ПЯТЬ ЛЕТ ЗА НОЖ
У наркомана три тропы: дурдом, тюрьма, кладбище. Колёк пошёл по второй. Сопье сообщил мне, что : "Погостов получил пять лет за нож". Как угодил Шахматы в каталажку? Неизвестно. Неволя могла бы подлечить его измученное опиумной проказой тело. Хотя, поговаривают, что и в условиях заключения наркотические ручейки не иссякают.
Можно предположить невысокий статус нашего героя в тюремной иерархии. Он, конечно, вор, но неизвестно, - как оценили его способности матёрые хищники, имевшие много ходок, отведавшие баланду разноширотных зон и отмотавшие немалые сроки? Суть данного предмета мной не изучена. Однако, зная Шахматы, как существо, чья душа заполучила уйму червоточин, предположим, что он по-шакальи заискивал перед сильными, а слабых норовил укусить побольней, дабы использовать потом в своих подлых целях. Колёк наверняка давал уркам концерты, пел песни Шандрикова или какой-нибудь "гоп-стоп". Воровскую романтику он ценил и был к ней бережен, словно любящая мать к единственному дитяти. Весьма вероятно, что бывший нарик вновь опоэтизировавшись, напрополую творил денно и нощно . В томящих условиях несвободы горевал унылыми стихами, сетовал скорбными виршами о нелёгкой судьбе птицы, загнанной в клетку. Он, очевидно, тужил о жене, детях и очаровательной синьоре Шире, какую не смог забыть, пребывая в узилище и, которую помнил бы, находясь даже в печи пламенной. Думы о кайфе, о шикарном приходе, о сигаретке, закуренной после укола - не покидали его и за решеткой. Незримые цепи психологической зависимости прочнее железных. Грезил ли заключённый о свободе? Готовил ли план бегства из постылой кутузки? Да, неоднократно.
Колька страстно тянуло в табор, к очаровательной Снегурке, торгующей чёрной радостью - иллюзией счастья, окаянной прелестью смерти - к ложному раю и верному аду. По-первости, Шахматы крепко ломало. Он мучался на дыбе судорог, изнывал в тенетах поноса, мерзко зяб и злобно скрежетал полусгнившими зубами. Наконец, постепенно оклемался, принялся чифирить и вымучивать чинарики; играть в карты на леденцы или иной-какой интерес. Мольбы о помиловании, начертанные корявым почерком, съели не один рулон казённой бумаги. Он кропал стишата в часы сумеречных бдений и ночных раздумий; мастерил шахматные фигуры из хлебного мякиша; украшал тело наколками, содержащими одному ему ведомый, скрытый смысл изображений: котики, черти, змеи,пауки и могильные кресты с гнездящимися на них вещими воронами; терпеливо сносил побои и надругательства, был унижаем и унижал себе подобных, расчеловечивался, замышляя месть - страшную вендетту - лютую кару тем, кто отнял его свободу. Будучи психом, Шахматный узник жестоко страдал от навязчивых душевных завихрений. Как манны небесной он ждал освобождения.
И вот, долгожданный день настал. Отмотав срок, Шахматы наведался к Сопье. Тот с порога предложил ему:
- " Выпьешь? "
- " Конечно!" - бурно обрадовался Колёк.
Он убеждал Сопье, что "завязал с широй" и теперь только "выпиваю иногда". Как говорится: свежо предание, а верится с трудом. О тюремном периоде жизни Шахмат сведения отсутствуют совершенно. Всё изложенное - на уровне догадок. Сдаётся мне: пять лет за нож - не образумили Колька, не вычистили из сердца скверны порочных желаний.
Шахматы опять повадился к любезным барыгам, мечтая докричать оборванную песню самоубийцы. Наркоград ждал его, широко распахнув роковые врата притонов. Шира вожделела впрыснуться в в его зажившие, отдохнувшие от уколов вены, пробраться в нутро, перемолоть в фарш лобные доли и утянуть своего поклонника в глубочайшее подземелье возмездия. Пять лет отсидки за нож не хватило для исцеления от опиумного недуга. Это печально.
Напрасный урок,
Печально, Колёк!
АДСКИЕ МУКИ НАРКОМАНА
Глаза горели безумным пламенем удачи. Ноги, словно, оторвавшись от земли, несли по воздуху почти невесомое тело. Руки, уподобившись размашистым крыльям, рассекали свинцовые дали, кинжально прорезая вязкое пространство. Давно нечёсанные патлы неестественно вздыбились, встав почти вертикально, точно перед схваткой - последней битвой с невидимым противником. Он жадно глотал сливочный студень тумана, богато подсоленный потухшими звёздами. Как могущественный джинн, он мог прыгать с террикона на террикон. Волен был оборачиваться в плащаницу, сотканную из степного ковыля да овражного чертополоха. Он сумел бы пулей влетать в закопчённые заводские трубы, неопалимо ночевать в пылающих мартенах и домнах, выкидывать канатоходческие трюки на линиях электропередач, вопить восторженные оратории в унисон с рычанием оркестра трансформаторов, скача по верхушкам высоковольтных опор.
Его счастье было труднопостижимое, - сравнимое, разве что со счастьем сверхгибкого йога, замысловато обретшего бессмертие.
В кармане Шахматной куртки покоился целый фуфырь термоядерной ширы. Колёк со скоростью баллистической ракеты влетел в первый попавшийся на пути подъезд, чтобы, наконец-то по-человечески, после пятилетнего воздержания кошмарно, жутко, дико, чудовищно вмазаться. Колёк забежал в подъезд, распечатал новенький баян, выбрал из фуфыря пять кубов опия и мгновенно воткнул долгожданную иглу прямо в центр левой руки. Он удачно попал в пять лет отдыхавшую, изголодавшуюся вену.
Широчайший приход раздавил его повреждённый мозг, словно мальчишка проворной ногой растёр во прах жирного таракана. Шахматы испытал атаку несметного множества внутренних точечных уколов. Блаженный зуд утянул Колька в запутанные коридоры удовольствия. Опиумное наслаждение вышвырнуло его с лестницы земного бытия в топкую хлябь метафизической грязи. Шахматы проваливался в неизвестность, слой за слоем, утопая всё глубже в бездонном океане кайфа. Время рассыпалось, как старый папирус неосторожно извлечённый из тайного хранилища древней гробницы. Муть оказалась беспредельной. Смесь ощущений спутала сознание. Шахматы безмолвно просачивался сквозь пограничные лимбы потустороннего мира.
Он рухнул на липкий, мраморный пол и очнулся посреди какой-то странной лаборатории. Едва очухавшись, Шахматы с любопытством принялся осматривать диковинные приборы, реторты, сообщающиеся сосуды, фантастические механизмы и другие загадочные приспособления: колбы, штативы, кубы для возгонки летучих паров. В огромной, медной, неподогреваемой огнём чаше клокотала бурая человеческая кровь. Шахматы хотел закричать, но ледяная немота железной рукой сковала его горло. Пугливо озираясь, Колёк принялся изучать эту жестокую невидаль. Героически отринув любую опасность и поправ всяческий страх, Колёк уверенно выступил вперёд.
Пространство лаборатории трансформировалось и потрясло его взор бескрайностью совершенно невообразимых масштабов. В высоких, стеклянных кабинетах сосредоточенно трудились пепельно-серые, покрытые густой шерстью, чудные существа с ослиными головами. Длинные операционные столы были завалены раздутыми трупами потребителей всяческих ядов. Серые демоны выкачивали их гнилую кровь особыми насосами, походившими на тысячетрубочных спрутов. Змеящиеся шланги, увенчанные ржавыми иглами, изголодавшимися цепнями неотрывно прикипели к мёртвой, отвратительно-смердящей куче разлагающихся тел. Кровью человеческой удобряются поля произростания дьявольских цветов. Угнетающее душу зрелище, - точно кто-то вытряхнул покойников из гробов, вывернул исподнюю кладбища наизнанку, потревожив вечный сон усопших, - превратив их в дваждыумерших - умерших на этом и на том свете.
Шахматы ускорил шаг. Его тошнило, но страх сдерживал рвоту надёжнее суконного кляпа. Колёк увидел железнодорожную станцию, усеянную развязками, по рельсам которых задумчиво ползли вагонетки, гружённые окровавленным лесом рук и ног. Отдельные составы были доверху заполнены арбузами человеческих голов. В особых, прозрачных контейнерах неизвестно куда переправлялись разноцветные, склизкие внутренности. Шахматы усмотрел главного паровозника. Тот имел голову дятла, с нахлобученной ближе к клюву форменной фуражкой и невероятно мохнатое, рыжее тело орангутанга. Паровозник издал предупредительный свисток.
- " Вон с пути!" - ударило набатом многократно повторяемое эхо металлического голоса преисподнего путейца.
Шахматы дёрнул, что было мочи и, не успев перевести дух, метеором ворвался в ещё более угнетающий анатомический театр. Это был дезоморфиновый сквер - омерзительный коаксиловый натюрморт. Пирамиды плоти, обглоданной каракуртами наркотической кислоты, осыпали его камнепадом шаров тромбозного мяса. Мутный, остекляневший глаз баскетбольным мячом влетел в отверстую корзину изумлённого ужасом Шахматного рта. Изуродованные коаксилом пальцы надавали Шахматам с дюжину щедрых пощёчин да тумаков, накрутили дуль его изурённому смрадом носу. Костяные ноги, на которых чудом держалось гангренозное мясо, одарили его не в меру дружескими пинками и наш перепуганный герой пушечным ядром просвистел над пикником разбушевавшейся мертвячины.
Два чернокрылых, неописуемого вида, оборотня крепко держали его за плечи. Шахматы стоял на коленях перед великолепным троном,расписанным алыми маками. Трон был изготовлен из громкопульсирующих людских сердец. Пространство тронного зала заполнили величавые фигуры бога сна Морфея, опирающегося на гигантский шприц с инъекцией опиума. На троне торжественно восседал повелитель тьмы в вышитой сорочке, синих шароварах и красных сапожках с загнутыми носами. Его ветхозаветный облик ошарашивал и одновременно притягивал нашего героя.
- Ты знаешь, кто я? - громоподобно вопрошал он.
- Догадываюсь! - робко всхлипывал Шахматы.
- Ты понимаешь, что запретное удовольствие это - духовная смерть? - нахмурив брови прогремел сатана.
- Да, - захлёбываясь от слёз прогундосил Колёк,- прости меня, если можешь, великий князь.
- Я не прощаю, - зловеще ухмыльнулся дьявол, - но осуждаю на муки и, к тому-же, ты мне продался с потрохами ещё на заре своей юности.
- Может, есть надежда?
- Здесь нет надежды. Тем паче - для наркомана, отрёкшегося от здравого смысла и мудрой цели человеческого бытия, - создавшего ад на земле для себя и ближних своих. Трепещи-же, отравитель!!!
Умоляю, - истошно завопил Колёк, - освободи меня от кары!
- Я не милосердствую по четвергам, - захохотал нечистый, - и в другие дни тоже. Однако, я дам тебе толику блаженства. Ведь ты хочешь уколоться, гнилой торчок?
- Да, повелитель, - потупив очи, прошептал Шахматный раб.
- Принесите сырьё! - сатана отдал распоряжение слугам, очень похожим на цыганских барыг с посёлка Стройдеталь.
Черти приволокли к престолу родню Шахмат. Они были закованы в кандалы. Шахматы увидел бабушку, мать, жену и своих детей. Из глаз несчастной родни сочилась кровь. Их кровь - на его руках. Их терзали в аду по его вине. Колёк открыл запоздалую истину в своём сердце.
- Убей их! - заревел владыка ада, - уколись их кровью. В крови одного из ближних твоих заветная шира. Уколешся и убежишь от мук вечных!! Перережь им горло!!!
Кто-то вложил острый нож в его дрожащую руку.
- Нет, - завопил Шахматы, - не могу!
- Тогда, пеняй на себя! - захохотал сатана.
Ломка зубастым ящером вторглась в его скелет, смачно похрустывая полуразрушенными костями. Чёрный, многолапый паук всадил ядовитое жало в болевой центр воспалённого мозга. В сердце проникли молочные черви, - сосредоточенно, алчно и деловито устроили там лютую гладиаторщину. Шахматы скрутило узлом, в саквояж головы посыпались приказные мысли: " убей!", "уколись!", "зарежь!", "вмажся!", "смелей!", "не трусь!", "решай!".
Колёк по-вурдалачьи бросился к бабушке Мусе и перерезал ей горло, затем пробил ножом материнскую грудь, проткнул живот Лены-Тормоз и поочерёдно отпилил головы детям. Фонтан крови забрызгал подножие адского трона. Загрохотал стоглоточный смех, насыщенный издевательством и богопротивным глумлением. Душегуб, заляпанный родной кровью, победоносно сжимал окровавленный нож своего позора и преступления. Палач собственной семьи терпеливо ждал заслуженной награды.
- Колись! - повелел сатана.
Прислужники дьявола всучили убийце золотой шприц. Колёк откачал кровь бабушки и впрыснул себе под кожу, - прихода не было. Шахматы огорчённо вздохнул и проделал тоже самое с кровью матери, - без толку. Потом Лена-Тормоз, - эффект нулевой. Далее, старший сын, - опять осечка. Осталась малютка-дочурка. Погостов ввёл её кровь себе в вену... и поймал самый величайший приход.
Мозг Колька сдавило тисками непостижимого восторга. Статуи Морфея грянули гимн в его честь. Дьявольская свита вместе с повелителем, хохоча, растворилась в воздухе; исчезли и тела Шахматной семьи вкупе со следами крови этого чудовищного палачества - этой, воистину, адской казни.
Шахматы увидел дивноликую цыганку, облачённую в чёрные юбки и червоную шаль, расшитые белыми, пурпурными и золотыми маками. Цыганка влекла его, приглашая на танец. Колёк, сломя голову, бросился к ней, страстно обнял за тонкую талию и слился с красавицей в долгом, смертельном поцелуе. Страшный танец в объятиях ширы опустошал его мысли, распылял душу, обескровливал тело, разрывал в клочья осквернённую плоть. Он умирал, он гиб безвозвратно, он исчезал без прощения и кроткой надежды на жалость небес. Шира, чёрным драконом обгрызла его лицо, высосала сердце и насадила гниющие останки на многокилометровую иглу вселенского шприца, на котором в невообразимых конвульсиях извивались миллионы заживо гниющих наркоманов, -осознанно отрёкшихся от любви, семьи, родины, Бога и человека, - ставших добровольными камикадзе, убивающими себя во имя ложного, отвратительного и позорного удовольствия - удовольствия, ведущего за врата неизбывного проклятия. Воистину, горе кайфующим! Горе убившим себя!! Бесконечное, вечное горе!!!
КОНЕЦ
Мы имитируем жизнь в лживом, одурманенном мире, подчинённом идеологии гедонизма. Здесь наркоармии ведут нарковойны. Изобилуют: наркотруд, наркосекс, наркоспорт, наркокультура, наркоискусство, не говоря уже о наркомедицине и наркорелигии. Здоровой пропаганды здоровой жизни - смехотворно мало.
Всемирные процентщики стремительно поработили человечество, а удерживать толпу в беспрекословном повиновении проще, закабалив безликое стадо отравленными цепями : добровольным ярмом массового самоубийства, ядовитыми путами нравственного помешательства.
Воины антихриста всегда во всеоружии. Они одурачивают людей ложью пьянящей свободы, стирая индивидуальность, - вытравливая духовные скрижали веры, традиций, здравомыслия. Жестокая шайка всемирных проходимцев будет неустанно сокращать число обитателей планеты, и наркооружие, в истребительном замысле, гораздо действенней пушек и бомб.
Прочитав о герое современного эпоса, задумайтесь: нет-ли в душе вашей дьявольских Шахматных фигур? Это - преступные желания. Если не сможете полностью избавиться от них, - забросьте опасные Шахматы подальше на чердак вашего разума. Не соблазняйтесь нечистой игрой с покупателем душ. Отриньте прельщение смертельных удовольствий и, да поможет вам Бог!
От Сопье я недавно узнал, что Колёк умер в 1999 году. Узнал о трагедии спустя почти шестнадцать лет. В данный момент сатанисты уничтожают народ Донбасса. Но народ - нельзя победить! Если воскресить Шахматы сейчас, ему нечем будет колоться. Донецкое ополчение ликвидирует наркопритоны, заставляя подлых барыг пожирать ту отраву, которой, до недавнего времени, они повсеместно убивали дончан. Я убеждён, что Донбасс проснулся для новой, чистой, светлой жизни, где наркоте - нет места и каждый наркоделец непременно получит по заслугам.
Всё рассказанное о Кольке Погостове вполне биографично. Каково время, - таковы и герои! Добавить к сказанному более нечего. Завершим повествование патетической фразой.
Так жил, мыслил, говорил и действовал Шахматы Сувенирные - ГЕРОЙ СОВРЕМЕННОГО ЭПОСА!
10.02.2015 год.