Начиная чтение этого чуть не получившего букеровскую премию романа (Букер Макьюэн получил за другую свою книгу), невольно борешься с желанием остановиться и не продолжать. Да, после страниц 50-ти хочется с раздражением отложить этот роман. Действие словно и не желает развиваться, повествование переполнено избыточными описаниями, и рассказ ведёт, такое чувство, какой-то заторможенно соображающий идеалист.
1935 год, Англия. 13-летняя Брайони, фантазерка-максималистка, живет в своём родовом поместье (и в своих представлениях о мире) и сочиняет пьесу.
Рассказывая о юной героине, Макьюэн как будто "добивает" читателя подобными пассажами:
"..Подняв ладошку и согнув пальцы, Брайони, как уже случалось прежде, удивилась тому, что этот предмет, этот механизм для хватания, этот мускулистый паук на конце ее руки принадлежит ей и полностью подчиняется ее командам. Или все же у него есть и какая-то собственная жизнь?.. В какой момент палец понял, что нужно согнуться? И когда она поняла, что хочет его согнуть?.. Не было видно никаких стежков, никаких швов на коже, и все же она знала, что под этой гладкой, сплошной поверхностью находится истинная сущность – может быть, душа?.."
Признаюсь, этим автор почти добился своего. Мой желчный заносчивый мозг уже почти составил детальную картину: "современные литераторы в погоне за широкой аудиторией всеми силами пытаются ей соответствовать.
Упрости мысленный процесс, опусти планку до уровня Гиньоля и Петрушки - и вся паства твоя! Надо было Лема скачивать!!!"
Но условный "Толстяк-лошадник" (второе "я" Ф. Дика в романе "ВАЛИС", уже мем, обозначающий alter ego кого-л.) во мне не желал так просто сдаваться.
Он смиренно вставлял в уши наушники с аудио-"Искуплением" каждое пешее утро пути на работу и невозмутимо слушал занудно-классицистические рассуждения чересчур "правильной" Брайони.
И был вознагражден. Да как!!!
Этими примитивно-наивными пассажами автор виртуозно воссоздавал внутренний мир ключевого персонажа своей эпопеи. Это великолепно выписанное (до того, что раздражает взрослого читателя!) инфантильное мышление глуповатой девочки-подростка.
Брайони Толлис, сокрушительница судеб любимых людей, искавшая искупления всю свою долгую будущую жизнь. Лошадник, ты как всегда, мудр.
После такого красиво-громоздкого классицизма первой части романа на читателя мощной волной обрушивается сентиментализм следующих двух. 23-летняя сестра Брайони - Сесилия (в одноименной экранизации - Кира Найтли) - страстно влюблена в сына их бывшего садовника - Робби (Джеймс Маккэвой). Их всполохи чувств автор изображает глазами и её, и его.
Не буду замечать его, к чему этот его снисходительный вид, наверное, поступая так, он намеренно хочет уязвить меня... Отчего она холодна со мной, я не достоин её, кто она, а кто я?! Даже не пригласила на спектакль Брайони, который она сегодня показывает гостям, но я все равно приду...
Действие начинает развиваться с потрясающей скоростью. Вот уже и разбитая китайская ваза, дорогая реликвия семьи - два треугольных осколка в виде падающих на дно (фонтана) сердец. Вот внезапное космическое соединение Ромео и Джульетты в полутемной библиотеке (это сентиментализм, детка!). Вот и приезд гостей. Вот и званый вечер.
И, собственно, кульминация в виде уже сцен готического романа: колышущиеся в темноте деревья, внезапный скрип ставен, испуганные птицы, ночное озеро, крики... Поспешно удаляющаяся тень. Тук-тук-тук. Кто здесь?!
Только Брайони была свидетелем чего-то страшного. Она и с завязанными глазами могла увидеть всё. Она всегда это знала.
Ночь заканчивается полицией, врачами и победой разума над чувствами. Брайони сыграла заглавную роль.
Умри, злодей! Уж брезжит день, Юнона озаряет мир. Юстиция, Конкордия, воззрите!
Вы думаете, это конец романа?! Нет, это только завязка его действия. Далее ещё будет реализм в стиле "Прощай, оружие!", Ремарка, Симонова.. Война, трагедия в Дюнкерке (недавний одноименный фильм - это, очевидно, косплэй именно этой части "Искупления")..
Ну и очень посмодернистский финал - 90-е годы XX века.
Признаюсь честно, я впечатлен. Это виртуозно, это масштабно, это красиво, Йен Макьюэн! Ты играл моим сердцем, как Шекспир. Я испытал аристотелевский катарсис. Вот судьбы людей, красивых, молодых, влюблённых, свободных. А вот бездна, поглотившая их через две страницы. Хор. Занавес.
За что?! Брайони, ты, действительно думаешь, что, написав этот роман, ты искупила вину?!
Quoth the Raven “Nevermore.”
Отдельное ахъ скажу в сторону оскароносной экранизации "Искупления" (2007) с Кирой Найтли и (фавном Тумнусом, выпавшим из Нарнии в месиво Дюнкерка) Джеймсом Маккевой. В главном эпизоде;-).. Бенедикт Камбербетч. Трудно в фильме передать многослойность и эсхатологичность книги, но режиссёр справился.
So this is the young men, the weight on their shoulder,
So this is the young men, and what have they been?!
Роман густой, красочный, пожалуй, идеальный.
Понравится не только героям с поломанной судьбой, но и самому широкому кругу читателей.
Ибо Шекспир.
Читайте также:
Иэн Макьюэн "Невинный". Тело в чемоданах как метафора уютного либерализма
Идеальная экранизация мирового бестселлера
Об учтивой улыбке, способной добить любимую. "Остаток дня" К. Исигуро
В наш век дезинтеграции лайки и репосты становятся экзистенциальными жестами неравнодушия. Не стесняйтесь, СТАВЬТЕ ЛАЙКИ, ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА МОЙ КАНАЛ