Светало. Над серым городом поднималось древнее косматое Солнце, по-хозяйски заливая лучами непривычно чистую атмосферу, сияя сквозь легкую сентябрьскую дымку, закрывшую горизонт. Легкий ветер скучно посвистывал в пустых проемах окон давно брошенных многоэтажек. От холода коченели руки и нос, першило в горле, но путник, заночевавший в одном из этих бетонных остовов былого человеческого величия, ныне разрушаемых ветрами и пылью, не разжигал огня. Может, прятался от кого-то, может – было нечем.
Тихо кашлянув в кулак, он потянулся всем телом, разминая затекшие от сна на холодном твердом полу мышцы, и – поднялся рывком. Руки привычным движением подхватили с пола потертый АСК и рюкзак, повесили все это добро на плечи. Человек подошел к проему в стене, в котором когда-то была рама с дверью на балкон. Ныне ни рамы, ни самого балкона уже не было, лежали среди прочих обломков внизу, на земле. Сквозь проем открывался вид на небольшую площадь, окруженную такими же безнадежно пустыми и неизбежно разваливающимися, но когда-то вполне обитаемыми, домами. В центре, видимо, когда-то находился школьный стадион, и бегали дети. Сейчас все это поросло чахлым кустарником. Тоскливо.
Путник подул на ладони, потер ими энергично и с шумом вдохнул морозный воздух.
- Чаю бы горячего…
Он сказал это привычно тихо, особо не задумываясь. Давно привык разговаривать с собой. Вынув из рюкзака небольшой бинокль с антибликовыми линзами, по счастливой случайности найденный пару дней назад в давно разграбленной военной части, путник внимательно оглядел окрестности. В школе учили, что человек человеку брат, но сейчас, когда Старый Мир, мир всеобщего благополучия, превратился в полузабытое воспоминание, путник очень жалел, что оказался не единственным выжившим на планете. Когда от каждого твоего шага напрямую зависит твое выживание, опасно искать друзей.
До наступления темноты путнику предстояло пройти весь город, который простирался почти до горизонта. По всей видимости, когда-то тут компактно проживали не менее миллиона человек. Сегодня по всей Земле, наверное, едва наберется десять миллионов.
- Пора выдвигаться.
Рюкзак уже водружен на плечи, АСК привычно болтается сбоку, еще одно утро уже давно все сбились со счету какого дня с катастрофы.
С оружием сегодня ходили все, срок жизни без оружия среднестатистического выжившего резко стремился к нулю. Рискнувшие выйти из убежища на улицу без оружия погибали практически неизбежно – от когтей и зубов хищников, от рук других выживших. Естественный отбор. Так, вроде бы, это называлось в школе.
Путник еще раз окинул взглядом развалины, вгляделся вдаль, за окраины погибшего города. Город окружала Пустыня. Грозная, безмолвная, пожирающая все живое, такая прекрасная и чистая, но беспощадная в своей природной мощи. Ее пески отливали розовато-рыжим под лучами восходящего солнца, скрывая угрозу под живописными нежными оттенками. Идти туда было страшно. И в городе — тоже было страшно. Но идти было надо…
Путник привычно вскинул к плечу АСК, нажал кнопку включения экрана системы управления. В левом верхнем углу тревожно замигал красный огонек — оружие в критическом состоянии.
- Да знаю я… - Огрызнулся путник в ответ.
По центру светилось синим количество патронов — всего треть рожка.
- Сука… - расстроился путник.
В верхней части экрана бегала шкала встроенного электронного компаса. Мужчина поводил стволом по частям Света, нашел восток, взял чуть левее — северо-северо восток. Верное направление.
Человек в последний раз кинул взгляд в проем, на восходящее солнце, и отправился в путь. Осторожно, не создавая лишнего шума, он спустился на первый этаж, на всякий случай вскинул винтовку, поймал взглядом «мушку» в галоприцеле, выглянул на улицу, осмотрелся – чисто. Можно идти. Аккуратно, вдоль стен, под прикрытием утренней тени, и в проулок. Тут еще вовсю царила ночь, можно идти спокойнее…
Когда девяносто девять процентов времени проводишь в одиночестве, появляется привычка думать. Человек шел и думал, не забывая сохранять тишину, следить за каждым шагом и внимательно смотреть по сторонам. Путник еще помнил, каким было общество накануне катастрофы, помнил смутно, как сквозь дымку – но помнил. Его поколение было воспитано всегда тянуть одеяло на себя и не делиться добром с другими. Как же это называлось? Экономика всеобщего благосостояния, кажется. Демократия. Что за ерунда. Путник брезгливо сплюнул.
- Посмотрели бы эти дяди в костюмах на то, как сегодня мы рвем друг друга на части за случайно найденную банку консервов, - подумал он невесело. – Настоящая демократия. Всеобщее равноправие, кто сумел – тот и съел.
Забавная штука. Все самое гениальное было придумано в глубокой древности, а почти все, созданное на закате человечества, кануло в небытие. Вот и сейчас путника вел старый добрый магнитный компас. Пусть и электронный, встроенный прямо в оружие, но сути это не меняло. После оружия, компас был второй вещью, без которой мало кто отчаивался пускаться в путь. Как же все-так… Шорох справа!
Путник моментально скрылся за угол дома, вскинул автомат, поймал «мушку», замер – тишина. Сердце бешено стучит в груди, в ушах тонкий звон невозможно тихого утра, над «мушкой» проплывают пустые окна, проемы дверей здания через улицу. Никого. Показалось, наверное… Шорох! И со стены здания отвалился небольшой кусок штукатурки. Путник перевел дыхание – нервы ни к черту… Затем закинул винтовку на плечо и отправился дальше.
