- Я полтора года таксую, - начинает говорить водитель машины, которую я вызвала к поезду. - У меня бы очень доходный и раскрученный бизнес, три магазина в этом городе и четыре - в другом. Работали много лет, поставщики надёжные были, но пришлось все продать - зятя лечил.
Ему должны были сделать операцию в областной клинике, я на 18-е число договорился, а он 17-го в частную лёг. Эээх, был бы я рядом!
Они ему заразу занесли, 32 года ему тогда было. Мне дочка на следующий день звонит, плачет: "Муж при смерти". Я бегом к ним.
Забрал его, с друзьями в Берлине договорился, вроде полегчало ему.
Вернулись домой, а ему хуже стало, в Израиль повёз.
Там мои друзья-врачи его осмотрели и сказали, что надежд нет: два участка мозга были сильно поражены.
Я привёз зятя сюда в город и в квартире, которая у меня тогда была, шесть лет за ним ухаживал.
- Выходили? - спрашиваю.
- Нет, к сожалению. Тех, кто ему заразу в кровь занёс, я хотел судить, но работу по моему заявлению тормозили, так и не разобрались. А оригиналы документов из Берлина и Израиля, где все расписано было, я с собой в машине возил. Их у меня оттуда и украли.
- Что делать будете?
- Двух бабушек в Анапу с внуком и дочерью увезу, сам сюда вернусь. Дела поднимать и этих... которые зятя моего на тот свет отправили, к ответу подвести.
- Как?
- Через суд, а если не получится, то...
Дальше водитель рассказывал, что у них на Кавказе за такие дела уже давно был бы разговор по-мужски.
- Только толку... Мужа дочери все равно не вернёшь, - вздыхает он и замолкает, глядя на дорогу.