В лучших семейных традициях
У российских семей есть свои особенности, которые приводят на разных этапах к нефункциональности этих семейных систем. Например, есть такая характерная традиция: воспитывать детей на чувстве вины. Это может быть даже незаметно на первый взгляд.
Например, когда ребенок сломал веточку у дерева, ему говорят: «Дереву больно». Это полная чушь, у дерева нет нервной системы, ему не может быть больно! Но это самое простое, что приходит в голову матери.
Это такое семейное правило: «Если ломаешь цветочки, то ты жестокий и тебе должно быть за это стыдно». Это не только российское семейное правило – оно часто связано с православной культурой.
Слитая пророщенная российская семья появилась в абсолютно конкретных условиях, которые сейчас уже не существуют. В каких условиях нужно держаться друг за друга и жить общиной? Когда по отдельности не выжить, потому что война, катаклизмы, голод.
Если выгнать человека на улицу сейчас, в начале XXI века, что он сделает? Снимет жильё, пойдет в гостиницу, пойдет к друзьям. Он решит эту проблему. То есть, на сегодняшний день эта слитость нефункциональна, потому что она не выполняет своей прямой задачи: обеспечить выживание в агрессивных, катастрофических условиях. Когда катастрофических условий нет, эта слитость начинает влиять на другие вещи, которые сами по себе становятся катастрофой . Так, например, происходит в инцестных семьях. Это семьи настолько слитые, что между их членами, детьми и родителями, или между детьми есть сексуальные отношения. На российских форумах об инцестах пишут такие вещи, которые я не читала больше нигде: что это классно, что у всех обычные семьи, а мы ещё и любим друг друга! Для меня это прямое следствие слитости и нефункциональности этой слитности.
Я расскажу о ситуациях, которые нужно будет проанализировать. Когда мы рассматриваем случай, он как бы принадлежит одному человеку, мы его называем идентифицированным пациентом, а рассматриваем всю семейную систему. Попробуем разобраться, что может быть не так с этими конкретными людьми в этих случаях и что им можно будет сделать. И для этого нам понадобятся знания о правилах, границах, семейных мифах и ценностях, стабилизаторах системы.
Правила
У каждой семьи они собственные семейные правила. Правила рассказывают о том, как делать хорошо , а как делать плохо, что поощряется , а что порицается. Они объясняют, как воспитывать детей, строить отношения, устраиваться на работу. Как относиться к алкоголю, деньгам, домашним животным.
Например, может быть такое семейное правило: «Не брать кредиты». Нужно накопить, а потом купить вещь, а иначе это всё долги.
Или есть семьи, в которых работает правило: «Самым неудачливым членам своей семьи надо помочь». Если кто-то беднее, надо помогать деньгами, если кому-то в семье негде жить, то надо к себе пустить.
В семье с таким правилом одни родственники могут паразитировать на других. Есть такое семейное правило – помогать неудачникам. А если бы не было такого правила, то никто и не был бы неудачником, потому что в этом бы не было бы никакого смысла.
Бывают абсолютно разные ситуации, бывают абсолютно разные правила. Бывают функциональные правила и нефункциональные правила. Психология не говорит, что такое хорошо и что такое плохо – она описывает то, что есть, и даёт возможность выбирать то, что хочется.
Ещё в семейной системе есть стереотипы взаимодействия. Абсолютно сногсшибательная штука: все что происходит в семье, является поведением, которое что-то обозначает. Молчать, говорить, хлопнуть дверью, пустить кота – это всё поведение. Из привычных шаблонов поведения складываются стереотипы взаимодействия. Каждая семья пронизана посланиями друг другу даже тогда, когда они не выражаются вербально.
Муж припозднился, жена открыла дверь, развернулась, молча ушла в комнату – это послание. Отец пришёл пьяненький с работы, сказал «Всем привет», старший сын остался делать уроки за своим столом – это послание. Любое поведение, которое наблюдается в семейной системе и работает на одно и то же – это стереотипы взаимодействия, которые помогают сохранить гомеостаз. Это может выглядеть совершенно нелогично.
Даже домашние животные могут в этом участвовать своими способами. Недавно мы разбирали такую систему: мы говорили об алкоголизме мужа и смотрели, как вся семья поддерживает этот алкоголизм, хотя каждый «участник» думает, что на самом деле это не так.
Приходит муж домой пьяный, жена говорит: «Ах ты мерзавец, всю кровь мне выпил! Лучшие годы жизни тебе отдала!». Муж думает: «Хмм, жене я не нужен, пойду к старшему сыну, который сидит за компьютером». Сын его игнорирует. Мужчина думает: «Ну младший-то меня любит!». Подходит к младшему, допустим ему два-три года, он действительно любит папу, но он член семейной системы и будет делать то, что нужно. Как он себя ведет? Например, плачет, спрашивает «Где мама?», или говорит: «Фу, папа, от тебя плохо пахнет». Или, например, он радуется тому, что папа пришел, принес ему игрушку, но чётко знает, что за эту игрушку папе потом влетит, потому что из-за этого он не купил молока.
Мужчина двигается дальше. В этой семейной системе был кот, который писал в тапки каждый раз, когда мужчина приходил домой. То есть мужчина проходил по такому круг - от жены к коту, нигде не мог преткнуться, ну хоть тапки надеть, «уйти в штаб» - а тапки помечены! Мужчина думает: «Да ну вас! Пойду ещё раз напьюсь!»
Вот так работает семейная система: то, что мы делаем, парадоксальным образом приводит к тому, чего мы можем не хотеть. Это такой круг: то, что сохраняется - например, алкоголизм мужа- поддерживается каждым членом системы, даже если они думают, что этого не делают.
Другая история про мужа и жену. Когда муж приходит трезвый, жена на него ругается, пилит, потому что с пьяным разговаривать бесполезно. В её семейной системе есть такое правило: «Чтобы с пьяным мужчиной ничего не случилось на улице, он должен прийти домой, его нужно уложить и сделать всё, чтобы он остался на месте». Когда он приходит пьяный, она с ним ласково разговаривает, она его кормит, она с ним нежная, милая, пушистая. Он будет пить? Постоянно!
Двойные послания
В стереотипах взаимодействия очень опасны так называемые двойные ловушки. Есть такое понятие - конгруэнтность . Этот термин обозначает соответствие: когда то, что мы делаем, то, что мы говорим и то, что мы думаем – это одно и то же.
Неконгруэнтное послание – это когда по одному каналу восприятия идет одна информация, а по другому каналу идёт другая. Например, мы говорим: «Как я рад тебя видеть» - но делаем это тусклым, невыразительным голосом, и тело наше при этом сжимается. Это неконгруэнтный посыл, потому что на вербальном уровне информация «Как я рад тебя видеть», а на уровне тела - «Не очень-то рад».
Неконгруэнтные послания, неконгруэнтные стереотипы взаимодействия – это когда одновременно даётся два разнонаправленных послания, и тогда каждая реакция будет ошибочной и повышать тревогу.
Долгое время психиатры считали, что шизофрениками становятся в определенных семьях, что это особенности воспитания. Сейчас так уже не думают, но частично подобные взгляды сохраняются. В психологической литературе описывается следующий классический случай. К больному шизофренией десятилетнему мальчику приходит его мама, садится на лавочку. Он подходит к ней, присаживается поближе, а она в ответ ежится. Он отодвигается, среагировав на это послание. Мама спрашивает: «Ты чего отодвинулся? Ты совсем не рад меня видеть?». Так выглядит ее двойное послание: «Держись от меня подальше/не смей отдаляться».
Такие послания могут выглядеть и звучать по-разному. Например, так: «Я хочу, чтобы мои дети стали самостоятельными, но на телефоне пароль ставить нельзя, страницы в соцсетях от меня не закрывать». Или так: «Конечно, я хочу, чтобы ты был самостоятельным, именно поэтому я уже выбрала за тебя университет, потому что там тётя Клава работает». Чувствуете противоречие? Или, как говорила мама одной моей клиентке: «Ты красивая, только спина у тебя жирная, а ноги худые».
Неконгруэнтное послание, двойная ловушка – это когда всё, что бы вы ни делали, будет неправильно: и то встретит осуждение и то.
А когда невозможно поступить правильно, что с нами происходит?
Как мы живём с этими внутренними противоречиями? Вообще не понятно, что делать. В этом случае мы ждём хоть одного ясного послания, которого можно услышать и успокоиться наконец. Родительские послания, которые дадут возможность поступить правильно и успокоиться, окажутся прямо таки выбитыми на скрижалях. Хорошие они или плохие, функциональные или нет – но такие послания берут на вооружение, потому что они снимают тревогу.
Стабилизаторы
Стабилизаторы – это то, что держит семейную систему вместе. Бывают функциональные стабилизаторы: общие дела, общее место жительства, общие интересы, темы для разговоров. А бывают стабилизаторы нефункциональные: болезни, скандалы, интриги, триангулированные члены семьи, которых никто не отпустит.
Мифы
Есть ещё семейные мифы – это истории про то, кто мы как семья. Бывают семьи героев , например. Там дедушка - пограничник, папа – пожарный, а сын бабушек через дорогу переводит.
Без чего нет героя? Без трагедии. Нет трагедии – нет героя. Если некого спасать, не будет спасателей, и поэтому в семьях, где мифом является героизм, очень часто случаются странные вещи: непонятные самоубийства, трагичные смерти, специфические выборы профессий (например, священнослужитель или человек, который в Средней Азии занимается благотворительностью).
Для подвига герою нужна ситуация, в которой можно кого-то спасти, проявив свои героические качества. А ситуации, в которых нужно кого-то спасать, - это катастрофы, трагедии, поэтому «семья героев» может как магнитом притягивать такие ситуации, но не понимать, что происходит.
Например, семейная система, где из предков осталась в живых одна женщина. Она – начальник этого мифа, начальник всей семейной системы. Она бежала из блокадного Ленинграда с двумя младенцами на руках под грохот канонады. Она однозначно герой. Она, правда, ненавидит детей, но это отдельная история. В семье существует правило: «Дети – угроза жизни», потому что без этих двух детей она бы выжила с большей вероятностью. Если в семье существует какой-то миф, он не обязательно должен быть озвучен. Для того, чтобы «поймать» семейный миф, иногда нужно приложить очень много усилий.
У неё есть сын и внук - один, потому что остальные трое внуков умерли. Это не магия, а просто паттерны поведения, которые она передала своему сыну, и эти паттерны провоцируют трагическую ситуацию, когда это возможно. Это поведение – это не магия.
Или – «В нашей семье сильные женщины». Для того, чтобы была сильная женщина, нужен кто-то слабый. Силой в семейных системах обладает тот, кто справляется не только со своими проблемами, но и с проблемами других членов системы. Такой сильный человек называется гиперфункциональным.
Если наши женщины гиперфункционалы, им нужны те, кто не может сделать ничего для себя, то есть, гипофункциональные люди. Это тоже может быть частью семейного мифа или стереотипом взаимодействия. Гиперфункционал ослабляет других для того, чтобы быть гиперфункционалом, а гипофункционал требует гиперфункционала. Тот, кто ничего не может, требует того, кто мог бы всё, и наоборот.
Семейная история
Ещё один фактор, который мы будем рассматривать, это семейная история. Семейная история записывается в виде генограммы. Генограмма – это схематично записанная история семьи, в которой отражаются разного рода связи. Девочки рисуются кружочками, мальчики – квадратиками. Семейная история рассказывает нам о том, что мы с большой долей вероятности можем предсказать: и сильные стороны и слабые стороны человека, являющегося продуктом семейной системы.
Например, у нас есть идентифицированный пациент. Сейчас я вам нарисую некую генограмму, а вам нужно будет предсказать, что, исходя из их семейных мифов, семейной истории, правил взаимодействия, с ними с большей вероятностью может быть.
Итак, у нас есть двадцатисемилетний молодой человек, братьев и сестер у него нет. У него есть мама и папа. Папе шестьдесят лет, а маме – шестьдесят три. У них есть собственные родители. В живых осталась бабушка по отцовской линии. Умершие члены семейной системы обозначаются на генограмме крестиками.
Нам нужно предсказать, что с этим двадцатисемилетним мужчиной может быть: кто он, с чем он пришёл на консультацию психолога, обратился за помощью.
Дедушки по мужской и женской линии погибли на войне. Бабушку по женской линии погубила болезнь сердца. Вторая бабушка жива и у нее – допустим – болят суставы. Живая бабушка у нас педагог, а умершая бабушка была домохозяйкой.
Какая дочь могла получиться у сердечницы-домохозяйки с потерянным мужем? Она получилась слабой женщиной, жертвой, потому что ей не у кого было научиться силе. Научилась болеть, ухаживать за домом, страдать по потерянной любви, приносить маме корвалол. Такие правила ей передали, такому научили. У мамы есть старший брат. Он жив, и он функциональный, сильный. Работает в колхозе: комбайнёры взяли в своё сообщество.
Отец двадцатисемилетнего молодого человека - алкоголик. Кого будет выбирать жертва (мать молодого человека)? Либо спасителя, либо агрессора. Её муж – запойный алкоголик, тиран и агрессор, который её тиранит, очень сильный. Она к концу жизни тоже начинает выпивать, потому что когда они пьют вместе, он не так бесится. Вопрос: что с нашим двадцатисемилетним молодым человеком может быть не так?
Он умеет выстраивать агрессивные семейные отношения: это то, чему его научила его родительская семья. Он не мог ориентироваться ни на бабушку ни на дедушку, потому что оба деда погибли на войне, и у него не было других моделей. У него есть только одна модель отношений, в которых он агрессивен.
У него контразивисимость от алкоголя. Контрзависимость – это такая же зависимость, только с другой стороны. Вместо того, чтобы развивать алкоголизм, он развивает полное неприятие алкоголя.
С какой женщиной он сможет создать семью? Скорее всего, с той, которую сможет упрекать в алкоголизме. Для этого у него есть сформированные паттерны поведения, стереотипы взаимодействия: он знает, как себя вести, когда женщина пьёт. Он знает, как её обвинять, упрекать, обижать .
Найдет он себе такую девушку? Запросто! И они начнут создавать семью. Он женится, у них родятся дети. И вот таким образом эта стабильная семейная система может передаваться дальше, поддерживая свой закон гомеостаза через то, что мы умеем, какими мы обладаем паттернами взаимодействия, идеями, шаблонами, тем, что считаем правильным и неправильным и так далее. Точно так же можно развернуть в обратную сторону любой семейный симптом, любую проблему, любую особенность вашей личности, вашей семьи . Мы можем посмотреть, откуда растут ноги и исправить ситуацию. Итак, переходим к историям.
История № 1
Идентифицированный пациент – молодая 30-летняя женщина, младшая и самая красивая среди своих многочисленных сестер по отцовской линии. У нее большая семья: у ее папы много жен. Эта самая младшая и самая красивая из своей семьи девушка разбивает сердца мужикам. Причём именно так она об этом и говорит: «Я завожу отношения, они в меня влюбляются. Я ухожу, они остаются с разбитым сердцем». При этом она вот уже пятнадцать лет безответно любит пожилого мужчину с пороком сердца. Почему так происходит?
Отец этой девушки абсолютно здоров, живет с очередной женой, от которой у него нет детей. Абсолютно здоровый.
Есть один отец, схематически в генограмме. Есть множество женщин, от которых у этого мужчины есть дочери. Их действительно много. Каждой из своих женщин он разбил сердце, кроме последней, с которой живёт. Но она вроде тоже не очень довольна тем, что происходит.
Самая красивая из этих девочек – наша идентифицированная пациентка – по большому счёту оказывается в роли мстительницы за весь женский обиженный род. У неё есть семейное послание, некий стереотип взаимодействия. Ей с детства говорят, что она – самая красивая, что от мужиков у нее отбоя не будет. «Ты смотри, не позволяй им сделать то, что он сделал с нами! Не попадай на таких мужиков и вообще отомсти за нас». Ей это говорят на каждом юбилее.
Считается, что девушки выбирают мужчин, похожих на отца. А ей родные говорят: «Ты смотри, не выбирай такого мужика как отец, делай вообще по-другому». У девушки есть функция, миссия: она должна мстить за своих женщин в семье тем, что разбивает мужчинам сердца…
Почему она безответно любит мужчину с больным сердцем? Это безопасная для нее ситуация: любить человека со сломанным, «разбитым» сердцем – значит не быть по отношению к нему носительницей сценария.
Этот пожилой мужчина хорошо к ней относится, но не любит. Говорит: «Дура, тебе замуж пора!». А она не может уйти, потому что со всеми потенциальными партнёрами «включает» сценарий, родительские послания. Семья у нее, конечно, слитая.
Как сломать этот сценарий? Мне нравится идея о том, что она может немножко дистанцироваться от этой семейной системы, перестать сливаться с ней. Тогда у нее появится возможность выработать собственные правила о том, как стоит обращаться с мужчинами, а как не стоит. Подумать, чего она от них хочет.
И посмотреть на семейную систему немного со стороны, попробовать как-то по-другому к ней относиться. Например, решить, что двое из прошлых женщин отца сами виноваты, или что её матери лучше без отца. Ей нужно побыть в стадии монады. Пока же у нее есть только семейный миф : «Мы, женщины, несправедливо обижены, а у тебя больше всего потенциальных возможностей…»
История 2.
Тридцатилетние мужчина и женщина, у которых разлад. Они не состоят в браке, но живут вместе около десяти лет. Внезапно он начинает хотеть развиваться, общаться, жаждет новых знакомств, мечтает переехать. А она так же резко чувствует желание быть дома, не хочет переезжать, её пугают его друзья, у неё депрессия по этому поводу. Зацикливается на семье, на доме, говорит, что пора наконец пожениться.
Почему это происходит? Что-то случилось в их семейной системе, что изменило паттерны поведения. У парня не так давно умер отец. Тот был свободным человеком, путешественником, не обремененным обязательствами. С этого момента у мужчины и женщины и начались трудности.
Они жили в достаточно свободных отношениях, и обоих это устраивало, пока не наступил кризис, пока не умер один из членов семьи. Когда умирает кто-то из близких, правила, которые он транслировал, как бы становятся правдой, заповедями, высеченными на скрижалях. Этим ему отдают дань уважения, это как последняя воля.
Так дочь может сомневаться в том, что мать права по поводу непременной ежедневной уборки. Но после того как мать умирает - если у них несепарированные отношения, и если они были очень близки – дочь перестаёт в этом сомневаться и начинает убираться как мама. Теперь это заповедь.
Заповеди отца в нашей истории – это свобода, путешествия и отсутствие обязательств. В детстве они с отцом жили отдельно, мужчина нашёл своего папу, уже будучи взрослым человеком. То есть, они в зрелом возрасте воссоединились, у них были хорошие отношения примерно последние десять лет.
Итак, мужчина начинает отдаляться от женщины в нашей истории, потому что есть правила, по которым жил папа. У женщины же есть чёткое семейное правило: во время катастрофы семья должна сплотиться, реакцией на катастрофу в семье должно быть слияние, потому что катастрофу можно пережить только вместе. И у них в итоге оказываются абсолютно разные паттерны поведения в этой ситуации.
После катастрофы она «говорит» примерно так: «Давай жениться, твой папа бы этого хотел. Жаль, что он не понянчил наших детей» Она хочет слиться, хочет стать ближе, потому что таков её паттерн поведения. Партнер же «говорит»: «Эй, а папа-то был ничего так мужик! Хочу быть как папа!»
У женщины в этой истории нет семейной идеи, что, если от неё отдаляется мужчина, то с ней что-то не так. Нам важна её реакция на катастрофу: для героини слиться с партнером, приблизиться к нему – это возможность пережить горе, которое постигло их семью. Ведь его отец для нее тоже близкий человек. Что же делать?
Если в прошлой истории мы говорили о том, что девушке надо вернуться в состояние монады, то в этой истории партнерам нужно осознанно вернуться в диаду и осознать, что они столкнулись с противоречащими правилами. Они носители разных идей, и об этом можно разговаривать.
Чтобы договориться, выработать свои правила, требуется время, пространство. Но это возможно. А там уже они найдут подходящие варианты: может, она будет путешествовать с ним, или они оба переедут, или он какое-то время поживёт один, а потом вернётся. Или - она может обеспечить себе на какое-то время некую базу контроля: если он уезжает на время, пусть всегда берет трубку, когда она звонит. Если они будут об этом говорить, у них будет шанс договориться и сделать свою диаду снова плотной.
Примечательно, что чем менее осознанно мужчина будет себя вести, тем более детально будет повторять поведение отца. Если он осознает, почему поступает так или иначе, делает, у него будет меньше потребность подражать отцу. А значит, шанс прийти к согласию с женщиной будет выше.
История № 3
Идентифицированный пациент - молодой человек, которому двадцать три года, уехал учиться в другой город пять лет назад и там заработал гепатит. Он уехал из своего города от своей семьи и сразу заболел, учась на первом курсе.
Принципиально важный момент: он не лечится, хотя сейчас есть лекарства, полностью избавляющие от этой болезни. На родину герой истории не вернулся, собирается умирать в другом городе.
Его родители в браке, не в разводе. Отцу сорок восемь, а матери – сорок пять. У мамы с папой хорошие отношения. При этом про папу в этой семье говорят, что он спокойный. Что это значит? Невключённый, безучастный. Папа много работает, всё остальное делает мама. Маму можно назвать гиперфункционалом. Младшая сестра – тоже гиперфункционал. А если она гиперфункционал, то в этой горизонтальной коалиции на генограмме парень будет гипофункционалом.
Что случилось бы, если бы он вернулся домой? Его бы включили в семейную систему и спасли. Но если он спасён, то он не представляет такого интереса для своих гиперфункциональных матери и сестры. Гиперфункционалам нужен умирающий, а не спасенный.
Я бы сказала, что в семейной системе он реализует своё единственное право – умереть. Как гипофункционалу, родители и сестра не дают ему возможности заботиться о себе самостоятельно или быть успешным в том, чтобы жить отдельно.
И для меня здесь право умереть выглядит ресурсной попыткой восстановить свою функциональность, потому что он берет это право. Он говорит «Я не буду лечиться, и это моё право: жить, если я хочу, и умереть, если я хочу». Я воспринимаю это как попытку иметь хоть какие-то права.
Почему впервые в зале звучит вариант включить в это дело отца? То, что отец не включённый в происходящее – это то, что его не включает семейная система: «не включаться» - это не только его решение. Они тоже его не включают.
А вот теперь смотрите. Вся жизнь молодого человека строилась на том, что с ним что-то делали. Сейчас он провоцирует ситуацию, в которой бы члены его семьи приехали и что-то с ним опять сделали: тряханули, переубедили, организовали группу поддержки…
Но гипофункционал становится гиперфункционалом только тогда, когда рядом нет другого гиперфункционала. Тогда он начинает дейстовать.
Семья его спасать не стала. Он в этом немного побыл, потом встретил девушку, они друг друга полюбили. Затем приехал к своей семье сдавать анализы и сказал им, что не хочет умирать и будет лечиться. Пошёл в больницу, сдал анализы - и ему сказали, что он здоров. Такая вот история.
Ему сейчас тридцать три года, у него жена и двое детей. И всё у него хорошо. Сейчас он принял на себя функцию человека, который сам справляется со своими трудностями, не нуждается в том, чтобы другие решали проблемы за него и чтобы он решал проблемы за других. А если бы они приехали, вытащили бы его, через год бы он организовал себе ровно такую же ситуацию с чем-нибудь еще. Есть же много всего: кирпич на голову может упасть…
Для анализа ситуации нужно обнаружить то, что является причиной сложившейся ситуации в этой семейной системе, и найти объект приложения сил. Стоит задать себе вопрос «Зачем?», а не «Почему?» Например: «Зачем он заболел гепатитом? Потому что его выгнали из семьи в другой город, и ему необходимо было снова привлечь внимание, оказаться внутри этой семейной системы».
Так работает семейная система. Когда был смысл в симптоме – симптом был, когда смысла не стало – симптом исчез.
Подписывайтесь на мой канал, ставьте лайки!