие подтвердило – причина смерти – тромбоэмболия лёгочной артерии. Тромбофлебит начался у лауреата Ленинской премии, Героя социалистического труда, лауреата Нобелевской премии, академика Ландау после обморожения мизинца в результате прогулки в минус 14 в легких ортопедических ботинках.
Академики, лечившие Ландау, очень любили давать интервью, где рассказывали, как они преодолели три клинические смерти великого физика нашего времени. Предотвратили три клинические и устроили одну физическую смерть. Так академическая спесь погубила великий интеллект, или кому-то очень нужно было признать его ничтожным? У меня одни вопросы.
Дау было всего 60.
О Коре Ландау и ее легендарной жизни с Ландау, а также истории ее любви и болезни, уже скоро.
#историяВболезни