Сперва-наперво оговорюсь: мне совершенно не жалко этого нацистского придурка, и я желаю другим нацистам последовать вслед за ним.
Так что меня смущает в самоубийстве Максима Марцинкевича? Его прощальная записка-письмо. Оно написано сухими канцелярскo-солдафонскими фразами, стилистику которых не спутаешь ни с чем.
"Уважаемая администрация СИЗО" - это якобы написал Тесак, который отрицал власть и называл сотрудников ФСИН воровскими жаргонами. Конечно можно поверить, что Тесак поменял свои взгляды и зауважал лагерную администрацию, но все же рискну предположить, что такое он написать не мог. Это примерно тоже самое, если бы какой-нибудь авторитетный Вор в Законе написал обращение к лагерному руководству.
Далее следуют обороты официального канцелярско-солдафонского языка: "прошу извинения", "проживает" , "утилизировать", "ФСИН-письмо".
Я сразу однозначно заявляю: либо он писал под принуждением; либо кто-то из лагерной канцелярии писал за него самого. Это типичная стилистика свойственная армейскому и ИТК-лагерному языку.
Еще выглядит бредом, что он просит "извинения за неудобства" у лагерной администрации, но не просит прощения у своих родителей или жены. Неужели он так влюбился в лагерную администрацию, что даже идя на смерть, он просит у них "извинения"? Зачем он якобы просит передать своей жене макулатурную ахинею "Протекционизм и Коммунизм", как какой-нибудь личный молитвенник или Библию , которой он пользовался в лагере? Почему личные вещи, которые будут дороги его жене или родным, он просит "утилизировать"?