Когда я закончил предыдущий пост про малярию, то думал, что эта тема (для меня, по-крайней мере) в основном исчерпана и собирался со спокойной душой обратиться к другим заболеваниям, ибо их у нас еще легион. Но некоторые новые историко-медицинские факты заставили меня еще несколько задержаться на истории борьбы человечества с этой болезнью.
В частности, открытие хинина и повсеместное его использование для лечения малярии (и не только ее) способствовало массовым вырубкам хинного дерева, поставившим этот вид растения на грань уничтожения. Уже к концу XVIII века ежегодно вырубалось около двадцати пяти тысяч хинных деревьев, И хотя кору можно было снимать и не срубая дерево, но, как обычно, верх взяла наиболее дешевая, а потому варварская технология. Ведь если дерево срубить можно быстро и легко содрать абсолютно всю кору, так же выгоднее, тем более что продавалась она совсем не за дешево. В общем, запасы лекарственного сырья резко истощались, а расширение колониальных империй, где местами свирепствовала болотная лихорадка требовала хинина во все больших количествах.
Нужно было срочно как-то научиться выращивать хинное дерево вне его традиционного места произрастания ещё и потому, что эти места были не в юрисдикции Англии и Голландии. И цена на кору была просто непомерной, настолько, что Боливия, Эквадор, Перу и Колумбия, в середине XIX века для того чтобы сохранить свою монополию запретили вывозить из своих стран целые деревья или семена.
Эти ограничения, как и всякие запреты породили массу преступлений: от контрабанды до коррупции. Так в 1853 году директор ботанического сада на острове Ява голландец Карл Юстус Хасскарл умудрился тайно вывезти из Южной Америки мешок семян. Также поступили и англичане, начав выращивать дерево в Индии и на Цейлоне, но всплыла уже другая проблема. Почему-то выращенные вне зоны своего обитания деревья хины не отличались изобилием хинина в своей коре. В 1861 году некий австралиец Чарльз Леджер в 1861 году уговорил боливийских индейцев продать ему семена хинного дерева, в котором содержалось много хинина. Он рассчитывал перепродать семена англичанам, но правительство Великобритании отказалось покупать из-за, как сегодня говорят, неизвестного происхождения и свойств товара и непрозрачности самой сделки.
А вот правительство Голландии купило фунт семян этого дерева и стоило это им всего двадцать долларов. Позже эту сделку голландцы назвали самой удачной сделкой в истории, т.к выяснилось, что содержание хинина в коре этого вида достигает 13 % против 5-7% в предыдущих случаях.
В 1874 году произошло событие, сыгравшее важную роль в истории борьбы с малярией. Австрийский студент-химик Отмар Цейдлер синтезировал вещество, получившее название дихлордифенилтрихлорэтан, более известный ныне под аббревиатурой ДДТ. Но только в 1937-м обнаружили, что это соединение очень ядовито для насекомых. Сделал это открытие американец немецкого происхождения Пауль Мюллер. В 1942 году были проведены первые полевые испытания нового контактного инсектицида на мухах, колорадском жуке, тле, моли и многих других вредителях. В ходе опытов были испытаны различные препаративные формы ДДТ: растворы, эмульсии, гранулы, аэрозоли. Результаты опытов оказались ошеломляющими и через несколько месяцев ДДТ поступил в продажу. В том же 1942 году произошло первое массовое применение нового препарата. ВВС США опылили им несколько тихоокеанских островов перед высадкой на них американских десантов. Этим десантников защитили от малярии, лихорадки денге и других тропических болезней, переносимых насекомыми. Зимой 1944 года американских солдат в Неаполе опыляли дустом, чтобы уничтожить вшей. Ну а открывший инсекцидные свойства ДДТ Мюллер 1947 году получил Нобелевскую премию.
В общем, к началу 50-ых годов ДДТ был признан одним из самых эффективных средств в борьбе с малярийными комарами (и вместе с ними с малярией). К 1969-ому году опасность заражения малярией в масштабе планеты сократилась процентов на сорок. В Греции, к примеру, ещё в 1947-ом году фиксировали 2 миллиона случаев заболевания, а в 1972-ом всего семь, не миллионов, а просто семь случаев. В Индии до 1953-го года ежегодно фиксировалось около семидесяти пяти миллионов случаев, а к 1968-ому году эта цифра сократилось до трехсот тысяч.
В 1975 году ВОЗ даже объявила Европу полностью свободной от малярии. Но это продолжалось недолго, так как открылись и другие - уже не совсем полезные - качества этого вещества. Выяснилось, что он имеет свойство накапливаться в тканях животных, и приносит им вред, убивает не только комаров, но и тех кто ими питается. И в конце концов его чрезмерное распыление привело к появлению комаров, устойчивых к этому инсектициду.
В этих условиях на повестке дня очень остро стоит вопрос о создании вакцины против малярии. Однако, эта проблема в какой-то мере была решена человечеством лишь в XXI веке. Только в 2015 году в научной прессе появились сообщения о создании международной научной группой вирусологов экспериментальной противомалярийной вакцины. Судя по материалам, опубликованным журналом "Science".
Технология, предлагаемая создателями этого метода следующая. Процесс начинается с того, что из яиц комаров рода Anopheles - тех самых, малярийных, - в лаборатории в стерильных условиях выращивают взрослых насекомых. Затем отбирают самок и кормят их кровью, в которой присутствуют возбудители малярии - плазмодии. Плазмодии размножаются в пищеварительном тракте комаров, а затем перемещаются в слюнные железы насекомых. Примерно через две недели там накапливается достаточное количество плазмодиев, после чего комаров подвергают радиоактивному облучению. Доза облучения подобрана так, чтобы плазмодии не погибли, но лишились способности инфицировать человека. Они-то и служат основой вакцины от малярии.
Клинические ее испытания проходили на 57 здоровых добровольцев обоего пола в возрасте от 18 до 45 лет, никогда не болевших малярией. 40 из них подверглись вакцинации по разным схемам, 17 составили контрольную группу. Сами по себе прививки не вызвали ни побочных эффектов, ни заболевания малярией, подтвердив этим свою безопасность. Затем каждого из добровольцев подвергли укусам пяти малярийных комаров. Из двенадцати не привитых заболели одиннадцать. Из семнадцати, получивших низкие дозы вакцины, заболели шестнадцать. Зато из пятнадцати, получивших высокие дозы, заболели лишь трое, причем из тех шести, кому была введена максимальная доза никто не заболел вовсе.
Во всех случаях, полученные результаты обнадеживают, однако же до массовой вакцинации с помощью прививок, изготовленных по этому методу еще далеко. Вопрос упирается в то, что данный метод "заточен" лишь на один вид малярийного плазмодия. А их в природе несколько десятков. Поэтому опасность малярии продолжает сохраняться.
Есть правда, обнадеживающие данные относительно формирования естественного иммунитета людей к этой болезни. У народов Африки и Азии, например, где малярия является эндемическим заболеванием, по-разному формируется некоторый иммунный ответ на малярийного плазмодия, из-за чего местные переносят малярию гораздо легче, чем приезжие европейцы или американцы.
Подводя некоторый итог всему сказанному, хочу сказать, что малярия - это не просто какая-то далекая болезнь, которой когда-то там болели африканцы и азиаты. Эта болезнь прямо сейчас убивает минимум миллион человек в год. Малярия в какой-то части сформировала нас, нашу историю, историю мировой торговли, войн, и до сих пор продолжает влиять на мир.
Засим откланиваюсь.