В 1906 году на одном из заседаний Государственной думы в ответ на очередной призыв «разрушить до основания старый мир» Пётр Аркадьевич Столыпин дал такую образную картину своих взглядов: «Мне рисуется волшебный круг, из которого выход, по-моему, такой: применять существующие законы до создания новых, ограждая всеми способами и по мере сил права и интересы отдельных лиц. Нельзя сказать часовому: “У тебя старое кремневое ружье; употребляя его, ты можешь ранить себя и посторонних; брось ружье”. На это честный часовой ответит: “Покуда я на посту, покуда мне не дали нового ружья, я буду стараться умело действовать старым”.
Противники Столыпина часто припоминали ему эти слова, обвиняя в нежелании заменить «старое ружье новым». Но для Столыпина важнее было не то, каким оружием он обороняется, а то, что он обороняет. А это была тысячелетняя русская государственность, на страже которой сменилось не одно поколение его предков.
Последний часовой исторической русской государственности — Пётр Аркадьевич Столыпин — пережил 11 покушений на свою жизнь. Это была месть радикально-революционных сил за твёрдую позицию Столыпина в вопросе борьбы с революционным терроризмом.
12 августа 1906 года в полдень к даче Столыпина на Аптекарском острове подъехал экипаж, в котором сидели генерал, жандармский офицер и человек в штатском. Столыпин принимал посетителей, приёмная была забита людьми. Вновь прибывшие пожелали пройти на приём, но швейцар, заметив некоторые неточности в форме одежды военных, что-то заподозрил и не пропустил их. Подозрительная троица начала силой рваться в приёмную. На шум вышли два офицера из охраны Столыпина. И тогда в открытые двери приёмной полетела бомба... Страшный взрыв разрушил дачу почти до основания. Больше пятидесяти человек было убито и искалечено, среди них женщины, грудные дети...
Столыпин находился в кабинете. Его письменный стол был подброшен взрывом, сам же он каким-то чудом не получил даже ссадины.
Его первой заботой были дети. Он поспешил к своей старшей дочери Наташе, четырнадцатилетней девушке, которая очнулась на груди солдата окровавленная и искалеченная. Первые её слова были: «Что это, сон?» У неё оказались перебиты кости обеих ног, Столыпин с трудом отговорил врачей от немедленной ампутации. Потом Наташа долго не могла ходить даже на костылях. Был ранен в бедро и трёхлетний сын Столыпина Аркадий, и тоже с переломом. Отец присутствовал при операции и наложении повязок. Он был потрясён и бесконечно повторял: «Мои бедные дети, мои бедные дети!» Мог ли он рисковать их жизнью? И все же он скажет: «Дети, никогда не прячьтесь, когда в вас стреляют».
Преступление партии максималистов вызвало бурю возмущения в обществе. Столыпин получил тысячи сочувственных телеграмм со всей страны, среди них и эту: «Не нахожу слов, чтобы выразить своё негодование. Слава Богу, что Вы остались невредимы. От всей души надеюсь, что Ваши сын и дочь поправятся скоро, как и остальные раненые. Николай». Царь предложил деньги на лечение дочери. Столыпин ответил резко: «Ваше Величество, я не продаю кровь своих детей».
До конца своих дней Столыпин глубоко переживал трагедию на Аптекарском острове и, если речь заходила об этом покушении, неизменно крестился, вспоминая, какой ценой была спасена его жизнь. Для него это было знамение, обязывающее ко многому.
Невиданная ранее вакханалия революционного террора вскоре захлестнула всю страну. Сообщения о кровавых оргиях эсеров приходили чуть ли не каждый день. Можно с уверенностью утверждать: террор вёлся против устоев русского православного государства, против самих физических и нравственных основ его существования. В 1906—1907 годах террористы убили 4126 и ранили 4552 должностных лица и несколько тысяч рядовых граждан, случайно оказавшихся на месте покушения (Наше Отечество. М., 1991. Т. 1. С. 238).
Из борьбы с террором Столыпин вышел победителем. К концу его премьерства террористические акты стали единичным явлением. Но чтобы сбить волну терроризма 1906—1910 годов, военно-полевым судам пришлось вынести 3825 смертных приговоров. Сегодня уже ясно, что так называемая столыпинская реакция была единственно возможным ответом на действия революционеров.
...Провидение хранило Столыпина. После взрыва на Аптекарском острове очередной охотник за жизнью премьера поступил в охрану Зимнего дворца и добился назначения на дежурство к подъезду, из которого обычно выходил Столыпин. Лишь по случайности премьер вышел в тот вечер, когда планировалось покушение, из другого подъезда, а террорист вскоре был изобличён.
В 1909 году Столыпин, несмотря на предупреждения охраны, совершил полет на биплане капитана Мациевича, который накануне обещал эсерам разбиться вместе со своей жертвой. Перед тем как сесть в аэроплан, Пётр Аркадиевич сказал начальнику охраны, что не верит, будто русский офицер способен на преступление, и действительно, в этот раз Мациевич благополучно посадил машину на землю, а разбился через два дня, уже в одиночку, чтобы избежать мести «товарищей" за невыполнение задания.
Ни одно покушение не заставило Столыпина всерьёз задуматься о личной безопасности, а тем более сложить оружие. Он отказался надевать специальный доспех, могущий спасти его от пули, и только носил в портфеле стальной лист, которым, как он считал, можно было прикрыться как щитом. Пётр Аркадиевич был готов к мученической смерти. История сохранила его слова: «Я понимаю так: смерть – как расплата за убеждения».
1 сентября в девять часов вечера в Киевском оперном театре давали праздничный спектакль в присутствии императора.
Ближе к полуночи, во втором антракте к Столыпину, сидевшему в первом ряду близ царской ложи, подошёл Коковцов с тем, чтобы проститься: ему надо было срочно ехать в Петербург. Столыпин грустно сказал: «Мне здесь очень тяжело и нечего делать», — и попросил Коковцова взять его с собой. Коковцов вышел из ложи, а Пётр Аркадиевич обернулся к наполовину пустому залу и встретился взглядом с молодым человеком возбуждённого вида, стоявшим в двух метрах от него и прикрывавшим карман афишкой. Через несколько дней умирающий Столыпин скажет В.В. Шульгину о своём убийце: «Он мне показался таким бледным и жалким, этот еврейчик, подбежавший ко мне... Несчастный, быть может, он думал, что совершает подвиг...».
...Дмитрий Богров – террорист-анархист и провокатор охранного отделения быстро выхватил из кармана браунинг. Столыпин не отвернулся. Богров побледнел и два раза выстрелил.
От мгновенной смерти Столыпина спас орденский крест святого Владимира, раздробив который первая пуля изменила направление и, пробив грудную клетку и плевру, засела в печени. Другая пуля, пробив его правую руку, ранила в ногу концертмейстера. Столыпин сохранил присутствие духа. Он оперся на стол и стал расстёгивать китель. Увидев на груди расплывавшееся кровавое пятно, безнадёжно махнул рукой и опустился в кресло. Подбежавшим жандармам он приказал схватить преступника.
Государь сразу же после выстрелов вернулся в свою ложу. В этот момент Столыпин как будто что-то вспомнил, обернулся в его сторону и осенил крестным знамением царскую семью и себя, после чего потерял сознание. К нему уже спешили врачи, находившиеся в театре: профессор Рейн, Чернов, Оболенский, Маковский, хирург Галин и доктор Афанасьев. Они остановили кровотечение и вынесли раненого на носилках в карету скорой помощи. Здесь Петр Аркадиевич очнулся и произнёс: «Передайте государю, что я рад умереть за него и за Родину».
А в театре крики возмущения и негодования перемежались с исполнением национального гимна и пением молитвы: «Спаси, Господи, люди Твоя». Богрову выбили два зуба, разбили глаз и не растерзали окончательно лишь из-за вмешательства жандармов.
Было ли случайным убийство Столыпина? И да и нет. Его твёрдая политика, конечно, толкала бы террористов на новые покушения, благо средства на это имелись: американский миллионер Я.Шиф переправил левым партиям 12 миллионов долларов на борьбу с самодержавием, в том числе 1,5 миллиона — на организацию покушения на Столыпина. С этой стороны случайности нет — стреляли не в Столыпина, стреляли в Россию, в русскую государственность. Сам же Богров на допросе показал, что считает Столыпина главным виновником «реакции», то есть роспуска двух Дум, изменения избирательного закона, притеснения печати, инородцев и так далее, но подчеркнул случайность выбора цели своего покушения. В предсмертной записке родителям он написал, что все равно когда-нибудь кончил бы тем же.
Богров был типичным представителем «золотой молодежи» Киева. Его отец был богатый еврей, присяжный поверенный, владевший многоэтажным домом на Бибиковском бульваре стоимостью в 400 тысяч рублей. Богров получил хорошее образование в Киевском и Мюнхенском университетах, увлекался спортом, шахматами. Видимо, рано вкусив все возможные удовольствия, он разочаровался в жизни и вступил в партию анархистов. Но вскоре он предложил свои услуги начальнику киевского охранного отделения Кулябко (на допросе объяснив этот шаг нуждой в деньгах) и был зачислен агентом с окладом в 100—150 рублей в месяц. Подоплека дальнейших событий неясна и относится, к области загадок и гипотез. На квартиру Богрова явился некий член организации (имени его Богров не знал и описал лишь приметы), который известил его о том, что партия подозревает Богрова в провокаторстве и ему уже вынесен смертный приговор. Реабилитировать себя Богров может убийством Кулябки или какого-нибудь другого жандарма. Кто был этот человек и к чему он подталкивал Богрова — неизвестно. Богров почему-то не стал убивать Кулябко, а ввел его в заблуждение тем, что обещал выдать террориста, якобы задумавшего убить во время киевских празднеств какого-то министра. Под этим предлогом Богрову удалось получил от Кулябки пропуск в театр, несмотря на строгое распоряжение не пускать туда «сотрудников».
По версии революционеров, руками Богрова через охранку действовали крайне правые придворные круги. К сожалению, следствие по делу Богрова было проведено чересчур скоропалительно, и уже в ночь с 11 на 12 сентября он был повешен в Лысогорском форте. А еще через несколько дней Коковцов, теперь уже премьер-министр, узнал о том, что Николай II в ознаменование благополучного выздоровления наследника амнистировал Кулябко и других участников происшествия. С тех пор все версии убийства Столыпина находятся в области предположений.
...Последние дни Петра Аркадиевича прошли в частной хирургической клинике доктора Маковского. Раненый стойко переносил мучения, без жалоб и стонов. О своём убийце Столыпин не вспоминал, зато не раз справлялся о здоровье раненого музыканта. Пётр Аркадиевич находился в сознании, пожелал причаститься Святых Таин и вслух читал молитвы. Исповедовался и приобщался он, по словам его духовника отца Павла Левицкого, с глубокой искренней верой и благоговением, крестился здоровой левой рукой. Последней просьбой к духовнику были слова: «Батюшка, молитесь о моей супруге Ольге; мы хорошо с ней жили».
В те четыре дня, которые Пётр Аркадиевич был при смерти, за него молилась вся Россия. 0б этом говорят сотни телеграмм, пришедших на его киевскую квартиру от архиереев, духовенства и прихожан малых Церквей (Православной, Старообрядческой, Католической, Лютеранской) и мусульманской религии.
Среди множества подобных телеграмм сохранилась, кстати, одна – от прихожан церкви Чернобыля. Может быть, если бы молитва о выздоровлении Столыпина оказалась действенной, то через семьдесят пять лет не оказалась бы искалеченной чернобыльская земля?..
Утром 5 (18) сентября консилиум врачей установил безнадёжность дальнейших стараний: Столыпин был обречён. Пульс угасал, и жизнь поддерживалась только возбуждающими средствами. Вскоре наступила агония. Отец Павел читал над умирающим отходную молитву. Он вспоминал, что сознание покинуло Петра Аркадиевича только перед самой смертью. Даже умирая, он говорил о России... Потом отец Павел услышал: «Зажгите все огни... Света... Света... Поднимите меня выше... выше...» — и умирающий испустил дух.
Когда родные вскрыли завещание Петра Аркадиевича, то прочитали в нем: «Я хочу быть погребённым там, где я буду убит». Какую же бездну мучений носил в своей душе этот человек!
Столыпин был похоронен в Киево-Печерской Лавре рядом с могилами других мучеников за Россию — Искры и Кочубея. Великая смута охватила Россию шесть лет спустя. Гибель Столыпина в Киеве — колыбели русской государственности – была одним из последних предостережений.
...Сразу же после похорон начался сбор пожертвований на сооружение памятника Столыпину, который был открыт 1 сентября 1912 года напротив Киевской городской думы. На пьедестале памятника были высечены слова Петра Аркадиевича, обращённые к революционерам всех мастей: «Вам нужны великие потрясения – нам нужна великая Россия». И ещё: «Твёрдо верю, что затеплившийся на западе России свет русской национальной идеи не погаснет и скоро озарит всю Россию». На лицевой стороне значилось: «Петру Аркадиевичу Столыпину – русские люди».
Газета «Киевлянин» в 1911 году сообщала, что крестьяне деревни Столыпино заложили храм в память мученической кончины Петра Аркадиевича Столыпина. На крестьянские деньги и добровольные пожертвования возводился лучший памятник — храм.
Звякнуть копеечкой в знак одобрения и поддержки можно через
Сбербанк
4274 3200 2087 4403
Спасибо всем тем, кто уже оказал поддержку!
Мои книги
Последняя война Российской империи (описание, отзывы, как заказать)
Электронные и бумажные книги в Директ-Медиа:
Иван Грозный
Царевич Дмитрий. Марина Мнишек
Пётр I
Александр Суворов
Александр I