Вскоре после возвращения из Польши прекратились звонки от Бруно. Связаться с ним ни по одному из его телефонов не получилось. Точнее, связь была, но отвечали мне по-итальянски и очень бегло, а я не настолько хорошо изучила язык, чтобы понимать спонтанную речь, поэтому прекратила свои попытки позвонить.
Одно я поняла точно, с Бруно что-то случилось. Впервые за многие годы я не чувствовала той связи, которая согревала меня все это время. Не было горечи, обиды, злости, но и тепла, радости я тоже не испытывала. Была только легкая нежная грусть.
И почему-то именно в это время я отчетливо поняла, что дальше так жить нельзя, нельзя терпеть унижение, давить в себе отвращение к вечно пьяному супругу, срывать свое недовольство на детях.
Я занялась разводом, затем разделом имущества. Собственно, это не было разделом в прямом смысле этого слова. При помощи родных я купила мужу квартиру в отдаленном районе, позволив ему вывезти все, что ни пожелает.
В результате мы с детьми пару лет жили без телевизора. Не думаю, что это было плохо для них. По крайней мере, они выросли читающими, думающими людьми.
Деятельность моя тоже претерпела изменения. Я начала работать в иностранной транспортной компании. Много летала по командировкам, в том числе, за границу. Бывало, случались и романы…
Детям нравилась моя новая работа. Дорогие игрушки, необычные конфеты, иностранная одежда, гости со всего света не могли не радовать их. Постепенно образ Бруно начал стираться, я реже стала просматривать фотографии с «моими» итальянцами.
И вдруг совсем недавно я опять ощутила тепло, пеленающее душу в сладостную негу, радость вновь разлилась по сосудам, разнося ее во все частички моего тела. Опять вспомнился он, дорогой мне человек, Бруно Телли. Помнится, он даже приснился мне, но сон был каким-то неясным, размытым…
И вот рассматриваю фото Варшавы, которые через столько лет нашли меня. Снова беру конверт, смотрю, не осталось ли внутри фотографий, и нахожу крошечный конвертик. Как же я его раньше-то не заметила?! Руки дрожат, не слушаются, разрываю конверт неловко, неаккуратно. Внутри письмо и какая-то бумага, похожая на дорожный чек.
С нетерпением читаю письмо. Почерк неровный, узнаваемый лишь по особенностям написания отдельных букв.
«Дорогая Лина!
Знаю, ты потеряла меня. К сожалению, судьба преподносит сюрпризы. Ты сама испытала это. На этот раз досталось мне.
Ты знаешь, как я люблю горные лыжи. Катаюсь практически круглогодично. В тот счастливый год, когда мы, наконец, встретились с тобою в Варшаве, на одном из склонов в Италии сошла небольшая лавина. Несколько человек попали в нее. Пострадали двое. Одним из них оказался я. У меня был поврежден позвоночник. Часть тела была парализована.
Cara mia, я только сейчас начал писать. Много драгоценного времени ушло на восстановление речи, чтения. Сложнее всего было с письмом. Что бы я ни написал, никто ничего не мог понять. Ты же знаешь, почерк у меня и раньше был ужасным.
Лина, я все-все помню. Нашу встречу, завод, поездку на поезде, охоту, выставку, Польшу. И тебя, особенно тебя. Ты всегда стоишь у меня перед глазами, я слышу твой красивый и теплый голос, не могу забыть и очень хотел бы все повторить, хотел бы быть с тобой, чтобы ты снова открывала мне себя, открывала для меня Россию.
А ты помнишь наши беседы о театре, живописи, архитектуре, о твоей стране и о тебе самой?
Дорогая моя, к несчастью этому не суждено сбыться, потому что теперь я - калека, прикован к инвалидному креслу, не хочу никого обременять, благо у меня достаточно средств, для того чтобы вести безбедное существование.
Лина, ты никогда ни о чем меня не просила, и даже наоборот отказывалась, если я предлагал тебе помощь. Прошу, не отказывайся от нее и на этот раз. Я специально не написал обратного адреса, чтобы ты не могла вернуть мне деньги, вернее, чек на твое имя, который я вложил в конверт с фотографиями.
Милая моя девочка, как вспомню твое растерянное лицо в варшавском магазине, и то, что зарплата у такого квалифицированного (уж поверь мне на слово!) специалиста меньше двухсот долларов…
Так хочется помочь и по возможности защитить тебя. Десять тысяч евро не слишком большие деньги, но надеюсь, они смогут облегчить твое существование.
Конечно, мне хотелось бы сделать для тебя другое - увезти в Италию, быть рядом. Но я даже не смею тебе предложить это в своем нынешнем состоянии. Доктора чудес не обещают. Мне предстоит борьба за свое здоровье. Насколько хватит у меня сил, не знаю. Прости за то, что все это тебе пишу.
Я всегда буду помнить тебя. Будь счастлива.
Ciao, Lina.
Ancora grazie[1]».
Опускаю конверт на колени. Слезы застряли где-то, так и не пролившись. Ком в горле никак не сглатывается. Радость обретения и горечь потери обручились и теперь уже пребудут навсегда вместе.
Дорогой мой, Бруно, живи, пусть без меня, только живи! Я должна, я буду чувствовать тебя всегда. Я уже научилась, у меня это хорошо получается!
Это неправда, что мы не вместе. Наши души вместе, и так будет всегда!
Ciao, Bruno,
Mille grazie, signor Telli[2].
[1] Перев с итал.яз. «Пока, Лина, Еще раз, спасибо»
[2] Перев. с итал.яз. «Пока, Бруно, Огромное спасибо, синьор Телли»