"Если тебе повезло и ты в молодости жил в Париже, то, где бы ты ни был потом, он до конца дней твоих останется с тобой, потому что Париж – это праздник, который всегда с тобой." Из письма Эрнеста Хемингуэя другу (1950 г.)
В 1956 году уже знаменитый на весь мир писатель Эрнест Хемингуэй в подвале парижского отеля "Риц"нашёл свой чемодан, а в нем блокнот, в котором он делал заметки и наброски о том времени, когда он жил и работал в этом городе.
Однако, довольно серьезно он к ним не отнесся, и их содержимое с многочисленными правками увидело свет лишь после его смерти. Его четвёртая жена и вдова Мери Вэлш Хемингуэй опубликовала уже книгу в 1964 году.
Записки эти рассказывали и об Элизабет Хэдли Ричардсон (9 ноября 1891 - 22 января 1979), которая была первой женой американского писателя.
Они поженились в 1921 году. После свадьбы они переехали в Париж, где он продолжал писать.
"... стоял у окна, глядел на крыши Парижа и думал: "Не волнуйся. Ты писал прежде, напишешь и теперь. Тебе надо написать только одну настоящую фразу. Самую настоящую, какую ты знаешь". И в конце концов я писал настоящую фразу, а за ней уже шло все остальное. Тогда это было легко, потому что всегда из виденного, слышанного, пережитого всплывала одна настоящая фраза."
Он там работал и изучал город, в котором жил.
"Я отправлялся гулять по набережным, когда кончал писать или когда мне нужно было подумать. Мне легче думалось, когда я гулял, или был чем-то занят, или наблюдал, как другие занимаются делом, в котором знают толк."
"Спускаться по лестнице, зная, что хорошо поработал, – а для этого нужна была удача и дисциплина, – было очень приятно: теперь я могу идти по Парижу, куда захочу.
Если я возвращался, кончив работу, не поздно, то старался выйти какой-нибудь улочкой к Люксембургскому саду и, пройдя через сад, заходил в Люксембургский музей, где тогда находились великолепные картины импрессионистов, большинство которых теперь находится в Лувре и в «Зале для игры в мяч».
Я ходил туда почти каждый день из-за Сезанна и чтобы посмотреть полотна Мане и Моне, а также других импрессионистов, с которыми впервые познакомятся в Институте искусств в Чикаго."
В Париже Хемингуэй читал.
"Я начал с Тургенева и взял два тома "Записок охотника" и, если не ошибаюсь, один из ранних романов Д. Г. Лоуренса "Сыновья и любовники", но Сильвия предложила мне взять еще несколько книг. Я выбрал "Войну и мир" в переводе Констанс Гарнетт и Достоевского "Игрок" и другие рассказы.
Читая его заметки, невозможно не заметить, что человек счастлив. У него есть Муза - его жена Хедли. О ней он часто упоминает в них.
"– Чудесная мысль, Тэти, – сказала жена. У нее были мягкие черты лица, и, когда мы принимали какое-нибудь решение, ее глаза и улыбка вспыхивали, словно ей преподнесли дорогой подарок."
Ощущение идилии и полной гармонии пронизывают его записки.
"Мы причисляли себя к избранным, а те, на кого мы смотрели сверху вниз и кому с полным основанием не доверяли, были богатыми. Мне казалось вполне естественным носить для тепла свитер вместо нижней рубашки.
Странным это казалось только богатым. Мы хорошо и недорого ели, хорошо и недорого пили и хорошо спали, и нам было тепло вместе, и, мы любили друг друга."
"Оно не исчезло, когда мы вошли в комнату и легли в постель, и когда мы любили друг друга в темноте, оно тоже не исчезло... Но Париж очень старый город, а мы были молоды, и все там было не просто – и бедность, и неожиданное богатство, и лунный свет, и справедливость или зло, и дыхание той, что лежала рядом с тобой в лунном свете."
Потом у них появился сын Бамби.
Но потом все изменилось.
"Мне пришлось уехать из Шрунса и отправиться в Нью-Йорк, чтобы уладить вопрос с издателями. Я закончил дела в Нью-Йорке, а когда вернулся в Париж, мне следовало сесть на первый же поезд, который отправлялся в Австрию с Восточного вокзала. Но женщина, в которую я был влюблен, была тогда в Париже, и я не сел ни в первый, ни во второй, ни в третий поезд."
И Хедли с сыном остались одни. Так закончился парижский период жизни Эрнеста Хемингуэя.
Интересно найти хотя бы несколько аспектов, которые их связывали вместе. Ее Венера в тригоне с его Солнцем в Раке- она любила его, когда он был рядом и никуда не уезжал, а ему нравилась ее сексксуольность, поэтому он так часто и упоминает о том, как хорошо и тепло им вместе.
"И когда я проснулся и увидел в открытые окна лунный свет на крышах высоких домов, оно тоже не исчезло.
Я отодвинулся, чтобы луна не светила мне в лицо, но заснуть уже не мог и лежал с открытыми глазами и думал об этом.
Мы оба дважды просыпались за ночь, и теперь жена крепко спала, и на лицо ее падал свет луны. А я все думал об одном и том же и по-прежнему ничего не мог понять.
А еще утром я видел обманную весну, и слышал дудку пастуха, гнавшего коз, и ходил за утренней программой скачек, и жизнь казалась такой простой."
Их Меркурии находятся в квадрате. Видимо, несмотря на теплоту физическую, они так и не сумели научиться о чем-то договариваться друг с другом. Ее Марс также в квадрате с его Венерой в Раке. Возможно, что ее активная деятельность или желание работать очень не нравиись писателю.
Дальше можно не продолжать, ибо конец их взаимоотношений мы знаем. Но навсегда остались поэтические строки, которые врезаются в память и остаются там навсегда, потому что они наполнены жизнью и грустью двух людей, живущих на берегах Сены.
"Париж никогда не кончается, и каждый, кто там жил, помнит его по-своему. Мы всегда возвращались туда, кем бы мы ни были и как бы он ни изменился, как бы трудно или легко ни было попасть туда.
Париж стоит этого, и ты всегда получал сполна за все, что отдавал ему. И таким был Париж в те далекие дни, когда мы были очень бедны и очень счастливы."
Материал с моего сайта:
Друзья, если понравился материал,
то ставьте лайки и подписывайтесь на канал!
Хотите индивидуальную консультацию?
Пишите: svet-mann@yandex.ru
*
Гороскоп совместимости Марлен Дитрих и Эрих Мария Ремарк.
*
Гороскоп совместимости Эрнеста Хемингуэя и Агнесы фон Куровски - прототипа Кэтрин из его романа "Прощай, оружие!"
*
Эрнест Хемингуэй. Марлен Дитрих :"Я расскажу вам о нем – каким его не знали"
