В своем первом капитанском рейсе, который проходил в водах Мавритании, у одной из пяти наших женщин, находившихся на борту, случились проблемы по женской части. Сильное кровотечение, температура, боли... В общем, наш судовой доктор пришел ко мне и доложил: "Товарищ капитан, я не спец по женским делам. Тут нужен врач-гинеколог".
На ближайшем промысловом совете, где выступают все капитаны и докладывают о своих проблемах, я озадачился этим вопросом. Выяснилось, что нужный специалист находится в сутках хода от нас на одной из плавбаз в марокканской зоне. Сутки хода туда. Сутки там, пока девушку приводили в порядок. И сутки обратно. Трое суток, "выдернутые" из плана. Конечно, никто на берегу не стал мне корректировать эти сутки, несмотря на все выписки и справки. Эти трое суток были очень нужны: мы еле-еле выполнили план. После этого я взял себе за правило беседовать в начале рейса с каждой женщиной, идущей в экипаж, индивидуально на предмет того, чтобы она предпринимала все необходимые меры, дабы не подводить своих товарищей по команде. В целом, это действовало. Во всяком случае, таких серьезных проблем больше не было.
Правда, случались иные ситуации. В одном из рейсов опять же судовой доктор пришел и доложил: "Капитан, у нашей официантки аппендицит. Нужна срочная операция". - "Ну так делай". - "Проблемы, однако. Никто не хочет ассистировать". - "А я тут с какого бока?" - "Ну вы же капитан, последняя инстанция, второй после Бога. Кто, кроме вас?" - "Слушай, дорогой, вот только не надо этого. Есть Устав. Подобными вопросами должен заниматься старпом". - "Говорил. Он не может. Смертельно боится крови". - "Что значит - не может? Он должен". - "Поговорите с ним сами".
Я поговорил. Действительно, не может. Паталогически боится. Между тем, ситуация с девушкой накалялась. Я сказал: "Ну, ладно, давай. Что я должен делать?" - "Что скажу. В основном, подавать инструменты. Бензопилы, топоры и прочее". Я слегка опешил, потом сообразил, что шутник он, однако.
И вот, на столе лежит 24-летняя обнаженная девушка под наркозом. Доктор берет в руки скальпель и разрезает ей живот. Хлынула кровь. Мне резко "поплохело". Мельком взглянув на меня, доктор произнес: "Это нормальная реакция. Займитесь делом. Подайте тампон". В общем, операция прошла успешно, и я как-то это пережил. Но вынес после этого твердое убеждение, что правильно сделал, что подался в моряки, а не во врачи, как мне предлагала мама. Она была у меня главврачом роддома.
Кстати, о маме. В 1941 году она училась в смоленском мединституте. Когда немцы стали подходить к Смоленску, она с девушками-однокурсницами пешком под непрерывными бомбежками добралась до родного города Гжатска (ныне Гагарин). 230 километров. Оттуда ее отправили доучиваться в Мурманск, а позже - в Архангельск. Потом - всю войну по госпиталям. А папа встретил войну на западной границе, где проходил тогда действительную службу. Мало кто из его сослуживцев выжил. По субботам они собирались с друзьями-фронтовиками и рассказывали о войне. Мы с сестрой Наташей слушали эти рассказы, раскрыв все уши. В частности, папа рассказывал, как был офицером связи в штабе Жукова под Ельней, когда советские войска впервые применили "Катюши". Потом был вяземский котел, засада и плен при попытке выйти из окружения. Поскольку папа был в офицерской форме, а фашисты к тому времени уже поняли, что тут им не Франция, здесь пьют не "бургундское", а водку, и всё более и более сатанели, командир подразделения приказал папу расстрелять. Папиных познаний немецкого хватило, чтобы понять, что такое "erschießen" (расстрелять). В это время у немцев был обед, и офицер добавил, чтобы отвели метров за сто, дабы не портить аппетит. Повели двое автоматчиков. Едва кусты скрыли основную толпу немцев, папа развернулся и саданул заднего по причинному месту. Передний автоматчик, начавший разворачиваться на шум, получил прямой в нос. Подхватив один из автоматов, папа нырнул в перелесок, предварительно выпустив пару коротких очередей в "расстрельщиков". Так я и появился на свет...
Если бы папа с мамой были живы, я расспросил бы их поподробнее. Увы...
Но вернёмся к теме. Хочу рассказать о том, как моряки терпят по полгода без женщин. Честно скажу, это тяжело. Даже очень. Обычно на траулере 5-6 женщин (прачка, официантка, повара, буфетчица) при общем количестве экипажа около 90 человек. Бывает, что и ни одной. На фото в одном из таких рейсов без женщин я выполняю на Новый год роль деда Мороза, а наш радист - снегурочки.
Спасала в рейсах от проблем в этом плане только изнурительная работа. Когда отдаешься ей полностью, как-то легче. Но вот когда стал капитаном... 1985 год. Вечер. Сижу, разбираюсь с бумагами. Стук в дверь. "Войдите". Заходит буфетчица. Красная, как рак. "Лена, что стряслось?". - "Пока ничего, Николай Алексеевич". - "Садись, рассказывай". - "Когда я устраивалась в кадрах в море, мне девочки сказали, что ты должна спать с капитаном, если он об этом попросит". - начала она дрожащим голосом. - "И что стряслось? Я этого потребовал?" - "Нет, но я хочу упредить этот момент. Я после рейса собралась замуж, и не хотела бы, чтобы между нами что-то было. Я просто хочу заработать на свадьбу". Я откинулся в кресле. Посмотрел на нее. Не стал говорить, что, вообще-то, зарабатывать на свадьбу должен жених. Сказал: "Иди и работай спокойно. Никто тебя не тронет. Будут проблемы в этом плане - обращайся ко мне". Она поднялась и пошла. Казалось, красней уже некуда, но у нее это получилось.
Надо сказать, упомянутое негласное и нигде не прописанное правило в отношении буфетчиц. действительно практиковалось в те годы. Партком и кадры закрывали на это глаза. Возможно, потому, что считалось, будто в интересах выполнения плана будет полезно, если капитан не будет отвлекаться на, так сказать, всякие физиологические проблемы.
А вот вторая история противоположного, можно сказать, плана. Звонок по судовому телефону. Женский голос - "Это (последовало представление). К вам можно зайти?" - "Заходите".
Несколько минут спустя она была в каюте. Симпатичная молодая женщина. Как говорится, все было при ней.
- Товарищ капитан, вопрос у меня особый. Я замужем, но детей у нас с мужем нет. Не по моей вине. Врачи сказали, что и не будет. По вине мужа. Что-то у него не в порядке с этим. Но очень хочется стать матерью. До меня дошли слухи, что вы сейчас мужчина свободный, поэтому я решила обратиться со своей проблемой сначала к Вам - После короткой заминки она продолжила. - "Я могу трахнуться на судне с любым." - "Вы так в этом уверены?" - "Я знаю себе цену. На пятом месяце рейса у всех моряков глаза сверкают, как прожекторы, от одного моего вида. Но я хочу ребенка именно от Вас. Я добьюсь своего в любом случае. Мужиков на судне хватает. Но, повторюсь, хочу от вас". - Произнося все это, она едва порозовела. Говорила четко и твердо. Чувствовалось, что цену себе знала и продумала разговор не один раз. - "И не волнуйтесь, после этого рейса Вы обо мне больше не услышите. Мне нужен только ребенок. Понимаю, что это для Вас слишком неожиданно. Вы привыкли решать другие проблемы. Вам нужно подумать. И всё же прошу: помогите мне. До свидания. Я перезвоню завтра".
Я не буду рассказывать, что я сказал ей на следующий день. Пусть интрига останется. В конце концов, это не только моя тайна...
Надо сказать, это был не единственный случай подобного рода. Поэтому на простой вопрос: "сколько у вас детей?" я всегда затрудняюсь с ответом. Официально - четыре сына. Но сколько у меня сыновей на самом деле - история умалчивает. женщины умеют хранить свои секреты.