Советские кинозрители хорошо помнят эпизод из фильма «Операция Ы и другие приключения Шурика», когда главный герой забегает в комнату общаги и требует конспект. Но одухотворенный Дуб выпроваживает его за дверь, объясняя: «Не мешай, Ван Клиберна слушаю!» Многие до сих пор считают, что именно это — а вовсе не триумфальная победа на конкурсе Чайковского — главный успех в жизни прославленного пианиста.
Ведь из участников того памятного мероприятия в живых осталось немного, а о его историческом значении сегодня могут судить только знатоки истории музыки. Фильм же приобрел всенародную популярность, а заодно — увековечил Ван Клиберна. Знаменитого пианиста не стало 27 февраля 2013 года. Он скончался от рака кости в возрасте 78 лет, у себя дома в городе Форт-Уэрт (Техас, США). О его роли в истории классической музыки спорят до сих пор, но мы оставим дискуссии для музыковедов. А пока — вспомним некоторые факты биографии Ван Клиберна, его триумфальный взлет и небывалую для американского пианиста популярность в СССР.
Конкурс и скандал
Международный конкурс имени П. И. Чайковского на протяжении полувека является одним из самых значимых событий в мире классической музыки. Каждые четыре года в Россию съезжаются выдающиеся музыканты, чтобы продемонстрировать мастерство в игре на фортепиано, скрипке, виолончели, а также вокальные данные. За несколько десятилетий конкурс — как и подобает событиям международного масштаба — пережил пару громких скандалов и небольших скандальчиков, провозгласил курс на поиск молодых талантов и изрядно модернизировался: сегодня за его ходом можно следить на пяти континентах благодаря интернет-трансляции. Лауреатами конкурса за эти годы становились исполнители из России и США, Кореи и Канады, Японии и Израиля — да, впрочем, многих, многих стран.
А в далеком 1958 году его затевали с целью, которая вполне соответствовала духу времени — догнать и перегнать проклятых капиталистов, продемонстрировав всему миру, кто здесь главный. Политическая обстановка в стране была непростой, и конкурс призван был показать преимущества советской музыкальной школы, пестующей гениев в прямо-таки неприличных количествах. Но ситуация внезапно вышла из-под контроля по вине скромного американского виртуоза Ван Клиберна.
И участники конкурса, стремившиеся просто заявить о себе, и члены жюри прекрасно отдавали себе отчет в том, что завоевать первые премии — к слову, тогда награды вручались только в двух номинациях — должны советские музыканты. И если со скрипачом Валерием Климовым не возникло никаких проблем, то решение по «делу» о пианистах принимали в муках. Причем на самом высоком уровне.
13 членов жюри представляли СССР, 8 — страны народной демократии, а еще 11 — капиталистические страны. «Продвинуть» советского пианиста при таком раскладе не составляло труда, но выступление Ван Клиберна показало: такой вариант развития событий грозит международным скандалом. Большой зал Московской консерватории стоя аплодировал американцу восемь минут. Говорят, что решение о присуждении Ван Клиберну первой премии принял лично Никита Хрущев. А сам пианист и пятьдесят лет спустя признавался, что до сих пор помнит все лица в зрительном зале.
12 апреля 1958 года в ЦК поступила записка «О присуждении американскому пианисту Ван Клиберну первой премии на конкурсе им. П.И. Чайковского». Ее автор, заместитель министра культуры СССР Сергей Кафтанов, был в замешательстве и ждал указаний сверху. В итоге советский пианист Лев Власенко получил вторую премию, а заслуженный успех ждал Ван Клиберна. Советские чиновники быстро «оправдали» успех пианиста тем, что учился он у русского мастера — профессора Розины Левиной, которая в свое время окончила Московскую консерваторию. Правда, вышеупомянутая преподавательница покинула Россию еще до Первой мировой войны, но эти детали предпочли не афишировать.
В общем, хотели как лучше, а получилось как всегда. Победа американца больно ударила по престижу отечественных пианистов: чиновники из ЦК решили, что, раз капиталист играет хорошо, значит, наши играют плохо. Посыпались обвинения в «отсутствии индивидуального творческого лица», «нивелировке исполнительского стиля», «зазнайстве и пренебрежении к деятельности внутри страны». Молодых советских пианистов почти перестали выпускать за рубеж — нечего, мол, позориться. Вместо этого пышным цветом расцвели конкурсы в республиках Средней Азии, Казахстане, Закавказье и Прибалтике.
А еще у него есть имя…
Говоря о том, что свой успех Ван Клиберн заслужил, мы не лукавим: заниматься музыкой будущий виртуоз начал в возрасте трех лет. Его первым педагогом стала мать — бывшая гастролирующая пианистка, которая училась у Артура Фридхайма, который, в свою очередь, брал уроки у самого Ференца Листа. В то же время Ван Клиберн мечтал и о карьере оперного певца, но продолжать занятия на фортепиано его убедил отец, сказав: «Видишь ли, голос — вещь капризная. Сегодня ты им владеешь, а завтра он тебя подведет».
После победы на конкурсе Чайковского мировая пресса запестрела заголовками вроде «Техасец завоевал Россию», но верным это утверждение было лишь отчасти. Ван Клиберн родился в 1934 году в городе Шривпорт, штат Луизиана. В Техас его семья переехала, когда мальчику было шесть лет. Вскоре он выиграл свой первый конкурс, потом неспешно собрал чуть ли не все американские музыкальные награды, дебютировал в Карнеги-холле и в целом — состоялся в профессии. В 1951 году он поступил в Джульярдскую школу — одно из престижнейших американских высших учебных заведений в области искусства, где его преподавателем и стала эмигрантка из России Розина Левина. Правда, уже в 1954-м его карьера оказалась под угрозой: у талантливого исполнителя не было постоянной работы, контракты в условиях жесточайшей конкуренции доставались с большим трудом. Четыре года семья Ван Клиберна с трудом сводила концы с концами — до тех пор, пока рука помощи неожиданно не показалась с другого конца земного шара, из далекой и подозрительной страны под названием СССР.
По мнению многих исследователей, победа в конкурсе Чайковского стала самым крупным творческим успехом в жизни исполнителя. Именно здесь, кстати, он и приобрел имя, под которым его позднее узнали и в Европе. Дело в том, что на английском его фамилия звучит как Вэн Клайберн, но в СССР его поначалу называли по принципу «как пишется — так и произносится». Пианисту это понравилось; он даже запретил менять русскую транскрипцию, когда газеты «Правда» и «Известия» попытались называть его, как положено. А еще для многих поклонников Ван Клиберна стало сюрпризом, что Ван — это вовсе не имя, а приставка к фамилии, доставшаяся от далеких голландских предков. На самом деле триумфатора первого международного конкурса имени Чайковского звали Харви. Харви Лейвэн Вэн Клайберн-младший.
Советско-американские витамины
Ван Клиберн оправдал доверие советской стороны, на долгие годы став другом государства. Слухи приписывают ему тесную дружбу с Никитой Хрущевым, но, скорее всего, их общение носило в большей степени официальный характер. Правда, генсек со свойственной ему непосредственностью называл Ван Клиберна Ваней. По словам пианиста, ему это даже нравилось. Вот как он вспоминал первую встречу с Хрущевым: «Я был приглашен в Кремль на прием в честь бельгийской королевы Елизаветы, который организовал Ворошилов. Когда мы прибыли, я увидел Никиту Сергеевича Хрущева с сыном Сергеем. Его сопровождал переводчик Виктор Суходрев. Хрущев подошел ко мне и произнес: «Какой ты высокий!» Я на это ответил ему: «Мой папа верит в пользу витаминов». Хрущев сказал: «О, витамины! Я тоже принимаю их». А потом признался, что слушал по радио второй тур конкурса, и ему запомнилась Фантазия фа минор Шопена в моем исполнении. Я был шокирован. Опус 49 Шопена мало кто знает — если спросить людей на улице, никто не ответит… Потом я приехал в СССР с концертами. Один из них посетил Хрущев, и я специально для него исполнил Фантазию фа минор».
Его первое гастрольное турне по СССР выдалось по-настоящему жарким. По словам пианиста, ему особенно запомнился концерт в Баку. Именно в это время над территорией Советского Союза был сбит самолет-разведчик с летчиком Пауэрсом. Отношения между США и СССР резко испортились. Был даже отменен визит Дуайта Эйзенхауэра в Москву. Однако специальная директива Хрущева дала Ван Клиберну возможность продолжить гастрольный тур. Какими бы напряженными ни были отношения США и СССР, на карьеру пианиста это никогда не влияло.
Особенно близкие отношения сложились у Клиберна с Мстиславом Ростроповичем и его семьей. «Это была дружба, которая началась в 1958 году. Тогда Гилельс, который возглавлял жюри конкурса Чайковского, остановил папу в коридоре и сказал: «Слава, бросайте все и приходите: к нам приехал молодой американец, это что-то волшебное». Папа услышал его тогда во втором туре, и с этого началась их многолетняя дружба», — рассказала Ольга Ростропович после смерти американского пианиста. Когда весь мир уже знал о болезни Ван Клиберна, Галина Вишневская часто говорила дочери: «Оля, принеси интернет и пиши Ване письмо». Так, через посредника, общались две музыкальные легенды. Ван Клиберн пережил певицу всего на два с половиной месяца.
«Сам Мстислав прекрасно умел создавать на сцене иллюзию человеческого голоса. Он пел при помощи виолончели. Поэтому его игра завораживала», — говорил Ван Клиберн. Когда-то мать убедила его, что голос — главный инструмент, ведь именно с ним мы сравниваем звучание других инструментов. Этот подход оказался близок и Ростроповичу, которого Ван Клиберн к тому же считал и выдающимся пианистом. «Когда мы с ним садились за инструмент, Слава, повторяя Шопена, говорил, что фортепиано — это не 10 пальцев, а 10 голосов. И был абсолютно прав, — говорил Ван Клиберн. — Столь многому, как у него, я, кажется, ни у кого не научился».
Каждый музыкант одинок
Триумфальный успех Ван Клиберна, поразившего даже ЦК КПСС, не мог не отразиться на личности пианиста — правда, вместо ожидаемой звездной болезни лауреат первой премии неожиданно явил миру глубокое понимание сути своей работы. «Главное — не выходить с намерением кого-то поразить. Вы не писали это произведение, вы всего лишь слуга. Вы сели за инструмент, чтобы служить аудитории», — объяснял Ван Клиберн. В бесконечных интервью он убеждал публику в том, что и под конец жизни так же волновался перед выходом на сцену, как если бы делал это впервые. Пианист был уверен в том, что «для себя» нужно играть дома, а не на сцене. Именно так он и поступал в течение нескольких десятилетий, резко ограничив концертную деятельность, но тем не менее отказываясь прекратить ее совсем. «Каждый музыкант одинок, это один из законов ремесла, — говорил Ван Клиберн. — Жизнь исполнителя — затворничество. Но когда знаешь, что тебя хотят слышать, это придает сил».
Специалисты много говорят об ограниченности репертуара Клиберна. В частности, о том, что по-настоящему хорошо он играл Рахманинова и без преувеличения положил целую жизнь на то, чтобы отточить мастерство. Что ж, видимо, это удел всех виртуозов, сконцентрированных на идеальном исполнении. Тем не менее в мире продано более миллиона экземпляров его исполнения Первого концерта для фортепиано Чайковского. Он выступал перед королевскими особами и главами государств, перед всеми президентами США — от Эйзенхауэра до Барака Обамы. Ван Клиберн стал первым исполнителем классической музыки — обладателем платинового альбома, получил медаль Центра имени Кеннеди, премию Grammy за вклад в развитие музыки, Президентскую медаль Свободы и Национальную медаль Искусства, которыми его наградил президент США Барак Обама. Есть у него и российская награда — орден Дружбы.
До середины 1970-х годов пианист активно гастролировал и записывался. Порой, пребывая в эйфории от успехов, он попадался на удочку менеджеров и заключал кабальные контракты, обязывая себя играть по 200 концертов в год. Но в 1978 году, после смерти отца, Ван Клиберн почти перестал появляться в свете и поселился с матерью в Форт-Уэрте. Там же он еще в 1962-м основал собственный фортепианный конкурс, который сегодня считается одним из самых престижных музыкальных соревнований в мире. Проводят его раз в четыре года. Сам пианист считал, что классическую музыку нужно изучать и понимать даже на любительском уровне. «Мне странно, что те же школьные бюджеты чаще всего урезают за счет сокращений ассигнований на изучение музыки, — сетовал мэтр. — Музыка духовна. Она облагораживает душу. В ней и философия, и драма, и литература, даже математика. Да, да! Еще Платон заметил, что «музыка есть форма высшей математики». Трагично и то, что сегодняшние дети умеют играть лишь в видеоигры. А ведь игра на музыкальных инструментах развивает оба полушария нашего головного мозга и, следовательно, влияет на развитие логики и эстетики. Любой человек должен, просто обязан знать 3 составных части музыки: мелодию, гармонию и ритм».
Последний визит Ван Клиберна в Россию пришелся на июнь 2011 года. Тогда он приезжал в Москву в качестве председателя жюри Международного конкурса имени Чайковского.
Помимо кабальных контрактов, Клиберну пришлось столкнуться еще и с судебным разбирательством. В 1998 году некий владелец похоронного бюро Томас Заремба попытался отсудить часть доходов пианиста на основании их якобы давнего семейного партнерства. Однако суд первой инстанции, как и апелляционный суд, отклонил эти претензии на основании того, что это партнерское соглашение не было документально зафиксировано.
А еще, кроме музыки, постоянным спутником Ван Клиберна было одиночество. Он часто оттачивал свое мастерство игры по ночам, часов до пяти утра, говоря: «Вы чувствуете, как вы одиноки и мир спит, и это очень вдохновляет». И это погружение в музыку было для виртуоза куда важнее, чем все престижные награды и конкурсы, которые он выигрывал, организовывал и судил. «Когда в августе ему поставили этот жуткий диагноз, я приехала к нему домой и была совершенно потрясена его жизнерадостностью, — рассказывала Ольга Ростропович. — Он сказал мне, что никогда не был так счастлив».
«Я наконец-то никому ничего не должен — я больше не буду давать ненавистные интервью, не буду публично говорить со сцены, потому что я этого боюсь, и самое главное — я знаю, откуда я пришел, и я знаю, куда иду, — признавался Ван Клиберн. — Я наконец-то освобожден».
Евгения Назарова, журналист
Санкт-Петербург
