Ярослав СОЛОНИН
Ничто не предвещало. Пошёл в ночной ларёк за пивом. Врачи прописали, потому что кофе довёл меня до ручки. Купил пивчанского у приветливой пухлощёкой Клавдии Ивановны. Смотрю, а возле ларька с шаурмой, точнее, на какой-то прилепушке, сидит девица. Яркий макияж, короткая юбка, кожаная куртка, милые такие девичьи кеды. В руках у неё 10-й том из ПСС «История Второй мировой войны 1939—1945. В 12 томах».
Сидит и так на меня жалобно пьяненько смотрит:
«Молодой человек, сигаретки не найдётся?».
Конечно, найдётся. Забираю пакет с пивом и сажусь рядом с девушкой.
— Спасип, — закуривает сигаретку, — я Настя, меня, ик, друзья бросили одну.
— Слава. А чего бросили? Что ж это за друзья такие?
— А хер их знает… ик… Я книги люблю, я оч начитанная.
— Я тоже книги люблю, мамка приучила с детства.
— Я, ик, историю люблю.
— Я на историческом учился.
— Ой, ик, как здорово, а мне 36 лет.
— Мне 31.
— Ой, да ладно, ты на 25 выглядишь
— Настя, а что же ты будешь делать?
— Я бы, ик, переночевала где-нибудь.
Можно, конечно, было приютить, но перспектива утром выхаживать страдающую от бодуна незнакомую девку не очень прельщала. К тому же, ну видно же, что не такая она простая.
— Я, ик, кушать хочу, мне холодно.
Бедный ребёнок. Даю свою куртку, предварительно вынув оттуда всё ценное.
— Шаурму будешь?
— Я не знаю, ик…
— Ну, если ты не знаешь, как я тебе помогу?
— Я, ик, кушать хочу… и пивка.
Даю ей бутылку пива.
Жизнь возле ночного ларька кипит. Куча пьяного народу, таксисты, барыги какие-то. Живые 90-е, особенно если учесть, что тут поштучно можно купить сигарет.
Покупаю шавуху, протягиваю Настеньке. Она пьёт пиво и жадно вгрызается в тело фастфуда.
— Ой, у тебя наушники, а можно му-у-у-у-узыки.
— Какой?
— Арию хочу… ик… «Жанна из тех королев».
— Ок.
В это время к нам подходит пухлощёкий увалень с Карлсбергом.
— О, а можно я с вами постою?
Не дождавшись разрешения, закуривает, потом, приблизившись ко мне, шепчет.
— Тут нечего ловить.
— Чего ловить?
— Ну ты же это… склеить хочешь?
— Да мне пох.й. Помочь человеку хотел, мне оно-то и нахер не надо.
— А я от жены сбежал.
Потом он че-то рассказывает про Политех, про жену, про мужиков и баб. Пытается вывести Настю на чистую воду.
— Ты э, реально что ли историю любишь?
— Ик, дя… — совсем по-девчоночьи произносит, — я девочка начитанная.
— Ну ты дуру не гони, ну ты чего-то хочешь.
— Я хочу ещё музыки… Меня… ик, друзья бросили.
Парень опять обращается ко мне.
— Ну, ты же ее клеил, да?
— Нет, — говорю правду.
— А чего тогда?
— Да мне по приколу на вас дурачков позырить, потом рассказ напишу.
Это он пропускает мимо ушей. А Настя уважительно-пьяно:
— Писа-а-а-а-атель… а я девушка начитанная.
Скоро весь этот разговор начинает надоедать. Вижу, что увалень опасности для Насти не представляет, а для меня и подавно. Глупенький и безобидный, и наивно хочет настенькиной любви.
— Ладно, братцы-кролики, пошел я спать.
— Побудь… никуда не уходи.
Я чмокаю Настю.
— С днём рождения, Настенька, хорошей тебе жизни.
Жму руку увальню.
— Я делаю только то, что хочу. А с вами тут тупить уже не по приколу.
Подхожу к ларьку, чтобы восполнить пивные погреба.
Пухлощёкая Клавдия Ивановна:
— Сидит всё? Она теперь хер отсюдава вообще уйдёт. Так и ждёт, чтобы её кто-нибудь покормил, напоил.
Ага, и спать уложил. Нет, Настя не пропащая, чисто развлекается девчонка. Ну, день рождения к тому же. Если что в ней и пропадает, так это внутренняя Рената Литвинова. Но пока есть. Может, кто подпитает.