Потолок над кроватью изменялся в цвете, хотя остальная комната конунга была неизменной. Центральная балка также, проходя над спальным местом, как будто меняла свой окрас, или правильнее сказать старела. Даже насекомые, обитавшие меж бревенчатыми стенами комнаты удивительным образом, исчезли, хотя последнее могло быть следствием наступивших холодов. Но тем не менее, гнетущая атмосфера царила только здесь, в покоях конунга. А ведь в замке было еще подземелье, отдельно стоящие башни и множество пустующих помещений. За последние недели одна из красивейших комнат превратилась в самую избегаемую. Слуги всячески старались не попадаться на глаза управляющему замком, но все равно не одного, так другого, отправляли ухаживать за Хеммингуром.
Правитель Эрилхейма, скошенный неизвестным недугом, лежал без движения потупив взор в потолок. Его длинные волосы небрежно рассыпанные по подушке, стали тонкими и тусклыми. Борода прорезали седые пряди, а дыхание стало прерывистым. Слуг, носивших ему воду и еду, он прогонял, зачастую впадая в необъяснимый гнев. Здоровье конунга чахло, но вместо того чтобы вызвать к себе лекаря, Хеммингур продолжал отделяться от своего окружения, передавая все больше полномочий своему советнику. А ведь он прекрасно понимал, что этого не стоит делать. Нерим был тщеславен и жесток. Получив власть, такое человек натворит ужасных дел. Но тело Хеммингура, с каждым днем, все хуже поддавалось контролю, сначала эмоции, затем речевой центр, всем овладевала некая, чужеродная сила, заставляющая действовать по ее воле. По сути, конунг постепенно превращался в стороннего наблюдателя, осознающего, но не в силах что-либо изменить. Правитель Эрилхейма стал заложником своего же положения. Если бы подобные изменения случились с простым жителем, то родственники ради спасения близкого им человека не обратили бы внимания на крики и ругань больного. Другое дело конунг, его слово — закон и никто нарушать его не рискнет.…
— Прикажи Нериму разобраться с этим! — голос внутри головы был настойчив. — Он твой советник, ему можно доверять.
— Я никому не доверяю! Почему ты не оставишь меня в покое? Что тебе нужно? — мысленно, но очень громко сопротивлялся конунг.
— Это невозможно. «Я» это и есть «Ты». — Хеммингур готов был поклясться, что почувствовал, как незримый голос улыбается. И улыбка эта похожа на оскал.
— Я обращусь к знахарям, лекарям, они избавят меня от твоего присутствия.
— Хочешь, чтобы все вокруг стали называть тебя сумасшедшим?«Наш конунг сошел с ума! Долой безумного короля!» — вот, что тебя ждет если ты попытаешься это сделать.
— Ты не можешь быть мной! Ты отравляешь меня.
— Отравляет тебя страх перед неизбежным. Вскоре все изменится. Человечество исчерпало себя. Не сопротивляйся и я дам тебе такую власть, о которой ты и мечтать не мог.
— Зачем мертвецу власть? Я не чувствую боли или слабости, но я вижу, что происходит с моим телом. Я умираю.
— Человеческая плоть слаба, она больше тебе не понадобится. Не тревожься, просто следуй за своим внутренним голосом. Доверься мне, помоги сделать тебя правителем нового, лучшего мира!
— Я не хочу быть правителем нового мира! Я правитель этого и тебе меня не сломить!
— Зачем мне бороться с тобой? — голос вновь улыбался своей страшной улыбкой. — Ты уже не можешь контролировать себя. Еще немного, и в мое распоряжение поступит и оставшиеся функции твоего тела. Но к чему эти сложности? Если исход предрешен, не проще ли сразу принять мое предложение? В любом случае ты проиграешь. Выбор только в том, как это произойдет, болезненно или легко.
Очертания комнаты стали меняться. Изображения на гобеленах как будто оживали, начинали двигаться. Перед глазами все плыло, каскад
галлюцинаций ускорился, вызвав сильное головокружение. Голос, так четко звучавший в голове Хеммингура угасал, сливаясь с шумом мыслей, которые вереницей проносились одна за другой. Правитель попытался встать с кровати, но любая активность вызывала тошноту. Предметы в комнате кружились в дьявольском танце, так что владыка закрыл глаза чтобы этого не видеть.
Проснулся Хеммингур поле полудня. Убранство опочивальни было таким же, как и прошлым вечером. Несущая балка, потолок, все было в порядке. Даже гобелены с тем же слоем пыли, что день назад. Самочувствие было замечательным, потому Хеммингур счел произошедшее с ним ранее, всего лишь сном, хоть и весьма правдоподобным.
Взглянув в зеркало туалетного столика, конунг конечно был раздосадован своим внешним видом. «Мертвецки — бледное лицо, впалые глаза, все это ерунда, ведь чувствую то я себя отлично, значит все пройдет».
Позже Хеммингур передаст дела по внешней политике, в том числе по расследованию инцидента в Северных порогах Нериму. И конунг будет глубоко уверен, что это его решение.