Юлёк! У меня всегда так получается, что после крайнего нашего разговора, я всё время тебя себе представляю. Не подумай ничего дурного, всё прилично. Я изъясняюсь медлительно, но это не потому, что я тупой, тугой или трудный, как многие подмечают. Когда меня трясёт при мысли о человеке, стараюсь подобрать слова и завуалированно и расплывчато сказать о самом главном – значит, я волнуюсь. Вот и получается, что проходят сутки, двое, иногда уснуть не получается. Я начинаю отсчитывать каждую минуту, думая, что приближаю время, когда мы сможем увидеться и я скажу тебе всё, глядя в глаза. Примерно каждые четыре с половиной часа одолевает желание позвонить тебе и сказать то, что тебе необходимо знать обо мне. Но уже на второй минуте обдумывания того, что скажу, приходят мысли о ненужности, неправильности и возможном создании глупой ситуации, которая преследует меня всю жизнь. Когда я честно сознаюсь и раскаиваюсь в умилении, а в ответ ловлю лишь взгляд, который мной более невыносим. Взгляд, который я успел искренне возненавидеть. Который не требует вербального пояснения. Который говорит мне – нет. Ты ошибаешься. Тебе не следовало говорить это. Я не готова это слышать. У меня и без тебя и твоих слов жизнь наполнена. Поэтому я не смею звонить, не смею говорить с тобой по телефону или, если хочешь, – боюсь слышать сжигающую сердце тишину. Глаза... Глаза, они всё скажут... Но и их мне снова наблюдать боязно. Я же всё знаю, многое понимаю. Ты, как и всегда, не одна, теперь так вовсе обладательница прекрасного, во всём превосходящего меня как личность мужа... А я... я просто боязливое существо с огромным шрамом вместо сердца, с сомнениями в своей сомнительности, в смятении от своей бездарности в манере существования на земле. Понимаю, этот бред слушать тебе ни к чему. Вот и не звоню, вот и не говорю при встрече, вот сам себе в блокнот его и записываю, чтоб не передерживать в себе: цвета небес твой ромашковый взгляд, в перевёрнутой радуге зубы блестят, волосы нежно касаются плеч, твою красоту время поклялось сберечь. Малиновый голос, мой слух подсластив, журчит, в голове выдавая мотив. Уверен, что слышишь, когда слово держу, я слышу, как дышишь, когда ухожу. Похоже на бред, ведь прошло столько лет. Все зимы растаяли... И этой холодной весной тебя обнимаю... В ответ, запах твой меня наполняет молодой тополиной листвой. Прости, мне казалась всегда такой одинокой твоя красота. И в тысячный раз, тебе лишь желая добра, я промолчу для тебя, прошла та пора. И снова сомненьями слово душу, хотя для себя лишь в блокноте пишу. И кажется – слишком давно полюбил, и кажется – сам снова себя удивил, отчего же так мало времени я тебе уделил, почему, вспоминая, опять загрустил, зачем допустил, чтобы опередил, неужели и вправду я полный дебил.