Ксения Позднякова
Театр Олега Табакова провел серию премьерных показов детектива Агаты Кристи «И никого не стало...». Владимир Машков задействовал лучшие силы коллектива, облачил артистов в костюмы Валентина Юдашкина и поместил в декорации, придуманные на заказ знаменитым скульптором Александром Рукавишниковым.
Смешно слышать, когда говорят, мол, как можно начинать сезон с Агаты Кристи, когда финал ее «Десяти негритят» известен заранее. А как можно браться за Островского, Чехова, Мольера и самого Шекспира? Неужели, финал вам не знаком? Конечно, всякое бывает... Но не думаю. Проблема скорее в интеллектуальном снобизме. Любить детективы не слишком почетно для мыслящего человека. Причем любые. Это как сказать, что в театре главный— зритель. Многие сморщат нос. И зря. Ну, а что касается Кристи, будь она простой сочинительницей детективов, вряд ли знаменитые режиссеры продолжали бы искать разгадки ее головоломок, а актеры оправдывать ее героев. Каждая история, рассказанная Кристи — это сеанс психоанализа. Ее персонажи – люди занятные, каждый со своей правдой, своим бременем. Больше всего писательницу волновал мотив. Именно он– главное блюдо в любом тексте. Детектив— лишь форма подачи,чтобы как можно больше людей решились попробовать. И людям не приедается. Реалии меняются, а Кристи все так же актуальна. Казалось бы, что нам до жизни аристократов со всеми их слугами, личными врачами, фамильными особняками и прочим. Но если присмотреться,то все эти типажи живут рядом с нами.
Каждый из них может внезапно оказаться рядом. Вот дама, готовая осудить всех и каждого за неблаговидный поступок, вот молодой лихач, подрезающий вас на повороте, вот личный помощник, мечтающий о лучшей доле.Более того, какие-то моменты со временем лишь заострились. Роман «10 негритят» написан в 1939-м году, а пьеса «И никого не стало» — четыре года спустя. Кристи сама изменила финал, на более обнадёживающий, зрительский, как бы сказали сейчас. Видимо, за это время Кристи стала куда более милосердна и терпима к своим персонажам. Помимо финала поменялось и название, неполиткорректных негритят сменили индейцы. И опять же приятно с кислой миной возразить: "Конечно, значит, индейцев убивать можно". Но нет, по-Агате убивать нельзя никого, никто не имеет право устраивать судилище.
Каждый несет свою ответственность, свой груз вины, отвечает не перед условным судьей, а перед чем-то более глобальным и вечным. Изменения, вносимые Кристи лишь подчеркивают, сегодня не нравятся афроамериканцы, завтра — индейцы, а потом один сумасшедший ради каких-то целей устроит свой собственный суд (вспомните, что творилось в Европе с 1939-го по 1943-й, и станет очевидно, о каких индейцах мы говорим). Кого он выберет? И тут пьеса тоньше романа: мотив вины, права судить, выносить приговор, вершить судьбы заострен и заточен. Кристи был интересен человек, покрутить его со всех сторон, а там уж, кто каким окажется, покопаться в мотивах, в травмах, в страхах... Это очень по-актерски, предъявить живого персонажа. Какой простор для игры. Именно он, по моему мнению, и привлек Владимира Машкова, настаивающего, что «Табакерка» — актерский театр. А тут каждому есть, что делать и что играть. Как Кристи искала для каждого героя мотив, так и Владимир Львович наделяет каждого исполнителя особенным характером, специфической пластикой (одна походка Алены Лаптевой в роли Эмили Брент чего стоит; ее семенящие шажки прекрасно выдают скупую на чувства натуру), манерой говорить (нервная грызня Яны Сексте и Игоря Петрова, мистера и миссис Роджерс, отлично характеризует «верных» слуг). Мимолётный растерянный взгляд Виталия Егорова, доктора Армстронга, на винный шкаф выдает пагубную привычку, а голос Бориса Плотникова, судьи Уоргрейва, заставляет против воли верить каждому его слову. Но главное, больше всего хочется, чтобы все они оказались невиновны и бессмертны. Как поверить, что нежнейшая Анна Чиповская, Вера Клейторн, способна на жестокость.
Или как жаль, что Владислав Миллер, Энтони Марстон, так быстро сходит со сцены. И если в каждом персонаже Кристи есть маленькая частица ее самой, то в каждом артисте на сцене Табакерки есть немножко Владимира Львовича. При этом повторюсь, каждый совершенно индивидуален. Именно такие индивидуальности и нужны, чтобы расшевелить зрительный зал, заставить его «смотреть, слушать, чувствовать», думать и задумываться. Как бы поступили вы в схожих обстоятельствах? А если честно, а если гарантированно никто не узнает? То-то и оно. Может ли человек остаться человеком в любой, даже самой жуткой ситуации? Как не зачерстветь, не превратиться в одного из тех манекенов, которые в связи с пандемией занимают тридцать процентов зала. Вопросов масса. Ответ у каждого будет свой.
И даже притом что на остров героев доставляет чуть ли не сам Харон, а дюжина индейцев отплясывает кроваво-красный танец смерти (нет, не верю, что они нужны постановщику просто для того, чтобы перейти от одной сцены к другой), спектакль оставляет надежду, что в кого бы и во что вы ни верили, каждому достанется по заслугам. Причем суд обязательно будет честным. Тут уж каждому придется задуматься о том, что он может сказать в свое оправдание. И пусть выживут невиновные.
