1
Над бескрайними степями Северного Казахстана по-хозяйки развернулась лютущая зима. Летом все умирают от иссушающего, беспощадного, надоедливого зноя, но зимой этот зной превращается в благостную мечту. В лютый мороз ничего не может быть желаннее жары. И чем жарче, тем лучше. Как в пустыне Гоби! Или Сахаре! Или Кара-Кумах – всё одно где – лишь бы сладостный жар солнца! Пусть оно жжёт, пусть иссушает и непременно много, но только пусть! Валька даже согласен там жить – в пустыне, то есть, лишь бы никогда не терпеть жестоких казахстанских холодов. Хуже злого, в тридцать градусов, мороза быть не может ничего на свете! О том, что летом мысли будут совсем другими – диаметрально напротив – десятилетний Валька, конечно, сейчас не может думать. Он бежит с ранцем за спиной в тонюсеньком «на рыбьем меху» полушубке, перелатанных брючках и старой ушаночке. На ногах его истончившиеся валеночки, даже не подшитые. Рукавички худы. Он почти всё время бежит – мороз не дозволяет неспешных прогулок. Путь домой неблизкий – километра два. Валька устаёт, переходит на шаг, широко открытым ртом ловя воздух и пуская обильно-паровозные клубы пара. Но мороз беспощаден, и через пару минут Валька снова бежит.
Не думать о морозе в жестокий холод невозможно, и всё же сегодня Валькины мысли заняты не только тем, как побыстрее добежать домой и отогреться. Есть кое-что поинтереснее и посущественнее. Не прекращая бега, он прикрывает глаза и сразу представляет их. Вафли! В ранце у Вальки вафли! Целых шесть! Гофрированные, сливочные, завёрнутые в бумагу! Восхитительные, сладкие-пресладкие! Разве может быть что-нибудь лучше?! Ну, кроме мороженого, конечно – его Валька любит больше всего на свете даже в мороз. Но мороженого нет, а вафли – вот они! Прямо в ранце! И через несколько минут будет торжественный ритуал дележа – у Вальки две сестры и четыре брата – и настоящий пир!..
Валька оступился – ведь он бежал с закрытыми глазами – и растянулся в сугробе. Проникший за шиворот снег ледяными иглами ожог кожу. Лицо нестерпимо заболело от злой замёрзшей воды. Валенки тоже забились предательским снегом. Он отёр щёки и лоб рукавичками, которые опять же были в снегу. Как не странно, стало легче. Долго разлёживаться мороз не позволил и вот Валька снова бежит…
… Ильяс стоит на крылечке маленькой деревянной школы с бумажным свёртком в руках. Он наблюдает густой, кудрявый, как толстая географичка дым, валящий из покосившейся трубы, и улыбается проделке, которую сегодня учинил Ильдуска. Ильдуска притащил с помойки ледяную пластину нечистот с вмерзшими собачьими какашками и до того как вошла классуха, затолкал эту гадость в растопленную печку. Вонь родилась такая, что заслезились глаза, а одну девчонку – Юльку Ким – даже вытошнило. Находиться в классе было совершенно невозможно, но счастливее довольных, гогочущих мальчишек в ту минуту сыскать было невозможно. Ох и влетело Ильдуске (Алия, гадина, чтоб подольститься продала Ильдуску, что называется, целиком и с потрохами)!
- Здорово, Ильяска! – в бок толкнул Димка – приятель из параллели.
- Здорово! Слушай, вафли хочешь?
- Какие вафли? – озадаченно спросил Димка.
- Вот эти. – Ильяс повертел бумажный свёрток. – Мамка положила в портфель, а я уже на них смотреть не могу! Папка целых три коробки принёс и у нас ими все обожрались давно.
- Не, не хочу. – произнёс Димка. – У нас тоже их много дома. – он покрутил головой. – Отдай их вон Вальке. – остановил взгляд Димка на щуплом мальчишке, переминавшемся с ноги на ногу на другом конце школьного двора.
- Это который «Ханы – паны, на всех одни штаны», что ли? – с презрением протянул Ильяс.
- Ну! Он вечно голодный, вечно жрать хочет, как все его братья и сёстры, но никогда ни у кого не просит – гордый весь такой!
- Ладно. – благосклонно согласился Ильяс. – Вааалькаа! – прокричал он. – Идиии сюдааа!
Валька перестал переминаться с ноги на ногу, обернулся на крик и не спеша подошёл к приятелям.
- Чё, ребя? – произнёс он, громко шмыгнув носом.
- Вафли хочешь? – предложил Ильяс.
Валька затрепетал. В глазах промелькнул мучительный голодный блеск. Промелькнул только на мгновенье, и приятели не успели заметить этой унизительной боли нужды. Оправившись, Валька вернул независимый вид и невозмутимо пожал плечами.
- Ну, так будешь или нет, чего молчишь?!
Валька насупился, но продолжал упорно безмолвствовать.
- Ну, как хочешь. – не выдержал Ильяс. – Тогда я их выкину!
Короткая, но очень мучительная судорога опять тронула лицо Вальки. Но он снова изобразил невозмутимость и отвернулся, чтобы не выдать своих волнений. Он ненавидел себя в эту секунду. «Какой смысл ломать комедию?! – пронеслось в голове у Вальки. – Или уже уходить надо или брать! А то и не ухожу и не беру – ни форса, ни понту! Глупо-то как!»
Ильяс уже отвёл руку, чтобы подальше зашвырнуть свёрток с вафлями, но в последний момент его кисть перехватил Димка.
- Подожди. – сказал он. – Дай ка сюда.
Он забрал свёрток с вафлями у Ильяса и подошёл к Вальке.
- На! – он сунул драгоценный пакет в широкий Валькин карман. – Разделишь с сёстрами и братьями!
Валька стоял столбом, всё также отвернув голову. Он был готов провалиться сквозь землю. Борьба гордости и желания были мучительно невыносимы.
- Спасибо! – пробормотал Валька, не поворачивая головы – лицо горело нестерпимым огнём стыда – постоял так ещё секунду, затем пошагал прочь. Через несколько шагов побежал – погнали мороз и унижение…
Ильяс с презрительным недоумением провожал взглядом щуплую Валькину фигуру.
- То же мне!.. – протянул он. – А чё, он всегда что ли голодный?
- Всегда. – подтвердил Димка.
- А почему?
- Папка у них пропивает почти все деньги. А какие не пропивает, на директоршу из «Мебельного» тратит. Он с ней чпокается.
- Чего делает?!
- Чпокается!
- Это чё значит?
- Ты не знаешь, что ли?! – с надменным превосходством протянул Димка. – Ну, ты и соложня зелёная!
Честно говоря, он и сам толком не знал. Так, слышал у взрослых ребят. Спросил у них значение, но те заржали, как кони и сквозь смех надменно процедили: «Дорастёшь – узнаешь!». А один из них – самый ехидный – порекомендовал спросить у мамки. Димка так и сделал, но вместо ответа мама почему-то покраснела и оттаскала Димку за уши, при этом так и не объяснив значения слова «чпокаться» и не объяснив за что оттаскала. Димка тогда очень обиделся, но интуитивно понял, что это что-то очень постыдное и очень нехорошее – пикантно нехорошее, если бы только Димка знал слово «пикантно».
- Дорастёшь – узнаешь! – покровительственно протянул он, снисходительно-взросло глядя на Ильяса. Было очень здорово отрядить такой фасон.
Ильяс обиженно надулся.
- Ладно, пойдём в «шашки» ко мне играть. – дружелюбно предложил Димка.
- Ты же играть не можешь! – взял реванш Ильяс. – Продуешь начисто! Натурально! – по-взрослому добавил он.
- Ага! Выкуси, игрочишка! Это ты играть не умеешь! Кто в последний раз «в сортирах» сидел?
Приятели начисто забыли о Вальке и весело препираясь, отправились к «шашкам».
Продолжение следует