Пандемия обострила те острые углы, которые были видны, но о них говорили: это не срочно, позже разберемся. Хочется надеяться, что коронавирусная инфекция, ставшая форс-мажором и вскрывшая слабые места системы отечественного здравоохранения, окажется тем самым злом, которое во благо. Высветив, как прожектор, проблемы, пандемия заставит, наконец-то, в ускоренном режиме разработать и принять необходимые законы, из-за которых пробуксовывает вся система.
Недостаточное финансирование российского здравоохранения и пагубные последствия оптимизации
По словам руководителя Высшей школы организации и управления здравоохранением Гузель Улумбековой, «российская система здравоохранения недофинансирована и нужны дополнительные вливания из бюджета. Сегодня это очевидно, как никогда. У нас обеспеченность койками на тысячу населения на 15% меньше, чем в Германии. Обеспеченность врачами меньше на 14%. Если сравнить с Японией или Тайванем, то обеспеченность врачами и койками у нас в два раза ниже, чем у них. При этом у нас число больных гораздо больше. У нас огромные расстояния, которые требуют большего числа врачей и большего числа коек.
Главная причина в том, что последние шесть-семь лет реализовывались бездарные и бездумные реформы и в Москве, и в целом в России.
Речь идет о так называемой оптимизации – сокращении коечного фонда и кадров. В Москве она прошла очень резко, сегодня в столице обеспеченность коечным фондом и кадрами на 30-40% ниже, чем в среднем по России. А в России ниже, чем в Германии. То, что сегодня приходится в срочном порядке восстанавливать койки, в том числе инфекционные, вина и ответственность авторов этой реформы.
Если бы никакой «оптимизации» не было, то сегодня было бы гораздо легче бороться с эпидемией. У нас было бы больше инфекционных и реанимационных коек, больше врачей первичного звена, врачей скорой медицинской помощи, анестезиологов.
Нам нужно дополнительно около 7 тыс. коек в отделениях интенсивной терапии. Это в 2,5 раза больше, чем имеется сегодня. Нужно во столько же раз больше врачей и 3 тыс. дополнительных аппаратов ИВЛ.
При этом надо помнить, что сегодня половина потока пациентов – это нуждающиеся в экстренной помощи не из-за коронавируса: никуда не делись аппендициты, инфаркты, инсульты. Этим больным тоже нужно оказывать помощь.
С Гузель Улумбековой солидарен главный внештатный специалист-эпидемиолог Минздрава РФ, заведующий кафедрой эпидемиологии и доказательной медицины Первого МГМУ им. Сеченова, академик РАН Николай Брико:
«К сожалению, после модернизации здравоохранения в последние годы инфекционная служба значительно сократилась. С нее требовали, чтобы койки не простаивали, окупались, хотя инфекционная служба должна финансироваться из бюджета, и койки стали просто сокращать. Пандемия же не только выявила проблему недостаточного количества коек, необходимо, при жестком соблюдении противоэпидемических требований, наличие боксов, специальной дезинфекции, утилизации медицинских отходов. В ряде медицинских организаций просто отсутствует материально-техническое состояние, которое позволило бы все это осуществить в полной мере. Не было, например, специальных боксов для изоляции зараженных, санпропускников для персонала, возникали проблемы с камерной дезинфекцией, поскольку сеть дезстанций также была сокращена».
После карантина коронавируса придется решать проблемы здравоохранения России, накопленные за последние десятилетия. Разрушение здравоохранения особенно активизировалось в последние 15 лет. К началу 2020 года в результате “оптимизации” здравоохранения медицинская помощь в России деградировала.
Бюрократия в регистрации медицинских препаратов и непродуманность в их ценообразвании
Член Комитета Государственной Думы по охране здоровья Александр Петров обратил внимание на проволочки с регистрацией лекарств, а последствия подобной бюрократии могут быть катастрофичны для больных людей. Так, депутата возмутила следующая ситуация: России предложили препарат, который успешно зарекомендовал себя во время пандемии в Италии. Компания, имеющая хорошую репутацию, могла доставить этот препарат в Россию бесплатно, однако в России закончилось регистрационное удостоверение на него. А оформление нового удостоверения может растянутся в лучшем случае на полгода, в худшем – на год. Такая же ситуация может повториться с регистрацией отечественных вакцин от коронавируса…
И такие проблемы не только с препаратами, необходимыми в борьбе с COVID-19. По словам Александра Петрова, подобные проблемы неоднократно возникали с противосудорожными препаратами для детей, с онкологическими препаратами. Причём процесс регистрации одинаков как для простейших медикаментов, так и для сложных, инновационных. Как считает политик, давно пора упростить этот процесс.
Много сил тратится и на регистрацию цен на препараты. Если цена медикамента повышается, то его снимают с производства. Если подорожал дешёвый препарат, то его убирают с рынка, даже если его стоимость всё равно остаётся в пределах сотни рублей. Поэтому дешевые лекарства уходят с рынка - их перестают производить. Кто страдает от этого? Люди. Как сами больные, так и те, кто занят в производстве лекарственных препаратов. Из-за повышения цены на рубль останавливаются целые производства, страдают трудовые коллективы, пациенты остаются без этих дешевых лекарств. Логично, что контроль требуется дорогостоящим, сложным препаратам с токсическими эффектами, а также если цены необоснованно взлетают на порядок. А сейчас цена копеечного лекарства повысилась на полтинник - и все, его уже нельзя поставлять на рынок. Лекарства - это не ботинки. Если в продаже нет зеленых ботинок, можно купить красные. С лекарствами так нельзя. И это еще один вопрос, который должен регулировать закон.
Нам нужно создавать свои инновационные лекарства.
Нужно давать госзаказ ученым, какие именно лекарства необходимо разрабатывать. Сейчас в институтах на государственные деньги их придумывают, но почему-то не те, что требуются здравоохранению и людям. За последние 20 лет у нас создано всего 10 инновационных лекарств, а сколько денег вложено! Например, где госзаказ на разработки новых генно-терапевтических препаратов? В США одна инъекция такого препарата стоит огромных денег. Наши генетики говорят: мы это можем. Но тогда почему государство не вкладывает средства в это направление?
Во многих регионах не хватает средств индивидуальной защиты медиков.
Во многих регионах, включая Москву, не хватало респираторов, защитных очков, лицевых щитков, специальных костюмов. Из-за дефицита респираторов, которые обеспечивают надлежащую степень защиты, использовали медицинские маски, которые ее не гарантируют. Из-за недостаточного количества врачей возникли колоссальные нагрузки – люди работали по 12 часов и больше.
Отсутствие единого реестра больных, имеющих хронические заболевания
Когда речь зашла о том, что особые меры предосторожности должны быть приняты для лиц старше 65 лет - это было всем понятно. А когда то же самое потребовалось тем, у кого есть хронические заболевания, в регионах растерялись – единого реестра таких больных нет, принялись спешно составлять списки, что-то придумывать, но это не дело… Должен быть создан федеральный регистр пациентов в статусе закона. Ведь и федеральное финансирование принимается вслепую, отсюда полный хаос в управлении и финансами, и лечением, и лекарственными закупками. Так, чиновники предлагают выделить 10 миллиардов рублей на профилактику повторных сердечно-сосудистых случаев - инфарктов и инсультов. Откуда взялась эта цифра, если количество таких больных неизвестно? Почему именно столько, много это или мало?
Хочется надеяться, что эти проблемы, а также многие другие, которые невозможно осветить в одной статье, буду решены в ускоренном темпе, без бюрократических проволочек, в самое ближайшее время, и тогда окажется, что форс-мажор в виде пандемии пойдет во благо, заставив модернизировать и усовершенствовать систему российского здравоохранения.
#проблемы медицины #медицина сегодня #новости медицины